- Уважаемая принцесса Мерлью сообщила, что чеканка денег временно приостановлена. Но не сказала, когда необходимо возобновить работу.
В первый миг правитель хотел сказать: "Когда я прикажу", но вовремя прикусил язык. Один раз он уже приказал и чуть все не испортил. Здесь стоило воспользоваться умом принцессы, будь она хоть трижды ведьмой.
- Ты возобновишь чеканку, когда это прикажет; принцесса Мерлью. С моего согласия, разумеется.
Принцесса вскинула на правителя изумленные глаза…
- В библиотеке готовы только два класса, - продолжал советник. - Если перенести в них книги из дома принцессы Мерлью, то негде будет проводить занятия.
- Хорошо, пусть до окончания строительства книги остаются у принцессы.
- Я все понял, Посланник Богини, - неуклюже поклонился советник и упятился из зала.
Принцесса осталась.
- Ты возвращаешь мне мои права, Посланник Богини? - спросила она. - Почему? Что ты потребуешь взамен?
- Ничего.
- Ты возвращаешь их просто так?
- Иногда ты поступаешь более толково, чем я, - пожал плечами правитель. - Вот и поступай…
- Неужели ты доверяешь мне, - не поверила своим ушам принцесса, - после всего, что я тут натворила? - Она подошла ближе, сжала своей ладошкой его руку:
- Спасибо, Найл.
Правитель осторожно коснулся ее сознания и понял, что девушка говорит искренне. Она поражена его широким бескорыстным жестом и сейчас, в этот миг, готова на все, лишь бы вызвать в его душе такие же теплые ответные чувства, какие испытывает сама.
Принцесса грустно улыбнулась, подошла к двери, повернувшись, без всякой злости сказала:
- Какой ты все-таки дурак… - И оставила его одного.
У Найла в душе остро провернулся непонятный горячий червячок, заставив намного чаще забиться сердце.
А вдруг ауры должны не дополнять друг друга, а совпадать? Его аура зеленая, у Мерлью - тоже. Может, они любят друг друга? Ведь принцесса сама призналась, что порой любит его. Но порой и ненавидит… Сам он нередко совершенно теряет из-за нее самообладание, но куда чаще готов задушить собственными руками. Нет, если бы их организмы признали необходимость друг в друге, то подобных перепадов быть бы не могло. Они постоянно стремились бы друг к другу, а не шарахались при малейшей обиде.
Из глубин памяти всплыло определение, закачанное в память Белой Башней: "Любовь - чувство самоотверженной и глубокой привязанности, сердечное влечение", и почти сразу вспомнилось, как он едва не убил принцессу, когда она сообщила, что собралась выйти замуж за Манро. Какое уж тут может быть "чувство самоотверженной и глубокой привязанности". Даже тарантулы никогда не вызывали у него такой ненависти, как Мерлью в тот памятный день. Нет, любовь нужно искать не здесь.
Найл распахнул окно и высунул голову под хлещущие струи дождя.
Пропади она пропадом, эта любовь; чем с нею разбираться, проще диких людей наловить!
* * *
Мирные, пологие волны цвета прелой соломы бесшумно разрезались острыми носами полусотни широкобортных ладей. Небо задергивала пелене высоких перистых облаков, спасающих от палящего жара солнца. Гребцы лениво дремали, развалившись на своих скамьях, а треугольные паруса натужно выгибались под плотным попутным ветром.
Найл с наслаждением вдыхал свежий морской воздух и дрожал от нетерпения, предвкушая встречу с родными местами.
Смертоносец-Повелитель отправлял экспедицию с явным злорадством. Разведчики с шаров сообщили, что люди вокруг Диры даже и не думают прятаться от смертоносцев, а с демонстративным безразличием занимаются своими делами. Пауки не нападали на них, строго соблюдая букву Договора. А может, просто боялись. Во время прошлого рейда лишились жизни, как минимум, семеро пауков, и десятку разведчиков отнюдь не улыбалось разделить их участь. Теперь дела обстояли иначе: в центральных проходах каждой ладьи лежали, поджав под брюшко лапы, по десять смертоносцев. Пятьдесят ладей - пятьсот смертоносцев. Да еще два десятка бойцовых пауков-волков.
Подошла плечистая главная надсмотрщица, обнаженная, как и принято у моряков, по пояс. Загорелую правую грудь - прямо по соску - пересекал багровый шрам. Женщина слегка склонила голову:
- Мы прибываем, Посланник Богини.
- Хорошо. - Найл встал, вглядываясь в горизонт, но увидел только узкую темную полоску на границе между небом и водой. - Ничего не разберу… Да, а откуда у тебя такой шрам?
- Парус порвало. Луны еще было.
Если бы Найл не читал ее мысли, он ни за что бы не догадался, что речь идет о порванном парусе.
Еще Найл понял, что земля не прямо по курсу, а немного в стороне.
- По-оберегись! - прокатился громкий клич, поперечный брус паруса скрипнул и стремительно перекинулся на другой борт. Найл еле успел пригнуть голову.
