- Дорогие слушатели, - продолжал он, - если верить некоторым ограниченным умам (другого слова не могу найти для их характеристики), человечество заключено в заколдованный круг, через который не может переступить, оно осуждено вечно прозябать на своём земном шаре и никогда не посмеет устремиться в межпланетное пространство. Это неправда! Люди будут совершать путешествия на Луну, на планеты и на звёзды, как теперь из Ливерпуля в Нью-Йорк, - легко, быстро, спокойно. Межпланетный океан так же хорошо исследуют, как и лунные моря. Расстояние - понятие относительное. Всякое расстояние можно свести почти к нулю!
Несмотря на всеобщую симпатию к герою французу, его смелая теория несколько ошеломила слушателей. Ардан это заметил.
- Кажется, я не убедил вас, мои дорогие хозяева, - продолжал он с любезной улыбкой. - Что ж, давайте разберёмся в этом вопросе. Знаете ли вы, в какой срок добрался бы курьерский поезд до Луны? Всего в триста суток! Восемьдесят шесть тысяч четыреста десять лье - что это за расстояние?! Ведь это даже меньше, чем девять раз взятая окружность Земли. Но разве нет моряков или путешественников, которые на своём веку проехали гораздо больше? Не забудьте, что я буду в дороге всего девяносто семь часов! Неужели вы воображаете, что Луна так уж далека от Земли и что надо хорошенько подумать, прежде чем рискнуть на такую экскурсию? А что бы вы сказали, если бы пришлось отправиться на планету Нептун, которая ходит по небу на расстоянии миллиарда ста сорока семи миллионов лье от Солнца? Вот путешествие, которое едва ли кому-нибудь было бы по карману, даже при тарифе в пять су за километр! У самого барона Ротшильда не хватило бы его миллиарда на билет - потребовалось бы ещё сто сорок семь миллионов в придачу!
Эта непринуждённая манера рассуждать, видимо, очень нравилась собранию; к тому же Мишель Ардан, поглощённый своей темой, говорил с пламенным увлечением, с огромным подъёмом. Он чувствовал, что аудитория жадно ловит каждое его слово, и продолжал с восхитительной уверенностью.
- Так вот, друзья мои, и это расстояние от Нептуна до Солнца - сущие пустяки, если сравнить его с отдалённостью звёзд. Тут уже пришлось бы брать по меньшей мере числа с девятью нулями, а за единицу принимать миллиард. Прошу извинения, что ударяюсь в такие подробности, но для нас они имеют животрепещущий интерес. Выслушайте, потом судите! Звезда Альфа в созвездии Кентавра удалена от нас на восемь биллионов лье; Вега и Сириус на пятьдесят биллионов; Арктур на пятьдесят два; Полярная звезда на сто семнадцать биллионов; Козерог на сто семьдесят биллионов. Стоит ли после этого говорить о расстояниях между планетами и Солнцем? И вы ещё будете утверждать, что такие расстояния существуют? Ошибка! Ложь! Обман чувств! Знаете, что я думаю об этом мире, который начинается нашим лучезарным светилом и кончается Нептуном? Хотите знать мою теорию? Она очень проста! Для меня солнечный мир твёрдое и однородное тело; планеты, которые его составляют, теснят друг друга, соприкасаются, чуть ли не прилипают друг к другу; а пространства между ними - это промежутки, которыми отделяются друг от друга молекулы самых плотных металлов - серебра или железа, золота или платины! Поэтому я вправе утверждать и повторяю с твёрдым убеждением, которое, надеюсь, разделяете и вы: "расстояние" - пустое слово, расстояния, строго говоря, вовсе не существует!
- Здорово сказано! Браво! Ура! - в один голос закричала вся аудитория, наэлектризованная уверенным тоном оратора, его жестами и смелостью идей.
- Правильно! - громче всех вопил Мастон. - Расстояния не существует!
Яростно жестикулируя, он едва не потерял равновесия и чуть было не свалился с эстрады. Но он кое-как удержался, избежав падения, которое доказало бы ему весьма осязательно и грубо, что "расстояние" - не такое уж пустое слово.
Тем временем Мишель Ардан продолжал с прежним увлечением:
- Друзья мои, я полагаю, этот вопрос нужно теперь считать исчерпанным. Если я не всех ещё убедил, то это потому, что, очевидно, был слишком робок в своих доказательствах, не привёл ещё самых сильных доводов, а этому виной - недостаточность моих теоретических познаний. Как бы то ни было, я повторяю: расстояние от Земли до Луны незначительно и не заслуживает особого внимания со стороны серьёзного человека. Могу сказать, не боясь преувеличения, что в скором времени появятся целые поезда, составленные из вагонов-снарядов, в которых будет очень удобно путешествовать от Земли до Луны. Не будет ни толчков, ни стуков, ни крушений; поезда полетят стрелой к своей цели, "с быстротой пчёл" - как выражаются ваши охотники. Не пройдёт и двадцати лет, как половина жителей Земли перебывает на Луне!
