Перед самым городом поднялись повыше. Антон решил сделать круг, осмотреться. Он был уверен, что в прошлый раз случайно попал ракетой в стену. Больше так не получится. Хотелось хоть одним глазком взглянуть на злополучные казармы. Сначала Антон не обратил внимания на предупреждение Конявичуса: "Только посмей промазать по казармам - расстреляю перед строем как изменника!" Потом, увидев растянувшуюся по дороге, мигающую фарами, рычащую моторами, ощетинившуюся пулеметами, механизированную змею, изумился: экую силищу собрал - унаследовал от Омара? - Конявичус. Как согласно и четко выполняет она его волю! То была не банда - настоящая армия. Прежде виденные Антоном банды с этой в сравнение не шли. "И ведь расстреляет!" - не сомневался теперь Антон. "Откуда столько?" - спросил он у Золы. "Добровольцы, - ответила она. - Тут у каждого под подушкой гранатомет. Но ты прав, людишек много. Кто ж откажется пограбить?"
Антону не понравилось, как эти добровольцы стремительно и по-деловому организовались. С проселочных дорог в колонну вливались все новые и новые бойцы. Некоторые - в черных с прорезями чулках на голове. Притаившийся за деревом жилистый старик в чалме хитрейшим ударом уложил здоровенного - ему не надо было надевать на голову черный чулок с прорезями - негра с гранатометом. "Отдавай шайтан-труба!" - сорвал с плеча медленно падающего негра гранатомет и сумку, подобрал полы длинного халата, присоединился к поспешавшим за БТРом небритым юношам в больших, как противотанковые мины, кепках. С одной стороны, все это свидетельствовало о неукротимом свободолюбии местных жителей. С другой - что они плевать хотели на Конституцию, законы и права человека. С трудом верилось, что, свергнув одну администрацию, они подчинятся другой.
Окраины кончились. Внизу возникли серые приземистые и высокие блочные дома с прогнившими крышами. Ближе к центру появились асфальтированные улицы. Асфальт был в выбоинах и ямах. Мертвая река, светясь, текла сквозь город. По берегам торчали трубы заводов, большей частью обрушившиеся, сгнившие, как старые больные зубы. От серых блочных домов к заводам и рыночной площади поодиночке и группами тянулись микроскопические люди. Налегке - на работу. С большими сумками на колесах - на рыночную площадь. Как будто ветер гнал темную крупу или пыль. В ларьках вовсю торговали водкой и пивом. Антон так засмотрелся на привычную, но подзабытую городскую жизнь, что чуть не врезался в вознесенный над городом рекламный щит: "БОГ И АДМИНИСТРАЦИЯ ЕДИНЫ! ПРИОБРЕТАЙТЕ АКЦИИ ПРОМЫШЛЕННО-ФИНАНСОВОЙ ГРУППЫ "БОГАД"! НАШИ ПРОЦЕНТЫ САМЫЕ ВЫСОКИЕ В РЕГИОНЕ! КУПИШЬ АКЦИИ "БОГАД", СТАНЕШЬ САМ КАК БОГ БОГАТ!"
Над центром было тихо. Центр мирно спал, отгороженный от остального города постами, КПП и шлагбаумами.
Таков был мир, который Конявичус вознамерился очистить от зла, заставить жить по закону Божьему. Антон подумал, что очистить мир от зла значительно легче, чем отремонтировать крыши и дороги, восстановить заводы, привести в нормальное состояние землю и воду. Очистить мир от зла - значит очистить мир от людей. Надо думать, Конявичус сегодня сделает мир намного чище.
- Казармы! - ткнула вниз перевернутым большим пальцем Зола.
Приземистое двухэтажное здание опоясывало площадь полукругом. Сразу за ним начиналась лужайка, посреди которой стоял невысокий с колоннами белоснежный дом - типовая резиденция главы региональной администрации. В центре не наблюдалось прогнивших крыш. Высокие заборы делили территорию на аккуратные участки. Каждый участок включал в себя дом, сад, лужайку, бассейн. Вода в бассейнах была голубой, как и положено воде. Этот мир был чист, но именно сюда двигалась механизированная вооруженная толпа незваных чистильщиков.
Антон подумал, что подлететь к казармам со стороны площади - значит оказаться на открытом пространстве перед сотней окон, из которых опытному стрелку не составит ни малейшего труда расстрелять такую большую мишень, как висящий в воздухе вертолет. Гораздо безопаснее было зависнуть над лужайкой позади казарм и без малейших помех выпустить пять ракет в слепую стену по периметру здания.
- Вызови командира, - велел Антон Золе. - Мы пойдем другим путем.
Стрелок-радист Зола схватилась за рацию, но та была глуха и нема, как она ее ни трясла, на какие кнопки ни нажимала, какими рычажками ни щелкала. Зола оказалась отменным стрелком и никаким радистом.
- Мокрая, болотом воняет, - пробормотала она, понюхав рацию. - Где они ее держали, сволочи?
Между тем всякое промедление казалось Антону опасным. В любую минуту могли помешать. Антон решил начать с ближнего к гаражам и ангару угла казарм.