- Фот она! - указала надсмотрщица на снежные вершины Северного Хайбада. Горы оказались совсем рядом. Застрекотала слюдяными крыльями стрекоза, сделала круг вокруг мачты и решительно уселась на самую макушку.
- Ты не сходи в городе на берег, - посоветовал Найл. - Пауки могут подумать, что ты больна.
- У-у и шо?
- Ничего, - не стал распространяться правитель. - Теперь в городе не любят больных.
- Ве-есла! - протяжно запел голос. Гребцы зашевелились, усаживаясь по местам. - На во-оду!
Послышался плеск, из-за бортов взметнулись фонтаны брызг.
- Па-арус! У-брать! - Треугольник паруса заскользил по мачте вниз, одновременно на корме застучал барабан. Гребцы ритмичными ухающими выдохами стали рвать на себя весла. Головное судно, указывая путь остальным, вошло в бухту.
- Ве-есла! Суши-и!
Ладья по инерции продолжала двигаться в сторону берега, вздымая на зеркальной поверхности бухты небольшую волну. Когда правителю стало казаться, что они вот-вот врежутся в песчаный пляж, раздался последний громогласный клич:
- Причальной команде… За борт!
Десяток гребцов дружно сиганули в воду, остальные побежали в сторону кормы. Нос ладьи приподнялся, его подхватила "причальная команда" и без видимых усилий вытянула судно на берег почти наполовину. Смертоносцы встрепенулись, быстро, один за другим, перебежали на сушу, и гребцы, без лишних понуканий, принялись снимать мачту. Ими руководила шепелявая надсмотрщица, бросавшая время от времени на правителя опасливые взгляды.
Найл заглянул в ее неглубокое сознание и понял, что она боится не его, а за него: причаливающее судно может врезаться в корму и покалечить всех, кто там находится. Найл оглянулся, увидев влетающие одна за другой в бухту ладьи и поспешил вслед за пауками перейти на берег.
Сразу за пляжем стояла сплошная стена густого зеленого кустарника метра два высотой. Оттуда доносился дружный стрекот кузнечиков. Время от времени взмывали и падали обратно зеленые травяные блохи, деловито гудели крупные черные мухи. Одна из мух зазевалась - стремглав промелькнувшая стрекоза ухватила ее цепкими лапами и прямо на лету стала поедать. В общем, жизнь в зарослях кустарника кипела вовсю.
- Одна ладья попыталась причалить в слишком узкую щель, - раздался прямо в голове голос Дравига.
- Кто-нибудь пострадал? - спросил Найл, пытаясь высмотреть смертоносца в густой толпе на берегу.
- Нет, но все весла переломаны. Главная надсмотрщица предлагает по морскому закону съесть впередсмотрящего.
- Если вы голодные, - попытался правитель увести нить разговора от этой идеи, - то поохотьтесь в зарослях.
- Отличная, мысль! - обрадовался смертоносец.
Пауки "все вдруг" метнулись с пляжа и врезались в заросли - только листья к небу полетели. Следом за листьями в воздух взметнулась туча мух и травяных блох. Мелькнули даже два довольно крупных кузнечика - хотя эти за себя постоять могли.
Найл оглянулся - гребцы с его ладьи уже посапывали на теплом песочке, словно и не дрыхли всю дорогу от города. Только надсмотрщица сосредоточенно выковыривала что-то из пальца. Правитель подошел к ней. Появилось совершенно детское желание потрогать шрам, но Найл удержался.
- Как тебя зовут? - спросил он женщину.
- Пябья, - ответила она, вытягиваясь, точно перед пауком. На самом деле ее имя звучало как "Рягья".
- Сделай что-нибудь поесть, пока смертоносцев нет. Нам через час выходить.
- Па-па, па-па, па-па-па… - обрадованно зашепелявила женщина. Она предлагала испечь свежевыловленной рыбы. Уверяла, что это быстро и вкусно.
- Очень хорошо, Рягья, делай. А я сейчас вернусь.
Женщина неуверенно улыбнулась, потом хозяйскими пинками подняла двух крайних гребцов и отправила в кустарник. Интересно, как они понимали, чего хочет от них надсмотрщица? Ведь шепелявит - ни слова не разобрать!
Правитель пошел вдоль длинной череды вытянутых на берег ладей, жестом приказывая надсмотрщицам не выстраивать команды и внимательно вглядываясь в лица. Дело в том, что Нефтис направила с ним четырех стражниц, но в суматохе посадки они оказались на другой ладье, а теперь их и вовсе след простыл. Вот десять охранниц Смертоносца-Повелителя все здесь. Да еще двух рабов; прихватили…
При виде "неголосующих граждан" у правителя, колыхнулось нехорошее предчувствие, но он смолчал и пошел обратно. Стражниц не было. А у его ладьи уже горел небольшой костерок. Рягья неторопливо крутила над огнем нанизанные на прут два мотка мокрых, черных водорослей. Она подняла на правителя глаза и подумала: "Уже скоро".
Найл не поверил - со свертков разве что вода не капала, - однако промолчал. Его больше занимало таинственное исчезновение стражниц. Не то чтоб он не доверял Дравигу, руководящему экспедицией, но куда они могли подеваться?
- Рягья, ты пауков боишься?