Крючок взял миски с зеленой кашицей и отдал мутантам. Те зачавкали, раздалось довольное урчание. Девица поставила похлебку перед Тураном, бросила на доски краюху хлеба. Ложка пленнику не полагалась. Крючок нетерпеливо переминался с ноги на ногу, сжимая свой дробовик.
- Это ж откедова вы его волочите? - Служанка не спешила уходить, с интересом рассматривала пленника. - Чего он чумазый такой и тощий?
- Откедова надо, оттедова и волочим, - ответил Крючок. - Шакаленок, жри быстрей!
Толстуха глядела на жующего Турана с жалостью и легким презрением. Даже она, замызганная гостиничная служанка, стояла выше на социальной лестнице Моста, чем пленник-раб.
- Все, хватит! - Терпению бандита пришел конец.
- Да он же не поел еще, - возразила толстуха. - Чего ты?
- Поел, поел. - Отпихнув ее локтем, Крючок вырвал из рук подопечного миску с остатками похлебки.
Пальцы Турана скользнули под штанину, к узлу цепочки, но тут лопоухий пнул его ногой и повалил лицом вниз. Потом связал руки за спиной, продев веревку в скобу.
- Жестокий ты, - сказала служанка, прижимая поднос к груди. - Чего над человеком измываешься?
- Не измываюсь я. - У Крючка явно не было настроения продолжать беседу. - Давай, давай, иди. - Он шлепнул девицу ладонью пониже спины.
- Не пихайся!
- Иди, говорю.
- А миски? - Служанка показала на мутантов. - Миски надо забрать.
- Утром мы уедем, они тут валяться будут, заберешь.
- Вот еще - утром. Мне на кухню сейчас надо.
- А ну топай отседова! - заорал бандит и ткнул в живот толстухи обрезом. - А то пристрелю!
Служанка взвизгнула и бросилась прочь. Зацепилась ногой за сучок, торчащий из настила, упала, выронила поднос, вскочила - бандит все еще целился в нее. Оставив поднос, служанка подбежала к двери, распахнула ее и нырнула в гостиницу. Дверь захлопнулась.
Крючок, скупо улыбнувшись, стащил с телеги одеяло, расстелил на досках и сел.
В гостинице было тихо, зато с Моста доносились голоса - жара спала, люди вышли на свежий воздух. Крючок достал из кармана тряпичный сверток, развернул и причмокнул, предвкушая удовольствие. Положив на одеяло бледно-зеленый ломоть кактуса, снял куртку, стянул через голову рубаху и вытащил нож. Вытерев о брючину, провел лезвием по плечу. Когда потекла кровь, он схватил мамми, сделал на нем надрез и приложил к ране. Ноздреватая, будто губка, мякоть тут же напиталась кровью. Лопоухий убрал руку - мамми остался висеть на плече.
- Крючок! - позвал Туран.
Бандит молчал.
Пленник повторил громче:
- Эй, слышишь!
- Чего тебе? - невнятно откликнулся Крючок.
- Кто такой Пузырь?
- Торговец, - пояснил бандит, едва ворочая языком. Сок мамми уже попал в кровь. - Арбузник. Арбузы продает, жирняк.
- А Рюрик?
- Заткнись, шакаленок.
- Сейчас я заткнусь, - пообещал Туран. - Но ты сначала ответь: кто такой Рюрик?
- Притон держит. - Теперь Крючок говорил совсем неразборчиво. - Большой притон, "Под Мостом" называется. Там нанять можно… - Вдруг он громко засмеялся.
Это был чистый детский смех, Туран даже вздрогнул - настолько неожиданно он прозвучал. Приоткрыв рот, Крючок откинулся назад, упер локти в одеяло и забормотал. Потом улыбнулся Турану, лег на спину и притих.
Стемнело, на Мосту зажглись огни. Между плетеными домами разгуливал народ, с гудением проезжали машины. Поскрипывали плохо смазанными осями телеги, где-то визгливо ругались женщины.
- Геда! - вдруг сказал Крючок, подняв к небу руку. - Брат, прости, я не смог. Испугался, с этими зверями пошел…
Слова превратились в неразборчивое бормотание, Крючок хлопнул ладонями по одеялу, пытаясь встать, но так и остался лежать.
Ждать дальше было бессмысленно. Туран выгнулся дугой; суставы заскрипели, лицо покраснело от напряжения, но он сумел просунуть кисть под штанину и сорвал с ноги цепочку. Отдышавшись, нащупал выпавшее из штанины оружие. Разрезать веревки оказалось легко - стилет был острым. Туран быстро освободился, размял запястья и выпрямился. Позвоночник хрустнул. Чтобы поменьше привлекать внимание, он опустился на корточки и подполз к бандиту.
Крючок, лежа на спине, блаженно пялился в небо. По подбородку текла слюна, пленника он не замечал. Туран занес стилет, чтобы вонзить в шею бандита. Замер. Лопоухий сейчас беспомощен, как младенец. Хотя неизвестно, сколько продлится действие кактусового наркотика. Бандита надо убить. Хорошо, если Крючок проваляется до утра, но что, если он вскоре очухается и поднимет тревогу? Нужно прирезать его - никакой жалости. Чтобы убить чудовище, стань чудовищем. Кончик стилета коснулся острого кадыка… и Туран убрал оружие. Тихо выругавшись, ударил клинком в одеяло рядом с головой бандита. Он много раз дрался с Крючком, но это были обычные кулачные бои, точно так же иногда развлекались батраки на ферме отца. Лопоухий не сделал ему ничего плохого, даже был по-своему добр.