- Ура! Да здравствует Мишель Ардан! - воскликнули все, даже наименее убеждённые.
- Да здравствует Барбикен! - крикнул в ответ скромный оратор.
Рис. Поезда, составленные из вагонов-снарядов, направленные к Луне
Это громогласное признание заслуг Барбикена вызвало долгие и единодушные аплодисменты.
- Теперь, друзья мои, - продолжал Ардан, - вы, быть может, пожелаете задать мне кое-какие вопросы? Пожалуйста! Хотя мне, профану, и нелегко будет ответить, но всё же я постараюсь.
До сих пор председатель "Пушечного клуба" был, по-видимому, очень доволен общим ходом беседы. Ардан толковал о более или менее отвлечённых вопросах и благодаря своему яркому воображению блестяще их излагал. Но надо было отвлечь Ардана, а также аудиторию от вопросов чисто практических, в которых Ардану было бы, конечно, труднее разобраться. Поэтому Барбикен поспешил взять слово и спросил своего нового друга, что он думает относительно обитаемости Луны и вообще планет Солнечной системы.
- Ты мне ставишь трудную задачу, дорогой мой председатель! - ответил оратор с улыбкой. - Однако, насколько я помню, на этот вопрос отвечали утвердительно люди большого ума, как Плутарх, Сведенборг, Бернарден де Сен-Пьер и многие другие. Становясь на точку зрения философии природы, я вынужден буду разделить их взгляды и признать, что в этом мире не может существовать ничего бесполезного. На твой вопрос, друг Барбикен, я отвечу так: если миры могут быть обитаемы, значит, все они или населены, или раньше были населены, или будут населены со временем.
- Замечательно! - воскликнули слушатели первых рядов, задававшие тон всему собранию; их мнение было законом для остальных.
- Нельзя ответить убедительнее и логичнее, - согласился председатель "Пушечного клуба". - Итак, вопрос сводится к следующему: "Обитаемы ли миры?" Что до меня, я склонен в это верить.
- А я так вполне в этом убеждён, - отвечал Ардан.
- Однако, - заметил один из членов собрания, - существуют серьёзные возражения против обитаемости миров. Во всяком случае, на большинстве планет условия жизни значительно отличаются от соответствующих условий на Земле. Поэтому, ограничиваясь даже одними планетами, можно сказать, что на планетах, удалённых от Солнца, живые существа должны замёрзнуть, а на близких к Солнцу они должны сгореть.
- К сожалению, я не имею удовольствия лично знать моего почтенного оппонента, - ответил Мишель Ардан, - но всё же попытаюсь ему ответить. Его возражение, конечно, очень основательно, но, мне кажется, его можно с успехом опровергнуть, так же как и все остальные возражения против населённости планет. Будь я физиком, я сказал бы ему: если на близких к Солнцу планетах высокая температура умеряется более слабым выделением внутреннего тепла планеты, то на отдалённых планетах, напротив, это тепло выделяется сильнее, - и, таким образом, на их поверхности может создаться температура, вполне подходящая для существ, организованных наподобие земных. Будь я натуралистом, я сказал бы ему, что целым рядом крупнейших учёных доказана приспособляемость земных организмов к самым различным условиям жизни. Ведь рыбы дышат в среде, безусловно пагубной для других животных. Амфибии ведут двойственную жизнь - явление трудно объяснимое! Некоторые морские животные обитают в очень глубоких слоях воды и выдерживают давление в пятьдесят и шестьдесят атмосфер. Иные низшие организмы совершенно нечувствительны к температуре и встречаются как в горячих источниках, так и в ледяных пустынях полярных океанов! Итак, нужно признать, что природа создаёт настолько разнообразные, порою непостижимые условия жизни, что её можно назвать всемогущей. Будь я химиком, я сказал бы ему, что в аэролитах, то есть в телах, образовавшихся вне земной сферы, путём анализа обнаружены следы углерода; а это вещество имеет органическое происхождение и, как доказывают исследования Рейхенбаха, несомненно входило когда-то в состав живых тел. Наконец, будь я теологом, я сказал бы ему, что, согласно учению апостола Павла, божественное искупление распространяется не на одну только Землю, но и на все небесные миры. Но я не химик, не естественник, не физик и не теолог, я полный невежда, я не знаю великих законов, управляющих Вселенной, и должен буду ответить так: мне неизвестно, населены ли другие миры, - потому-то я и хочу полететь на Луну, чтобы убедиться в этом собственными глазами.
Нашлись ли у противника Мишеля Ардана новые возражения, неизвестно. Собрание заглушило его слова, встретив последнюю фразу Ардана криками исступлённого восторга. Когда, наконец, водворилось молчание даже в самых отдалённых рядах аудитории, победоносный оратор смог продолжать свою речь и добавил следующее: