- Подожди охать, главное еще впереди.
Мышцы гужевых мужиков вздулись, спины выпрямились - теперь им приходилось не тянуть коляску, а тормозить ее.
- Надо объяснить, что теперь детей можно растить дома, самим, что отказываться от них необязательно, - продолжал волноваться Найл.
- Да, объяснить, - хмыкнул Симеон. - Ты знаешь, как кланяться женщине, если она разговаривает с пауком, а тебе нужно пройти мимо?
- При чем тут поклоны? - удивился Найл.
- А при том, что ты вырос в пустыне, в семье, с отцом и матерью, с братьями и сестрами. А все они, - Симеон обвел рукой вокруг, - на детском острове, и имеют такое же понятие о воспитании детей, какое ты - о правилах поклонов. Да и не это самое главное. - Тут медик поднялся на ноги и заорал на гужевых: - Да стойте вы, наконец! Половину подкидышей перетопчете.
Гужевые осторожно опустили оглоблю и с облегчением уселись в дорожную пыль. Множество детей лежало по обочинам дороги, и чем ближе к реке, тем гуще. Две лодки пытались перевезти на остров тысячи оказавшихся на берегу младенцев, но явно не управлялись.
- Откуда их столько?
- Сам посчитай, - пожал плечами Симеон. - До эпидемии в городе жило примерно полтора миллиона человек. Где-то треть служили паукам и получили от тебя право жить семьями. Тысяч пять остались преданными старым хозяевам и выполняют их приказы даже в смысле продолжения рода. Еще тысяч сто пока не доросли до половозрелости. Остается четыреста тысяч здоровых людей, двести тысяч женщин. И все они заимели возможность жить вместе, вступать в интимные отношения, рожать. Причем произошло все это практически в один день!
- Этого не может быть! Ведь не станут же мужчины и женщины спать вместе так, сразу, без всяких чувств, без предварительного знакомства, ухаживания, не думая о будущем…
- За них пауки все время думали! - грубо перебил Симеон. - Сами они к этому не приучены. Их под страхом смерти раздельно содержали, а тут вдруг сразу все можно! Случилось то, что называется "дорвались". Кое в чем ты прав, многие женщины оказались разборчивыми и не кинулись в постель к кому попало. Но даже они быстро нашли себе достойных мужей.
- Мужей?
- Да, да, мужей. Здесь не пустыня, за выживание бороться не нужно. Как ставили пауки женщин выше мужчин, так и осталось. А радости от этого только то, что полтораста тысяч детей принесли не в один день, а где-то в течение месяца.
- Как же нам их всех вырастить…
- Да не о том ты думаешь, правитель! - вскипел Симеон. - Я про такие плоды "свободы" с самого начала догадывался! Ты на это посмотри…
Симеон довольно грубо схватил правителя города за шкирку и пригнул к ближайшему младенцу. В первый момент Найл не понял, в чем дело, и вдруг обожгло: ноги! У младенца были непропорционально малюсенькие, с половину детской руки, тоненькие ножки. Словно для контраста рядом лежал ребенок совершенно без рук, дальше - с маленькой, с кулачок, головкой, дальше - со сросшимися ногами, и так без конца - однорукие, безглазые, с кривыми телами, без лиц вообще…
- Ну как? Что будет, когда мы их взрастим? - с внезапной усталостью спросил Симеон. - Новый квартал рабов? А потом еще квартал, еще… Через пару десятилетий здесь будет стоять город уродов.
Найл молчал. Он вспомнил давний, очень давний разговор с правителем Каззаком: пауки ловят в пустыне людей, чтобы добавить новую, свежую кровь в жилы своих слуг. Вот оно, десятое, выродившееся поколение.
- Неужели совсем нет здоровых детей?
- Немного есть. За последнюю неделю принесли пять хорошеньких младенцев из твоего дворца - Вайг, наверное, постарался - и двести пятьдесят шесть здоровых детей из дворца Смертоносца-Повелителя - пауки всегда были умелыми селекционерами, а их служанки покорны им во всем. Со всего остального города нам не набрать и половины нормальных… Вот так.
- И что теперь делать?
- В этом городе ты правитель, Найл… А теперь извини, у меня очень много работы. - И он частыми короткими шажками поспешил в сторону реки.
* * *
Далеко внизу, так далеко, что люди казались маленькими точечками, проносились машины, и их рев, поднимаясь к Найлу, сливался в однообразный гул, словно от пролетающей мухи. Где-то рядом звучала ритмичная музыка, напротив, на крыше дома, сверкала реклама варьете.
- И где, по-твоему, мы находимся? - спросил Стииг, уютно расположившийся в кресле-качалке.
- Нью-Йорк, конец двадцатого века, - предположил Найл.
- Неплохо. Ты делаешь успехи. - Старец неспешно погладил окладистую бороду и поднялся из кресла. - Тогда пройдем с балкона в кабинет. Здесь слишком шумно.
Умом Найл понимал, что и Нью-Йорк, и старец - все это обычная голограмма, но точность деталей и естественность поведения Стиига каждый раз заставляли поверить в реальность происходящего.