Еще некоторое время Туран сидел возле Крючка, потом пробормотал:
- Пес с тобой, живи.
Вскоре стемнело окончательно. Туран забрал у Крючка дробовик, снял с ремня нож, пистолет, кое-как стащил с бандита патронташ и стал пробираться между машинами к гостинице, стоящей рядом с выходом на проезжую часть Моста. В небе мерцали звезды, из Донной пустыни порывами налетал ветер.
Хорошо, что Крючок, прежде чем вырубиться, успел рассказать о Пузыре и Рюрике. Теперь Туран знал, где искать атамана Макоту.
Глава 8
- Слышь, ну ты загнул! - Макота постучал кулаком по прилавку. - Сто монет за сотню фляжек - это че за цена?
Фляжками на Мосту называли арбузы, и Пузырь был самым крупным торговцем. Ему принадлежали четверть висячих садов Моста и большой склад неподалеку от Квадрата, на него работали множество батраков и лавочников, но ради того чтобы пообщаться с дорогим гостем, он лично вышел к прилавку.
- Десять по десять, - повторял торговец, ласково щурясь, отчего глазки на заплывшем красном лице превратились в щелки. - Сто монет, такая теперь цена, добрый Макота. Одна фляжка - одна монета, десять по десять фляжек - десять по десять монет. Это хорошая цена.
- Если за одну - монета, так за сотню скидка должна быть, - отрезал Макота. - Семьдесят даю.
- Ни-ни-ни, семь по десять никак нельзя, атаман Макота! - Казалось, Пузырь сейчас расплачется от желания угодить клиенту. - Десять по десять, меньше не можем!
Макота выпятил челюсть, прикидывая, как будет лучше - врезать по круглой роже или сразу засадить торговцу пулю в лоб. Пузырь щурился, жалостливо улыбался, мял передник - и цену не опускал. Рука атамана лежала на револьвере, но он не решался вытащить оружие из кобуры. За спиной Пузыря была стена, сплетенная из высушенных арбузных стеблей. В стене имелись отверстия, много отверстий. Атаман понятия не имел, сколько стволов сейчас направлено на него и Каланчу с Морзом, которые переминались рядом. Пузырь мог поставить там одного вооруженного батрака, троих, пятерых… а может, и вовсе никого. Хотя последнее - вряд ли. Уж ради самого атамана Макоты жирняк точно позвал нескольких подручных.
- Ладно, восемьдесят, - сказал атаман, жалея, что захватил с собой так мало бойцов. - Больше не дам, и не проси.
- Ни-ни-ни, - закачал головой Пузырь, облизывая губы и причмокивая. - Мы бы рады, добрый атаман, всем сердцем, но - не можем.
- Тогда я пойду к Крысе, - решил Макота. - Ну, ползуна тебе в глотку! Че ты губы кривишь, толстый?
- Склад доброго Крысы сгорел третьего дня, - пояснил торговец, печально улыбаясь. - Ночью вспыхнул. Может, пьяный раб поджег, а может, еще что случилось, да только загорелось разом со всех сторон - пыххх! - Он махнул пухлой рукой. - Грустно это, так грустно, жалко нам бедного Крысу. К тому же сгорела молодая наложница, которую он недавно купил в Киеве…
Макота шагнул к двери.
- Тогда к Щеке пойду.
Пузырь что-то пробормотал вслед, но атаман, не слушая больше, покинул лавку.
Стемнело, в садах над крышами зажгли лампы, но между плетеными домами лежала тьма.
- Свет давай, - велел Макота.
Каланча нес шест с промасленной ветошью на конце. Чиркнув кресалом, бандит зажег факел, поднял над головой. Впереди стоял длинный помост, на нем выстроились харьковские сендеры, приземистые, с широкими колесами для передвижения по пустыне. На краю помоста, привалившись к ограждению и зажав коленями ружье, дремал охранник.
- Скоко? - спросил Макота.
Охранник вскочил, моргая.
- Я не знаю, друг. Хозяина звать? В этом сезоне покупают мало, он уступит.
Атаман потерял мотоцикл с коляской, мотоциклетки и фургон - сендер не помешал бы, но стоил он дорого, а Макота не любил тратить деньги. Все машины в клане были либо угнанные, либо трофейные.
- Не сейчас, - решил он. - Идем к Щеке.
Миновав автолавку, Макота шагнул в дверь большой плетеной постройки… и почти сразу выскочил обратно, ругаясь на чем свет стоит.
- Че, хозяин? - спросил Каланча.
Не глядя на него, Макота бросился прочь. Когда помост с машинами остался позади, из темноты выбрел тощий полуголый парень. Плечи его гноились: из-за кактусового сока разрезы, к которым прикладывают мамми, плохо заживают.
- Монетку подай, добрый че…
Попрошайка упал, когда атаман, не замедляя шага, ударил его в лицо. Макота спешил дальше, двое бандитов едва поспевали за ним. Огонь факела гудел на ветру.
Казалось, Пузырь и не пошевелился с тех пор, как атаман покинул лавку. Скомкав край передника, торговец стоял в той же позе и щурился, виновато улыбаясь.