OTTO XAГГEP
1
Свет наполнил громадное помещение… Четко, не отбрасывая теней, в лампах дневного света перед глазами Форрингтона встали детали подземного завода. Это помещение, рассматриваемое изнутри, напоминало внутренность скорлупы страусового яйца. Купол, слегка загибаясь и сужаясь, уходил вверх в пространство. Снизу поднимался лес металлических колонн. Горизонтальные пояса из двутавровых балок связывали колонны рядом ярусов. Верхние ярусы казались стоящим внизу людям тонкими и слабыми - так скрадывала для глаза их силу высота помещения. Жесткое единство стального скелета подпирало стены купола. Здесь слились в одно целое обработанный человеком металл и первозданный камень. Опытный взгляд Форрингтона сразу взвесил необычайную мощь колоссальной массы стали.
- Мы получили все это в наследство, сэр Артур, - заметил Макнилл, привычно читая на лице Форрингтона его мысли, - эта сталь несла также перекрытия двенадцати этажей. Я снял полы и стоявшее на них оборудование, после того, как они сделались мне ненужными А то, что вы видите внизу и вверху, это мое решение.
Вертикальная ось помещения была свободна от колонн. Внутренний ряд опор описывал ажурный колодец. Горизонтальные связи между ограничивающими колодец колоннами замыкались в правильные окружности. Колодец не ослаблял цельность системы. Вверху, в шестидесяти или семидесяти метрах от уровня пола, была видна какая-то выпуклость, круглое дно гигантского предмета, заполнявшего верхнюю часть колодца. Внизу все было обильно наполнено машинами. Здесь было несколько ясно различимых отделов. Многие машины (для них, очевидно, не хватало места) поднимались вверх и, прикрепленные к стальному каркасу, висели в воздухе.
Прямо перед Форрингтоном было отделение, представлявшее собой радиостанцию. Это было легко определить по виду установок, но среди всех известных Форрингтону радиопередающих центров не было равных по мощности.
Следующий сегмент был заполнен трансформаторами и электромоторами. Отделение, огражденное сверху и с боков прозрачными щитами, служило лабораторией. Ряды компрессоров образовывали станцию высокого давления.
Большая же часть помещения была занята приспособлениями, сразу приковавшими к себе внимание Форрингнтона. Это было на вид довольно беспорядочное нагромождение сферических и цилиндрических емкостей. Опираясь одни на другие, металлические колпаки образовывали нечто вроде усеченной пирамиды, поднимавшейся на высоту двух ярусов креплений. Выше, над пирамидой, повисли серии больших баллонов, похожих на бункера, на гигантские замкнутые воронки. Все это было плотно обвито сложной системой труб самых различных диаметров и оплетено бронированными кабелями. Некоторые емкости имели смотровые приспособления, закрытые тяжелыми задвижками. Под ними скрывались отверстия, заполненные многосантиметровой толщины стеклами.
Узкие, легкие лестницы и переходы давали доступ ко всем частям этого своеобразного целого. Точно притягиваемый магнитом, сам того не замечая, Форрингтон медленно подходил к пирамиде.
- Какая батарея, какая батарея… Но вы сделали что то новое, Томас. Да, да, новое… - он говорил, не оборачиваясь.
- Вы использовали мои ответы на ваши вопросы, но это… нет, я этого не предполагал! Вы получите другие результаты. - В голосе Форрингтона послышалось раздражение.
- Дорогой сэр Артур, мы соединили принципы. Мы взяли то, что было здесь сделано до нас, взяли работы за океаном и прибавили свое. Я пользовался замечательным сотрудничеством херра Хаггера!
Томас Макнилл был в нескольких шагах сзади. Сэр Артур стремительно повернулся. Медленными, размеренными шагами к ним подходил человек очень высокого роста в белом, узком и длинном халате.
2
Голова с лысым черепом, - остатки волос сохранились только над ушами и сзади, - сидела на длинной сухой, морщинистой шее. Обтянутое пергаментной кожей лицо напоминало мумию Рамзеса.
По мнению газет последней германской империи, лицу господина профессора Отто Юлиуса Хаггера весьма напоминало лицо покойного фельдмаршала Мольтке, победителя австрийцев и французов, организатора новых прусско-германских армий. Впрочем, сходство ограничивалось только лицом, так как покойный фельдмаршал был слабого телосложения.
Сутуловатость спины несколько уменьшала громадный рост херра Хаггера. Длинные руки оканчивались тяжелыми кистями. Сухие, жесткие, крючковатые пальцы с крепкими выпуклыми ногтями были покрыты пучками волос. Светло-серые глаза сидели в глубоких орбитах, окруженные припухшими, лишенными ресниц веками. Пристально-неподвижный взгляд фиксировал Форрингтона из-под нависших щетинистых бровей.
