Утром механики приволокли массивную клеть, сваренную из ржавой арматуры, и водрузили ее на телегу. К вечеру на соседние повозки поставили еще пару клетей.
На следующий день во двор явились Макота с порученцем в сопровождении двоих бойцов, которые вели на поводу ездового ящера-маниса. Кривоногий, покрытый бледно-зеленой чешуей, тот вертел головой на длинной шее и хлестал себя толстым хвостом. Плоская башка напоминала змеиную, из пасти то и дело появлялся раздвоенный гибкий язык.
Пленник с любопытством разглядывал ящера. Скорее всего, Макота купил или отбил его у одного из небольших кочевых кланов. Появление рептилии наводило на мысль, что атаман собирается в поход на юг, к Донной пустыне: говорят, манисы отлично бегают по затвердевшему илу.
Маниса впрягли в телегу, на нее залез бандит в соломенной шляпе, ударил рептилию длинным гибким шестом и дернул вожжи. Ящер качнул головой и пошел вперед, неторопливо переставляя кривые мускулистые ноги. Бандит выкрикнул что-то, треснул ящера по выпирающему хребту - рептилия плавно повернула вправо. Атаман с Чеченей наблюдали. Телега описала круг по двору. Макота, одобрительно махнув рукой, вернулся во Дворец, Чеченя поспешил за ним. Телега встала, но ящера не распрягли. Возничий ушел и вскоре вместе с Карлом принес деревянную бадью, которую поставили перед ящером. Тот сунул в бадью плоскую башку и принялся жрать, дергая хвостом. В это время несколько бандитов ввели во двор еще двух манисов.
Скрипнула дверь. Дремавшие рабы подняли головы, замычали, решив, что это Карл принес их миски, но в зал вошли Макота с Чеченей. Когда дверь еще только открывалась, Туран уже сидел под стояком, вытянув ноги и склонив голову на грудь.
Бандиты встали над ним, и пленник увидел, что Чеченя наконец сменил сапоги и снял повязку с левого глаза. Он был единственным в клане, помимо атамана, кто следил за своей внешностью. Но Макота просто одевался приличнее остальных, а порученец еще и тщательно причесывался, носил щегольскую куртку с меховым воротником, кожаные штаны и рубахи из шкуры маниса. Такую одежду можно было купить разве что в Киеве да на заправках московских кланов.
- Это откеда у тебя?
Пленник поднял глаза. Макота держал в руках плоскую серебряную фляжку, и Туран не сразу вспомнил, что это такое. Ну да, подарок Карабана Чиоры. Теперь казалось, что встреча с летунами произошла очень давно, в другой жизни, хотя со времени поездки к Железной горе, разгрома фермы и сумасшедшей атаки на Дворец минуло всего семь дней.
- Не слышишь, что ль? Отвечай.
- Атаман тебе вопрос задал! - Чеченя ударил пленника носком сапога в правый бок, стараясь попасть по ране.
- Да погодь ты! - Макота отпихнул порученца. - Ну, че молчишь?
- Мне ее летуны дали, - сказал Туран.
Руки задрожали - он едва сдержался, чтобы не вскочить и не вцепиться атаману в горло. На ремне Макоты висели тесак и пистолет, Чеченя держал револьвер… Нет, еще не время. Он должен смирить ненависть, чтобы она питала его, наполняла силой. Нельзя позволить ей управлять поступками, ему нужны холодная голова и трезвый расчет.
Чеченя оскалился:
- Летуны подарили? За что? За то, что Шакала пристрелил, сучонок?
- Нет, - сказал Туран, не глядя на бандита. - Его застрелила Аюта, а не я.
- Че еще за Аюта?
- Летунов было двое, мужчина и девушка. Она назвалась Аютой. А он дал мне флягу за то, что я помог им.
Атаман отвинтил пробку, понюхал и хлебнул. Чеченя переминался с ноги на ногу. По лицу его было видно, что, если бы не хозяин, он бы набросился на пленника.
- Крепкое! - объявил Макота, крякнув. - Че за такое оно? Навроде самогона, тока крепче. Вкуснота. Ладно, а чего еще они те дали?
- Ничего. - Туран успокоился, руки больше не дрожали. Говорил он глухо, сквозь зубы, и смотрел в пол.
- Мож, еще чего подарили? - настаивал Макота. - Летуны-то, а? Они ж богатые, скажи, Чеченя?
- А то! - согласился порученец.
- Мож, оружие какое? Аккумуляторы, э? Куда ты их запрятал?
Туран покачал головой. Макота разглядывал его, что-то обдумывая.
- Так чего, хозяин? - нетерпеливо спросил Чеченя. - Может, я его на шматки прям сейчас? Медленно так, чтоб порадоваться…
- Дурень ты. - Атаман повернулся к нему, достал тесак и несильно ткнул порученца острием в грудь. - Вот кто я, по-твоему, такой? Кто таков Макота теперь есть, скажи?
Чеченя замялся, не понимая, что хочет услышать хозяин.
- Нуу, ты… - протянул он; Макота внимательно глядел на него. - Ты, значит, эта… Ты главарь в бан… то есть в клане. Хозяин ты, наш хозяин! Атаман!
- Атаман! Еще раз такое скажешь - убью. Я теперь бизнесмен. Понял?