Раздосадованная Зола от души харкнула в микрофон. Странным образом это взбодрило болотную рацию. Она захрипела, из микрофона, как из трясины, донесся искаженный голос Конявичуса:
- X… молчишь… твою мать! Мы в зашкаленном диапазоне, радиоперехват невозможен!
- Я тебя слышу, Конь! - завопила Зола, передала рацию с застрявшим плевком Антону.
- Бернатас, - произнес Антон прямо в плевок, - когда ты будешь на площади?
- Ползем, как… - недовольно отозвался Конявичус. - Заводской народ ликует.
Антон знал, как нищие окраины встречают идущие на город банды. Наверное, уже доломали последние станки, а сейчас грабят ларьки и магазины.
- Всю власть депутатской фракции партии труда и демократического порядка! - донесся до Антона дикий, сопровождаемый стрельбой вопль. - Да здравствуют права человека и досрочные всеобщие парламентские выборы!
- А ты думал, - усмехнулся Конявичус- Мы только что зарегистрировали нашу партию. Шествуем мирным маршем заявить о своих требованиях главе администрации… - Конявичус пропал. На сей раз стреляли не иначе как из крупнокалиберного пулемета. И похоже, не в воздух. - Регистрационное свидетельство номер… - зашуршал бумагой Конявичус, - три тысячи восемьдесят семь… Неужели, - продолжил с сомнением в голосе, - в этом сраном городе так много общественных организаций?
- Конь, ты получил в муниципалитете разрешение на проведение мирного шествия и митинга? - встревоженно спросила Зола.
- А то нет, - отозвался Конявичус. - Новый префект не возражал.
- Старый возражал? - поинтересовался Антон.
- Старого партийные активисты вышвырнули из окна, - объяснил Конявичус - У него в сейфе нашли яд, которым этот мерзавец хотел отравить городской водопровод. Ты уже над целью?
Антон в двух словах рассказал, как будет действовать.
- Годится, - одобрил Конявичус - Они уже зашевелились?
- Сверху не видно, - сказал Антон. - Если и зашевелились, то внутри.
- Очень много вооруженных с заводов, - произнес после паузы Конявичус- Такое впечатление, что единственное, что они тут производят, - оружие. Я погоню их на площадь, как прикрытие перед техникой. Долбай казармы! Потом садись. Пулемет на гаражи. Чтобы никто ни туда, ни оттуда! Выпустишь технику - убью! Действуй!
Антон бросил вертолет вниз, свирепо завис, ревя винтом, над зеленой площадкой и, перемещаясь вдоль здания, выпустил в него все пять ракет. Каждый раз отраженная взрывная волна встряхивала вертолет. В моторе нарастал, мерзкий металлический стук. Вероятно, нельзя было стрелять со столь близкого расстояния. У Антона заложило уши. Он ничего не слышал. Да и не видел. Над казармами встало непроницаемое облако пыли. Из облака в полнейшей тишине, как бы сами по себе, вылетали кирпичи, выпрастывались бревна и бетонные балки. Точно огромная серая страница внутри облака перевернулся то ли пол, то ли потолок. Антон разинул рот, искусственно зевнул. В ушах щелкнуло. Слух вернулся, но ничего, кроме торжествующего - ультразвукового, не иначе - вопля Золы, он не услышал.
Когда облако рассеялось, Антон увидел, что казарм больше нет. От длинного крепкого здания остался угол, как единственный уцелевший зуб в разбитой челюсти. Если в казармах и были живые солдаты, то теперь определенно их можно было в расчет не принимать. Антон поставил вертолет пулеметом наружу под прикрытие зуба-угла. Отсюда хорошо просматривались подходы к гаражам. Приблизиться к вертолету можно было только со стороны резиденции главы администрации. Но зеленая лужайка простреливалась насквозь, укрыться там было негде. Антон на всякий случай положил перед собой автоматы.
- Мы свое дело сделали, - сказал он Золе. - Самое время подкрепиться.
23
Антон был вынужден признать, что Зола негодная хозяйка. Банку тушенки вскрыла кое-как, хлеб порезала криво, луковицу не очистила, а ободрала. Один бок у луковицы был белый, другой остался в кожуре, как в небрежно наброшенной на плечо телогрейке. К тому же Зола забыла соль. Зато не забыла большую флягу со спиртом. Антон не представлял, сколько времени им здесь сидеть, поэтому предпочел бы иметь две фляги с водой. Но Зола рассудила иначе: одна с водой, другая со спиртом. Она и начала свой завтрак с доброго глотка спирта.
- Я думал, ты решила, что мы не доживем до завтрака, поэтому не взяла соль, - с неодобрением посмотрел Антон на своего стрелка-радиста.
- Соль не поможет, - возразила Зола, - эта тушенка такое дерьмо…
"Что же тогда не дерьмо?" - подумал Антон, который не ел ничего вкуснее тушенки.
- Скоро у нас будет нормальная еда, - брезгливо откусила от луковицы Зола.
- Когда? - уточнил Антон.
- К вечеру, - потянулась к спирту Зола.
- А если нет? - отодвинул флягу Антон.
- Тогда нас самих превратят в нормальную еду для червей, - усмехнулась Зола.