- Херр Хаггер! Но я был уверен… Сообщали о вашей гибели в Штутгарте… - Форрингтон был взволнован.
Томас Макнилл неслышно отступил и спокойно наблюдал за двумя учеными. Контраст между свежим, плотным, бело-пушистым сангвиническим уроженцем острова и крупным, лысым, сухим, ширококостным немцем был разителен. Однако они были старыми знакомыми, если не друзьями.
Хаггер и Форрингтон встречались молодыми людьми на дополнительных специальных курсах лекций в германских университетах. Случайное знакомство закрепилось в дальнейшем встречами на научных съездах и на академических чтениях. Они переписывались. Библиотека и кабинеты Форрингтона в столице островной империи и дом Хаггера сначала в Иене, потом в Берлине были свидетелями бесед, но не споров. Несколько экспансивный Форрингтон не слишком любил возражения и ценил в Хаггере умного, скромного я чуткого собеседника, умеющего молчать и слушать. В сущности, именно эти ценные свойства профессора Хаггера служили основанием того, что можно было при желании назвать дружбой.
Да, это и была дружба. Как много значило для ученого возможность высказывания, быть понятым в тех вещах, которые для массы окружающих его людей, для семьи, для родных были чужды, скучны, неинтересны.
Была ли в их отношениях неискренность со стороны Отто Хаггера? Сэр Артур никогда не задавал себе такого вопроса. Связь, прерванная первой мировой войной, возобновилась через три года после заключения Версальского мира и порвалась, казалось, навсегда в осенние месяцы года, начавшего вторую мировую войну. О смерти Хаггера сообщили первые газеты, вышедшие в западных оккупированных зонах после крушения третьего Рейха.
Форрингтон сделал три шага вперед и руки ученых встретились.
Заглушенный, слабо вибрирующий, очень низкого гона звук пульсирующей жидкости доносился со стороны пирамидальной батареи.
- Так много лет и вы…
- Простите, сэр Артур, - мягко перебил Форрингтона Макнилл, - нам пора начинать!
- Дорогой друг и коллега, - проговорил Хаггер, нашу встречу мы отпразднуем демонстрацией того, над чем мы с мистером Макниллом работали эти годы. Heт лучшего судьи, как вы. Это будет доказательством реальности моего существования.
В последних словах была попытка шутки. Английская речь Хаггера звучала отчетливо, с легким гортанным немецким акцентом.
- Я уверен, что буду иметь возможность подробно рассказать вам о моей замечательной встрече с мистером Макниллом. О, да, да, и о пройденном вместе с ним пути.
Форрингтон молча наклонил голову.
3
Три человека подошли среди колонн к центру завода и поднялись по лестнице на платформу, возвышавшуюся над полом, на стойки на высоту нескольких метров. С двух сторон были низкие перила; сторона, обращенная к колодцу, - открыта. Хаггер расстегнул верхние пуговицы халата, достал ключ из внутреннего кармана пиджака и отпер дверцу белой металлической кабины, стоявшей в углу платформы. Открылся черный эбонитовый щит с рычагами и кнопками желтого и красного цвета. Хаггер повернул несколько рычагов и нажал на кнопку внизу щита.
Послышалось мягкое жужжание, и предмет, находившийся в верхней части колодца, пошел вниз, скользя, как гигантский поршень. Управляемый невидимыми машинами колоссальный беловато-серый цилиндр плавно опускался. Вот его дно без толчка прикоснулось к полу. Остановившееся перед Форрингтоном сооружение тускло поблескивало характерным цветом дюралюминия. В общем, это походило на колоссально удлиненную емкость, резервуар для нефти или бензина из тех, что стоят на заводах, станциях железных дорог и в местах добычи и переработки жидкого горючего. Швов, соединяющих листы металла, не было видно. Прямо перед платформой, на которой стояли гражданин островной империи, немец и гражданин западного континента, на гладкой сероватой поверхности цилиндра тонкие линии очерчивали контур двери.
Особое чувство, подсказывающее нам присутствие людей за нашей спиной, заставило Форрингтона обернуться. Действительно, он был так поглощен созерцанием, что не слышал, как на платформе молчаливо скопилось человек пятнадцать, одетых, так же, как Хаггер, в белые халаты. Серьезная неподвижность могла напомнить о группе хирургов, готовых к операции. Движение Форрингтона вызвало нечто вроде общего поклона.
Со стороны было бы заметно по некоторой небрежности одних, по чопорности привета других и по подчеркнутости почтительности третьих, что состав белых халатов был также трехнациональным. Но на такое наблюдение сейчас Форрингтон был не способен.
Он видел, что его ждали, что происходит нечто особенное. Ничего этого он не предполагал. Сюрпризы Макнилла продолжались.