- Макс, мы умрем? - наконец нарушает молчание Хуанита.
Ты знаешь ответ, Макс! Со сломанной ногой она никуда больше не пойдет, а у тебя не хватит сил ее тащить. Да ты и сам в один момент превратился в развалину! Сколько еще протянешь? Максимум - несколько дней, и то - если не будешь перегружать себя. А иначе и того меньше…
Мы умрем?
Всего лишь вопрос времени…
- Нам надо отдохнуть, - говорю наконец я, как будто не слышал вопроса. Но знаю: мои глаза и так ответили за меня.
В такой ситуации человек не способен что-то скрыть. Да и незачем.
- Что у тебя с ногой?
- Не важно… Макс, зачем ты… это сделал?
- Что сделал?
- Зачем ты держал стену?
И вправду - зачем? Ведь в конечном итоге я ничего не добился! Вместо мгновенной смерти она теперь получит мучительную… ну и я - за компанию. Почему же я просто не отпрыгнул?
Только вопрос совсем не о том… Зачем я спасал девушку, которую, по собственному признанию, ненавижу всеми фибрами души? Которая только и мечтала, как бы сжить меня с этого света, особенно после гибели… нет - после убийства Конрада? Почему же сейчас ее жизнь оказалась для меня дороже собственной? Или ты сам себе боишься в этом признаться? А, Макс?
Что еще за глупости! Если любовь может принимать такие формы, то уже не только я, а весь мир сошел с ума.
И вообще, какая теперь разница?
- Не знаю, Хуанита… Просто сделал.
- Конрад ответил бы иначе, - задумчиво говорит она. - Он бы сказал… что без меня его жизнь не имеет смысла… и все такое…
- Я - не Конрад… кошечка.
- Не называй меня кошечкой. Меня это уже достало.
- Ладно.
- Просто сделал… - говорит она чуть позже. - Это хорошо… Хорошо, что есть люди, которые могут… просто…
Я молчу. Мне не хочется отвечать.
"Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь!"
Потом я пробую встать. Осторожно, четко просчитывая каждое движение - как повернуться, куда поставить ногу, как двинуть рукой. Кажется, я перестраховываюсь. Или нет? Во всяком случае, когда я уже оказываюсь на ногах, ничего такого ужасного со мной не происходит. Может, я преувеличиваю, и мое состояние вовсе не настолько уж плохое?
- Мы уйдем, Хуанита, - говорю я, воодушевленный. - Я тебя вытащу.
Новый разряд в груди, когда неосторожно пытаюсь сделать шаг - и ноги перестают держать… Только не грохнуться, держи равновесие, черт возьми! А-а-а!.. Так, получилось. Я все еще стою. Стою… а толку-то?
Нет, Макс. Твой двигатель свое отработал. Прими это как факт.
Как факт. Просто факт…
- Молчи, Макс… Хорошо, если ты вытащишь хотя бы самого себя.
Она права, черт возьми… Ладно, не пытайся геройствовать, у тебя все равно плохо получается.
- Нога сильно болит?
- Если не шевелиться, то ничего.
- Тогда лежи и не шевелись.
- А что мне остается?.. - попытка улыбнуться. - Макс, знаешь, что?
- Что, Хуанита?
- Извини, что я так себя вела… Ну, ты понимаешь.
- Да ничего…
- Нет, правда, извини. Я ведь не со зла.
- Понимаю. Я тоже не со зла. И ты извини.
- Вот мы и в расчете! - она снова улыбается, только уж очень вымученной выглядит ее улыбка. Потом говорит: - Макс, может, это нескромный вопрос… Со мной-то все понятно, но ты ведь нормальный человек?.. Даже хороший иногда… как оказалось. Кто же тебя так довел?
Если она так ставит вопрос… А почему бы и не рассказать?
- Ну… в детстве я упал с балкона.
- Это твой черный юмор?
- Нет. Это правда.
- А… извини.
- Да не за что. С восемнадцатого этажа. Мне тогда было двенадцать лет… это двадцать лет назад. Знаешь, как обычно бывает… Дети ведь глупый народ. Кто-нибудь скажет: "вот, я умею то-то, а вам слабо?" - и все тут же кинутся доказывать, что ничуть даже не слабо. Ну и я кинулся… и доказал. Один раз и на всю жизнь.
- Понятно, - говорит Хуанита, просто чтобы показать, что слушает меня. Впрочем, если бы даже и не слушала…
- Я разбился буквально в лепешку - живого места не было. Говорят, умер почти сразу. Десять часов так и лежал трупом под окнами - на улице дождь, никто не ходил, а мои дружки, видимо, здорово напугались и делали вид, что они тут не причем. Да я на них зла не держу, сам виноват… Потом увезли на машине, бились еще десять часов, пока мое тело начало подавать какие-то признаки жизни. Вообще говоря, никто не верил, что такое возможно. Они заменили мне почти все, разве что мозг… да и тут нет полной уверенности. Не знаю, можно ли меня вообще называть человеком.
- Не надо так, Макс.