Кабинет был отделан мореным дубом, у окна стоял огромный стол из красного дерева с мраморной столешницей, на нем - компьютер, письменный прибор, два телефона и небольшая фотография в рамочке.
- Это жена Торвальда Стиига, Анна, - счел нужным сообщить старец и жестом предложил Найлу сесть на мягкий диван, поставленный напротив окна.
- Ты знаешь, что происходит в городе, Стииг?
- Разумеется. Выводя послушных безвольных слуг, пауки слишком уменьшили количество возможных хромосомных комбинаций, и у новорожденных оказалось много рецессивных генов. Поэтому практически все дети родились со значительными отклонениями от нормы. - Старец немного подумал и добавил: - Большинство из них умрут в ближайшие дни.
- Но ведь таким образом в городе скоро не останется нормальных людей!
- Останутся. У женщин, служащих паукам, рождаются дети практически без отклонений.
- Ты хочешь сказать, что в конце концов город вновь окажется населенным слугами пауков и безмозглыми уродливыми рабами?
- Да, - подтвердил Стииг без малейших эмоций.
- Но это нечестно! - Найл вскочил и заметался; по кабинету из угла в угол. - Почему свободные люди должны вырождаться, а слуги спокойно жить и плодиться? - Он остановился перед старцем. - Должен быть способ остановить вырождение! Свободные люди обязаны рождаться сильными, умными и красивыми!
- Это закрытая информация, - столь же невозмутимо сообщил Стииг.
- Как это "закрытая"? - не понял Найл.
- Доступ к файлам с этой информацией возможен только по специальному паролю.
- Но почему?!
- В истории человечества уже были попытки вывести расу сильных, красивых и умных людей. И все они заканчивались национализмом, фашизмом, войнами, кровью, разрушениями. Это очень опасное желание, Найл. И в моей памяти всякий доступ к подобным знаниям запрещен.
- Но ведь пауки знакомы с этой тайной?
- Я не давал им никакой информации, - спокойно отрезал старец.
- Ты понимаешь, Стииг, что нынешнее поколение свободных людей окажется последним?
- Тебе нужно воспользоваться умиротворяющей машиной, Найл. Ты слишком нервничаешь. - Старец поднялся со своего места. - В таком состоянии ты можешь совершить ошибку.
- Если ты не желаешь мне помогать, значит, я потребую помощи у пауков. В этом городе именем Богини правлю все-таки я. И поверь мне, свободные люди не превратятся в расу уродов!
Покинув башню, Найл немедленно направился во дворец Смертоносца-Повелителя, забыв сгоряча про свою коляску, и четверка гужевых мужиков всю дорогу трусила за ним следом, не рискуя о себе напомнить.
У парадного входа правителя города встречал Дравиг - крупный, почти двухметровый паук-смертоносец с выцветшим от времени хитиновым панцирем и тронутыми сединой ворсинками - начальник охраны, отвечающий не только за безопасность дворца, но и за порядок в обществе пауков. Сразу за спиной у него замер почетный караул из пяти женщин-охранниц во главе с Сидонией. Одеты они были только в короткие юбки и мягкие кожаные тапочки. Несмотря на все старания, замереть подобно пауку они не могли - чуть вздымалась от дыхания грудь, нервно подергивались мышцы под смуглой кожей. Красивые, высокие, широкобедрые, с длинными густыми волосами и атласной кожей, они всем своим видом демонстрировали мастерство пауков в деле "выведения породы".
Подпустив Найла на три шага, Дравиг опустился в ритуальном поклоне и коротко протелепатировал:
- Смертоносец-Повелитель ждет тебя.
- Ждет? - удивился в первое мгновение Найл, но уже в следующую секунду ему стало стыдно. Ведь он шагал по городу, кипя болью и яростью по поводу детей-калек, вырождения человеческой расы, отказа Стиига раскрыть тайну создания полноценных людей. С точки зрения телепатов-пауков - он просто орал во все горло о сложившейся ситуации. Но на этот раз Найл не позволил стыду просочиться наружу. Он как бы зашторил свои чувства, не допуская их постороннему взгляду, и церемонно кивнул Дравигу: - Хорошо, веди.
В залах дворца, насквозь пропитанных острым, мускусным, паучьим запахом, царил сумрак. В соответствии со своим понятием уюта, смертоносцы густо оплели стены и окна липкой паутиной. Найл, после дневного света, не видел ни зги, но Дравиг, войдя в телепатический контакт, любезно "осветил" дорогу. Сам он пользовался не зрением, а феноменальной паучьей памятью, уверенно двигаясь вперед и предупреждая человека о возможных препятствиях и поворотах.
Главный зал дворца был освещен заметно ярче: потолок ему заменял громадный стеклянный купол, и солнечный свет пробивался даже сквозь многочисленные слои серой паутины.
- Приветствую тебя, Посланник Богини.
Найл даже не пытался разглядеть Смертоносца-Повелителя, он давно знал, что под наводящим на людей ужас грозным именем скрываются сразу несколько очень старых паучьих самок, но ответил согласно этикету: