- Ну, а я вам об чем толкую, девушка! Диверсанты, так их называть правильно, стало быть? Они, значит, сначала из поселка выехали, а после вслед за вами тудой взад вернулись… Они за вами гнались, верно?
- Разин, ты слышал? - спросила она. - Это были люди топливных кланов, то есть Южного братства! Диверсанты. Обычно кланы посылают их жечь чужие вышки, чтобы никто другой на Пустоши не добывал нефть. Просто в этот раз они переоделись киевскими монахами… Но зачем? Ты понимаешь, что это значит?
- Что все стало гораздо хуже. - Остановив машину, я взял хауду, лежащую между сиденьями, и вылез наружу. - Потому что до Киева далеко и у монахов здесь нет никакой поддержки. А топливные кланы в этих местах хозяева, и раз за тобой охотятся их диверсанты…
- Тут мы не сможем скрыться от них! Они в этих местах повсюду. И Балашиха принадлежит им, а там у меня встреча с Лукой…
- Ладно, надо осмотреться. - Я зашагал к холму. - Сидите на месте.
* * *
Было пасмурно и прохладно, порывами налетал ветер, с запада ползли темные тучи. Нефтяной бассейн остался далеко позади - улегшись на вершине холма, я разглядел лишь черную маслянистую лужицу. Жаль, бросили в поселке винтовку Бурноса, оптический прицел сейчас бы пригодился.
По пустырю в нашу сторону ехали три машины. Ненамного мы от них оторвались, но время осмотреться и решить, что дальше делать, пока есть.
Раздался шорох осыпавшейся земли, звук шагов, сопение, и с двух сторон от меня улеглись Юна Гало и Чак.
- Эй, человече, а как ты все же через некроз тогда прошел? - спросил он.
Голос карлика стал другим, и я повернул к нему голову. Чак смотрел на меня серьезно, взгляд прозрачных глаз был острый и внимательный. И око внутри пирамиды, вытатуированное на лбу, тоже будто смотрело на меня.
Усевшись, я схватил карлика за шиворот, и тогда он ударил меня. Костяшками пальцев саданул по почкам, отбил мою руку, сорвав со своего воротника. Это было неожиданно - я не думал, что мелкий засранец проявит такую прыть. Он попытался вмазать мне ребром ладони по шее, но я закрылся локтем, навалился на него, прижав к земле, ударил пару раз по лицу. Опять схватил за воротник и упер стволы хауды в подбородок.
- Разин! - растерялась Юна. - Зачем ты…
Чак подергался еще немного и затих. Разбитые губы быстро распухли, из носа текла кровь.
- Теперь отвечай, только говори правду, - сказал я. - Ты нам не нужен, Чак, понял? Только обуза. Поэтому, если решу, что врешь, сразу пристрелю. Откуда ты? Говори!
- А вот неправда, нужен я вам, нужен, - просипел он. - Я эти места хорошо знаю… В Балашиху вам? А как туда поедете, разумники?
- Через переправу по Щелковскому тракту, - сказала Юна.
- Дура девка! - фыркнул он. - Это ж переправа топливных королей! Они даже плату берут за проезд через нее. Если вы от них тикаете - там вас и накроют. А я знаю другое…
- Сейчас не о том речь, - встряхнул я его. - Может, ты сам шпион топливных королей. Отвечай!
- Да какие короли! С Крыма я! Слышь, человече, я тут подумал: если те парни видели, как ты через некроз бегал, так они теперь тебя уж с таким старанием искать начнут… Да за тобой все кланы московские охоту устроят! Тебя пытать будут, чтоб узнать, как ты научился по плесени шастать, они тебя…
- Ты - вор, - перебил я уверенно, и Чак затих. Прищурившись, поглядел на меня. Струйка крови стекала по щеке.
- Ну так и че? - спросил он. - Ты сам, что ли, святой отшельник из катакомб киевских? Убийца, по роже ж видно. Я таких скока перевидал… Наемник, э? Не из Замка Омега, часом, дезертир? А то выправка у тебя такая… Да ладно, отпусти меня уже, расскажу, расскажу!
Юна Гало положила руку мне на плечо. Помедлив, я отодвинулся от карлика. Он сел, потрогал шею, рукавом вытер кровь из-под носа.
- Хотя что тут особо говорить? Вор, да. Я ж мелкий, могу во всякие щели просачиваться, в трубы, окошки слуховые… Ну и в механике разбираюсь, в электрике. Приспособы мастерю себе разные. Один раз ранец такой с пропеллером склепал, прикинь? С ним на крышу взлетел… Ладно, то старое дело. Хотя после него меня монахи и могут искать, бо крыша то была киевского Храма, ага, Лавры ихней. А ранец взорвался, понимаешь, не вовремя, мне спину обжог, рвануло на всю Лавру - так они меня и засекли. Ну от и все, больше-то и нечего рассказывать.
- До Крыма далеко, - сказал я. - Почему ты здесь?
- Ну так я сбежал оттудова. Ограбил там одного типуса важного с Южного базара. Сбежал с добычей. А по дороге и меня ограбили. Кетчеры. Бросили подыхать на Пустоши, но я выкарабкался как-то. Потом здесь бродил, вдоль Разлома. Долго бродил. У люберецких кормильцев промышлял, на скважинах… Эх, на Крыме хорошо было! Нет там некроза этого вашего, теплее и манисы бегают, мясо у них вкусное…
Я перебил:
- А в тот поселок пришел, чтоб ограбить, да?