- Понял! Все понял! А что оно такое, этот бизмеснем?…
- Тьфу, неуч! Значит, купец, барыга, дела всякие веду, вопросы решаю, заработок имею. А откеда я его имею?
- А откеда?
- А с торговли.
- Торговля! - оживился Чеченя. - Это я понимаю. Торговля. - Он кивнул на рабов-мутантов. - Вот с этих, э?
- И с этих тоже. И вон с него. - Макота клинком тесака плашмя постучал по голове Турана; тот сидел неподвижно, опустив глаза и внимательно слушая. - Торговать его буду.
- Куда торговать?
- Уй, болван! Хотел тебя старшим здесь сделать, минометы даже оставить для охраны Дворца. Теперя думаю - какой с тебя старшой? Не сможешь…
- Смогу я, смогу! И с минометами слажу! Только ты разобъясни…
- Разобъясняю. Шакаленок, хоть бою и не обученный и не здоровяк с виду, а шустрый. Ловкий. Так?
- Ну так.
- Не нукай, дурень. Он пусть и на "Панче" своем, пусть и неожиданно въехал, и весь оружием обвешанный, а все одно не важно это. Главное - что? Главное - он с десяток наших положил. Значит, обучить ежели его, боец знатный получится. А мы куда этих двоих, - Макота показал на мутантов, - куда их везем? Для чего я их откармливаю?
- Так на Корабль же, на Арену гладиаторскую, ты чего, забыл? Сам же хотел их там продать, а еще встретиться с этим, как его… с Графом, хвастал, у тебя с ним сделка какая-то крупная, важная…
- Ну от, правильно. Не забыл я. Втемяхал теперь?
- Ага, - сказал Чеченя. - Теперь втемяхал. Вот чего ты третью клетку приказал на телегу…
- Ну то-то же. Значит, давайте цепи с него долой - и вниз. Вечером в дорогу, а ехать далеко.
Глава 6
На бегу ящер качал хвостом, высовывал длинный язык и громко шипел. Управлял им низкорослый жилистый бандит, которого все звали Крючком. Особенно примечательными у Крючка были уши - оттопыренные, большие и розовые. Три ящера, волочившие повозки с клетками, где сидели мутанты и пленник, шли в середине каравана. Он состоял также из мотоциклов - у одного была коляска, - мотоциклеток, трех мотофургонов и "Панча".
Один из мотофургонов, которые на Пустоши еще называли самоходами, тащил на прицепе цистерну с горючим. Второй вез бочку воды; в дощатый кузов третьего сложили провизию, а сверху на шесте водрузили красное полотнище с намалеванной черной краской буквой "М".
Бок уже почти не болел, силы постепенно возвращались к Турану. Его кормили дважды в сутки, после чего ненадолго выпускали из клетки под охраной Крючка и бандита по кличке Малик.
Чеченя остался командовать во Дворце; в путешествие к Кораблю, стоящему в центре огромной пустыни, отправился сам атаман Макота. Он подошел к телеге лишь однажды, когда под вечер первого дня пути Туран, перегревшийся на солнце, в полубреду лежал у прутьев клетки. Сухой сезон закончился, дневная жара досаждала уже меньше, но в полдень под прямыми солнечными лучами было все еще опасно. Караван остановился на привал, бандиты разминали затекшие мышцы. Кому-то выпало охранять машины, кто-то, нарубив веток с колючих кустов, разжег костер и занялся ужином, прочие без дела сидели на камнях. Со всех сторон доносились ленивые голоса, ругань и смех.
Крючок, спрыгнув на землю, встал рядом с Макотой. Лопоухий монотонно двигал челюстями, катая во рту жвачку - слабый наркотик из болотной травы, растущей где-то под Минском. Пластинками высушенных и спрессованных стеблей был забит кошель, висевший на поясе Крючка.
Бандиты молча глядели на пленника, он же едва различал фигуры у повозки. В голове до сих пор гудело злое полуденное солнце, обожженная кожа на лице стянулась, будто ее вымазали клеем и тот засох.
- Ну ты, слышь, - обратился Макота к Крючку. - Ты скажи, почему вокруг меня одно дурачье?
Крючок, меланхолично жуя, пожал плечами.
- Вот ты тоже дурак, как и остальные.
- Аа… - равнодушно протянул лопоухий бандит.
- Я че те сказал? Я сказал: чтоб с шакаленком порядок был. До конца пути ты за это отвечаешь. Сказал?
- Ну, сказал.
- Не "ну, сказал"! - повысил голос атаман. - Я приказ те отдал! Так чего он полудохлый, тупая твоя душонка?!
- Ну так солнце же. Спекотно днем.
- Спекотно! Тупой! Так тряпку возьми и накрой клетку! И воды ему дай! Карл во Дворце остался, здесь его лечить некому. Короче, ты запомни, Крюк: ежели он сдохнет - посажу тебя самого в клетку и продам на Арену. Обучат тебя красиво помирать и отправят на игрища. Понял, стручок ты кукурузный?
Крючок пожал плечами и равнодушно пробурчал:
- Понял.
Когда Макота ушел, бандит выплюнул жвачку, достал из кошеля новую пластину, сунул в рот и полез на телегу. Первым делом он протолкнул между прутьями тыквенную флягу с водой, потом вытащил из поклажи большой кусок брезента и накрыл клеть.