- Ладно. Потом меня забрали в этот комплекс… Сказали, что до сих пор такое никому не удавалось, что они не знают, как себя поведет мой организм… кроме всего, у меня ведь была еще и почти полная потеря памяти… Короче говоря, упросили родителей оставить меня там на какое-то время. Потом это время затягивалось… потом я уже не представлял себе жизни за пределами комплекса. Мама с папой мной будто бы не интересовались… когда я вырвался на свободу, то узнал, что они давно умерли. Даже не сомневаюсь, что Ричард приложил к этому руку… ну что ж, он расплатился за все сполна.
- А меня родители продали! - вдруг выдает Хуанита.
- Как? - непроизвольно вырывается у меня.
- А так! Они жили на этой вонючей планете, Хорхе, ели где и что придется, зато во сне видели, как вырвутся оттуда в Центр! А я была самим дорогим их имуществом. Я ведь тогда была красивой девочкой…
- Ты и сейчас очень даже ничего.
- Макс, я же лучше знаю, вся эта мишура…
- Я не про мишуру.
- Лучше молчи. Они меня продали этому Мохену, когда мне было шесть лет.
- Двадцать лет назад… - машинально считаю я.
- Что? Да, двадцать лет назад. Он стал меня учить… всем премудростям. А эти тут же смотались, только их и видели! Понятия не имею, что с ними стало. Если бы не Конрад… ладно, не важно. Макс, это же ты тогда притащил всю ту толпу народа?
- Я просто струсил. Они сами за мной потащились.
- Струсил? А мне ты показался совершенно бескрышным типом.
- Черта с два! Вся моя, как ты говоришь, бескрышность как раз от страха и идет.
- Я, конечно, не знаю… Я ведь всегда дико боялась этого Мохена… так вот: ты мне тогда показался гораздо страшнее.
- Я и есть страшнее… в каком-то смысле.
- Макс, не говори так!..
- Но я же застрелил Конрада!
- Я знаю, почему ты застрелил Конрада.
- Да-а? - делаю карикатурно-удивленное лицо. - Так расскажи мне!
- Ты и сам знаешь.
- Все равно - скажи.
Но Хуанита молчит, и мы снова смотрим друг на друга, и в ее печальных глазах я вижу один огромный вопрос: "Почему же все это случилось ТАК?"
Может, и правда не надо ничего говорить…
Но она все-таки произносит:
- Макс, ты не хуже Конрада. Просто он - это он… был. А ты - это ты.
- …был, - автоматически добавляю я, но, кажется, шутка вышла неудачной.
- Нет, Макс, ты - есть. И будешь… А-а-а! А-а-а-а-а!!! - вдруг кричит она, конвульсивно вздрагивая всем телом.
- Что, Хуанита?! Что? Нога?
Но она не отвечает, а продолжает трястись, как в лихорадке - в глазах светится безумие.
Вот так, Макс! Ты сидишь здесь, рядом, ты видишь ее страдания, и ты ничем не можешь помочь. Совершенно ничем. Что может быть страшнее?
За минуту она успокаивается, только еще продолжает негромко стонать и всхлипывать. Потом поднимает голову и смотрит на меня в упор:
- Макс, пока я не передумала… Ты можешь сделать доброе дело?
Почему мне кажется, что в ее вопросе скрыт подвох? Потому что никто не станет просто так просить "сделать доброе дело"?
- Что я должен сделать?
- Уходи… только сначала… - долгая пауза, пока Хуанита наконец решается: - застрели меня.
- Нет!.. - инстинктивно отвечаю я.
А ведь страшно подумать - несколько часов назад ты был рад сделать это!
Вот она, правда, Макс! И не надо никаких выдумок…
- Нет, не спорь, послушай… Я ведь немного врач, поэтому я знаю… Я потеряла много крови… и еще потеряю. А наша аптечка куда-то пропала… да и все равно она ни на что серьезное не годится. Я протяну не больше суток… А ты еще можешь спастись!
- Я выберусь и вызову помощь. А потом вернусь за тобой.
- Нет, Макс. Это как минимум неделя… я столько не проживу… И я не хочу мучиться… Лучше сразу… Макс, пожалуйста!
Черт побери! И что же ты теперь собираешься делать?
- Я не могу, Хуанита.
- Сможешь. Ты должен!..
Вот дерьмо! Ты же будешь проклинать себя за это всю оставшуюся жизнь!
Жизнь? О чем ты, Макс, какую жизнь? Оставшиеся дни… или часы… или минуты.
Все равно…
Медленно отхожу на несколько шагов - так почему-то мне кажется проще. Теперь вытащить импульник… а ведь он до сих пор совершенно не пострадал! Хотя - если бы и пострадал, есть ведь запас, один черт… И что тут сложного? Поднять, прицелиться… почему же так дрожат руки?! Какая разница - стрелять в ужасную шипастую тварь, или… Ведь движение одно и то же: прицелиться и нажать. Почему же это так трудно?
Триста шестьдесят девять… Двадцать пять…
"…вдруг охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет. Пиф-паф, ой-ой-ой…"
Прицелиться и нажать…
- Макс!..
- Ну что тебе еще, сука?!
- Макс, не надо! Не стреляй, нет! Я хочу жить!.. Убери… Убери имп, ты, гад, сволочь! Нет…
Проклятье! Попробуй разберись, чего нужно этим женщинам! Может быть, потому я и старался поменьше с ними связываться?
Да нет, не потому. Сам знаешь… ладно, не сейчас.