Чак ухмыльнулся:
- Соображаешь, человече. У старшого их, управителя то бишь, сейф в комнате, в стене, а унутрях там монеты звонкие, которыми он с нефтяниками расплачивается. Только на сейф сигналка навешена. И вот…
Поверх его головы я кинул взгляд на пустырь. Преследователи почему-то остановились и вышли из машин. Что бы это значило? Заметили нас?
- Какая еще сигналка? - спросила Юна.
- Ну ты… несведущая девушка, даром что дочь такого большака важного! Сигнализация, значит. Гудок. Сирена. Которая вмыкается, ежели кто сейф без кода начнет открывать, подбирая циферки, либо стенку ему резать. От я там пошуршал в трансформаторе… Короче, отключилась сигналка на ночь вместе со всем электричеством. Той же ночью хотел дело провернуть. А тут вы! И некроз! И монахи! Которые и не монахами вовсе оказались… Ну дела! Пришлось тикать, конечно. - Чак обернулся. - О, встали. Ха! У них же горючки нет.
Диверсанты суетились вокруг машин. Я никак не мог понять, что они делают. Не пешком же за нами дальше пойдут, глупо это, если мы на сендере. Тогда что? Тачки стояли почти вплотную, борт к борту.
- Ладно, пошли, что ли, - сказал Чак. - Покажу дорогу через Разлом.
Разглядев в руках одного из диверсантов шланг, который тот перебросил с кормы своей машины на соседнюю, я вспомнил, что видел подобный в бардачке нашего сендера, и выпрямился.
- Сейчас они сольют остатки топлива в одну тачку, потом дальше за нами поедут. Идем, быстро.
Мы сбежали со склона. Сев в машину, я схватил Чака за воротник и притянул к себе:
- Если окажется, что соврал и не знаешь этих мест, пристрелю.
* * *
По небу ползли облака, было свежо и ясно, вдалеке за Разломом стояла темная стена дождя.
- Все, сезон дождей начался, - сказал Чак. - Теперь зальет треть Москвы. Как у них там восточная сторона просела, так каждый раз потоп…
Покосившийся старый мост без ограждения скрипел и дрожал под колесами. Над Разломом дул сильный ветер, казалось, он вот-вот сорвет машину с моста и бросит на далекое, скрытое в густой тени дно.
- Это дело когда-то Лига построила, - рассказывал Чак по дороге. - Та, в которую фермеры объединились, что на юге, у Крыма да вдоль берегов Донной пустыни живут. Хотели тут товары свои провозить, чтоб в Лужниках торговать. Но люберецкие сговорились с братвой Ильмара Заклепы, самым сильным бандитским кланом во всей Большой Московии, и те стали караваны фермеров разорять. Так и не вышло у Лиги с торговлей. А переправа, вишь, осталась, ветшает только без догляду… - Сидя на корточках и держась за скобы, карлик перегнулся через край багажника. - Глядите, красотень какая! Высота, эх… Люблю высоту! И простор! Вот заради этого жить стоит, а не заради домишек ваших вшивых, улочек, стен да подворотен гнусных.
Мост глухо скрипел и покачивался на ветру, а дно каменного ущелья было далеко-далеко, и когда колеса сендера коснулись земли, мы с Юной облегченно вздохнули.
Остановив машину, я открыл железный ящик перед Юной, достал шланг и ветошь.
- Это ты чего удумал, наемник? - спросил Чак.
Я выпрыгнул из сендера и, обойдя его, вытащил канистру из корзины.
- А! - Он похлопал себя по карманам и вынул зажигалку. - Во, держи. Сам из гильзы склепал. Только взад вернуть не забудь.
- Идем, - сказал я.
Юна непонимающе смотрела на нас. На ходу откупорив канистру, я подошел к мосту, плеснул на доски, потом на ветошь. Поболтал в руках, слушая, сколько осталось внутри. Надо еще немного слить, чтобы пары в верхней части скопились.
Щелкая зажигалкой, подошел карлик. С холма за переправой донесся слабый рокот двигателя. Я быстро зашагал по настилу, поливая доски. Скоро диверсанты увидят нас, а с вершины холма смогут и достать из ружья с оптическим прицелом, если у них такое имеется. Проверять это мне не хотелось.
- Эй, давай тут! - сказал спешивший за мной Чак.
Он пару раз врезал каблуком по треснувшей доске, выломал ее из настила и до пояса пролез в щель, подняв руки. Я шагнул ближе.
- Дальше лезь.
Карлик опустился ниже. Забив горлышко канистры ветошью, я сунул в щель шланг, и когда Чак ухватил его, сказал:
- Примотай к балке, только понадежней.
Чак что-то пробурчал. Шум двигателя стал громче, но я, сидя на корточках спиной к приближающейся машине, не оглядывался.
Когда просунул под настил канистру, снизу донеслось:
- Принял.
- Подожди, - подняв голову, я крикнул: - Юна!
- Что?
Она стояла на багажнике, глядя в сторону холма, на котором в любой момент могли появиться диверсанты.
- Принеси пару патронов от обреза!
Подгонять ее не пришлось. Взяв у девушки патроны, я ножом срезал верхушки с картонных гильз.
- Чак!
- Да не вопи ты. - Карлик высунулся из щели в настиле.