8 июля все эти работы пришли к благополучному концу; отливка была назначена на следующий день.
- Это будет очень величественная церемония, - сказал Мастон, обращаясь к Барбикену.
- Без сомнения, - отвечал Барбикен, - но посторонних лиц я туда не допущу.
- Как? Вы не откроете двери для публики? - удивился Мастон.
- Ни за что её не пущу. Отливка колумбиады дело очень сложное, чтобы не сказать опасное, и я предпочитаю произвести эту операцию при закрытых дверях. Можно будет устроить празднество при выстреле колумбиады, но никак не раньше.
Председатель был совершенно прав; при отливке пушки могли произойти непредвиденные осложнения и аварии, а большое стечение зрителей помешало бы с ними бороться. Надо было обеспечить себе свободу действий. Поэтому никто не был допущен в ограду, кроме делегации "Пушечного клуба", уже прибывшей в Тампа. Среди них были: пылкий Билсби, майор Эльфистон, генерал Морган, Тон Гантер, полковник Блемсбери и tutti quanti; для всех этих лиц отливка колумбиады являлась личным праздником.
Дж. Т. Мастон взял на себя роль проводника приезжих товарищей; он посвятил их во все подробности, таскал их повсюду, на склады и в мастерские, показывал машины и заставил их осмотреть весь круг печей. После осмотра тысяча двухсотой печи они уже не чуяли под собой ног от усталости.
Начало отливки было назначено ровно на 12 часов дня. Поэтому ещё накануне в каждую печь заложили 12 тысяч фунтов чугуна в виде брусков, которые были сложены решёткой, чтобы их со всех сторон охватывало пламя, и с самого утра 1200 труб стали извергать клубы дыма и языки пламени; почва кругом сотрясалась и глухо гудела. Для выплавки чугуна требовалось равное весовое количество металла и угля. Следовательно, в печах должны были перегореть 68 тысяч тонн угля; над Стонзхиллом разостлалось огромное чёрное облако, почти затмившее солнечный диск.
Скоро по всей линии печей жара стала невыносимой. Рёв пламени напоминал раскаты грома; мощные вентиляторы с оглушительным свистом гнали свежий воздух в эти пылающие горны, насыщая их кислородом.
Для успеха отливки необходимо было произвести её как можно быстрей, поэтому было условлено, что при сигнальном выстреле из пушки резервуары мгновенно откроются, выпуская расплавленный металл.
Рабочие и мастера стояли каждый на своём посту, ожидая выстрела с нетерпением и, разумеется, не без тревоги. Кроме них, внутри ограды никого не было. Мастера-литейщики стояли у самых сточных отверстий.
Барбикен и его коллеги находились на соседнем холмике. Перед ними стояла пушка, которая должна была выстрелить по сигналу главного инженера.
Незадолго до полудня показались первые капли жидкого чугуна; понемногу стали наполняться приёмники; наконец весь чугун расплавился; но надо было дать ему немного отстояться, чтобы посторонние примеси всплыли на поверхность.
Рис. Отливка
Пробило двенадцать. Внезапно блеснуло жёлтое пламя, и раздался звук пушечного выстрела. В тот же миг раскрылись 1200 сточных отверстий, и из них сразу выползли 1200 огненных змей, извиваясь сверкающими кольцами. Они быстро достигли краёв шахты и ринулись в неё с ужасающим грохотом и гулом на глубину 900 футов. Это было великолепное, захватывающее зрелище. Земля дрожала; над шахтой заклубились вихри дыма, ибо раскалённый металл мгновенно испарил влагу, скопившуюся на внутренних стенках пушечного канала и на стенах шахты, и пар вырвался наружу через отдушины в каменной кладке. Он устремился вверх густыми спиралями и поднялся на высоту пятисот туазов. Индейцы, блуждавшие по степи вдалеке от Стонзхилла, могли подумать, что во Флориде появился новый вулкан, а между тем тут не было ни извержения, ни смерча, ни грозы, ни борьбы стихий - ни одного из тех явлений природы, которые устрашают человека. Нет! Эта масса красных паров, это гигантское пламя, вырвавшееся, точно из кратера, дрожание почвы, похожее на подземные толчки при землетрясении, невообразимый шум, подобный реву урагана, - всё было делом человеческих рук; человек вырыл пропасть и низвергал в неё целую Ниагару расплавленного металла!
Глава шестнадцатая
Колумбиада
Удалась ли отливка колумбиады? Об этом пока можно было только строить предположения. Правда, всё говорило за успех: форма колумбиады поглотила целиком весь выплавленный в печах чугун. Однако не скоро ещё удалось непосредственно проверить качество отливки.
Действительно, когда майор Родмен отлил свою пушку в 160 тысяч фунтов весом, пришлось ждать пятнадцать суток, пока орудие окончательно остынет.
Сколько же времени будет скрыта от взоров своих поклонников гигантская колумбиада, окутанная тучей паров? Как долго будет продолжаться её остывание? Это невозможно было вычислить.
Терпение членов "Пушечного клуба" подвергалось жестокому испытанию. Но ничего нельзя было поделать. Самоотверженный Мастон едва не изжарился живьём, подбежав слишком близко к шахте. Спустя две недели после отливки над шахтой ещё клубился огромный столб дыма, и почва жгла ноги на расстоянии двухсот шагов от вершины Стонзхилла.
Дни шли за днями, неделя следовала за другой, и всё ещё нельзя было подойти к шахте. Не было никакой возможности ускорить остывание огромного чугунного цилиндра. Оставалось только ждать, и члены "Пушечного клуба" не находили себе места от нетерпения.
- Сегодня уже десятое августа, - сказал однажды утром Мастон. - До первого декабря остаётся меньше четырёх месяцев! А предстоит ещё вынуть форму из колумбиады, калибровать и зарядить пушку. Не успеем к сроку. К пушке нельзя даже приблизиться! Неужели так-таки она никогда и не остынет? Это была бы жестокая шутка!
Напрасно друзья старались успокоить нетерпеливого секретаря. Барбикен молчал, стараясь скрыть кипевшую в нем досаду. Каково было для человека, привыкшего к энергичной деятельности, видеть перед собой препятствие, преодолеть которое могло только время! А время в данном случае являлось самым опасным врагом, от которого приходилось быть в полной зависимости.
Между тем в результате регулярных ежедневных наблюдений были обнаружены некоторые перемены в состоянии почвы. К 15 августа пары стали заметно слабее и значительно реже. Несколько дней спустя почва начала выделять лишь лёгкий туман - последнее предсмертное дыхание чудовища в его каменной гробнице. Постепенно прекратились сотрясения и гул; непрерывно суживалось кольцо раскалённой почвы вокруг шахты. Мало-помалу смельчаки стали приближаться к шахте. За первые сутки можно было продвинуться на два туаза, через сутки - почти на четыре, и, наконец, 22 августа Барбикен, его коллеги и Мерчисон могли уже встать на край чугунного кольца, сравнявшийся с поверхностью вершины Стонзхилла.
Без сомнения, это было на редкость здоровое место, ибо там не грозила опасность застудить ноги.
- Наконец-то! - воскликнул председатель "Пушечного клуба" со вздохом облегчения.
В тот же день работы возобновились.
Немедленно же начали очищать канал колумбиады, извлекая из него внутреннюю форму. Без устали работали ломом, киркой и сверлильными машинами. Спёкшиеся при высокой температуре глина и песок приобрели чрезвычайную твёрдость. Но с помощью машин удалось удалить весь этот окаменевший состав, ещё не остывший возле чугунных стенок. Отколотые куски тотчас же сваливали в подвесные бадьи, которые поднимались наверх паровой лебёдкой. Работа кипела, Барбикен усиленно поддерживал в рабочих пыл, пуская в ход весьма веские аргументы в виде долларов, - и уже к 3 сентября от внутренней формы не оставалось и следа.
Вслед за этим началось калибрование пушки.
Были установлены фрезерные машины, которые принялись счищать шероховатую кору, покрывающую поверхность чугуна. Несколько недель спустя внутренняя поверхность гигантской трубы приобрела идеально правильную цилиндрическую форму, и внутренний канал орудия был превосходно отполирован.
Наконец, 22 сентября, то есть меньше чем через год после знаменитого доклада Барбикена, колоссальная пушка, тщательно калиброванная и установленная в вертикальном положении при помощи самых точных инструментов, была в боевой готовности. Оставалось только ждать Луну, но все были уверены, что она не опоздает на свидание.
Радость Мастона была безгранична, и он едва не погиб, неосторожно наклонившись над отверстием пушки, чтобы вглядеться в глубину девятисот футов. Если бы Блемсбери не ухватил его правой рукой, которая, к счастью, уцелела после войны, секретарь "Пушечного клуба", как новый Герострат, нашёл бы смерть в бездне колумбиады.