Сэм, продолжая время от времени поглядывать в зеркальце, увидел, что Джад извлек оттуда какие-то старые фотографии. Он внимательно рассматривал их по очереди, обращая особое внимание на те, у которых на обороте были надписи. Сэм не мог различить ни надписей, ни лиц на фотографиях, но он видел, как тщательно всматривается в них Джад – так тщательно, что сразу стало понятно – он видит в них огромную ценность.
– Лучше бы вы следили за лошадьми на дороге, – сказал Карсвелл, вкладывая в эти слова немало сарказма.
Сэм что-то буркнул и перенес внимание на дорогу. Теперь, близко к городу, она стала гораздо более оживленной. Он осторожно объехал запряженный лошадями фургон, на котором было написано: "Ферринджер и сын – зеленщики".
Город стал куда меньше, чем был в 1978 году. Многоэтажные здания почти не попадались. Единственными высокими сооружениями были муниципальная башенка с часами и фабричные трубы. Они торчали как пальцы, сделанные из кирпича. Из них валили клубы черного дыма. Сэм видел, что дымная пелена висит и над всем городом. По-видимому, все домовладельцы здесь пользовались печками и каминами, хотя денек был весьма теплый.
Джад это тоже подметил.
– Грязновато, верно? Я и забыл, какими тусклыми были города до того, как стали пользоваться газовым отоплением и другими бездымными видами топлива.
– Вы холоднокровный народ, – отозвался Сэм. – Топить в теплые дни?
– Следует помнить, что большая часть горожан еще не имеет ни электрических, ни газовых нагревательных приборов и что горячую воду можно получить только одним способом – разжечь под ней огонь. И я готов заключить пари, что очень многие из этих людей готовят себе еду на плитах, в которых горит уголь.
– Предпочитаю 1999 год, – пробурчал Карсвелл, и в голосе его послышалось отвращение.
Внезапно они оказались в потоке велосипедистов в синей военной форме.
– Ага, ребята из Королевских ВВС, – сказал Карсвелл. – Я думаю, где-то тут поблизости должна быть военная база, Джад?
– Да, Кастертоновская база ВВС, расположение 717-го полка. Летали на веллингтоновских бомбардировщиках вплоть до 1950 года. Затем аэродром закрыли, землю распахали. Последний раз, когда я там был, видел лишь несколько акров пшеницы.
– Мой драгоценный родитель тоже был в ВВС, – задумчиво проговорил Карсвелл, который, как и раньше, сидел, выставив локоть в окно и постукивая пальцами по дверной раме. – Хотя я не думаю, чтобы он забрался так далеко на север.
– А где он был?
– Да Бог его знает. Когда он начинал разоряться о тех временах, мы спешили унести ноги из комнаты. Старикан наводил на нас жуткую тоску. Мне известно только, что он был механиком на "Спитфайрах". Вернее всего, Кент или что-то в этом роде. Только подумать... – Он вдруг улыбнулся Сэму. На лице Карсвелла улыбка была не слишком приятным зрелищем – глаза оставались, как всегда, злыми. – Только подумать, что если бы я знал телефон его базы, то мог бы позвонить старому дурню и сказать: "Угадай, кто тут?" – Карсвелл громко захохотал.
Что касается смеха, подумал Сэм, то его тоже приятным не назовешь. Вскоре Карсвелл погрузился в свои думы, рассеянно поглаживая дверную ручку.
Сэм снова занялся дорогой, которая была буквально забита еле ползущим транспортом. Здесь было много фургонов на конной тяге – среди них был даже почтовый. Конский навоз покрывал мостовую – лежал всюду кучами коричнево-зеленоватых "яблок". Запах его проникал даже в кабину машины.
Городские часы показывали несколько минут пятого.
На Хай-стрит лавок было куда больше, чем прежде, причем все они имели узкую специализацию: жестяные товары, скобяные, овощи и фрукты, мясо, рыба, книги, булочные, колониальные товары, мужская одежда (с указанием на военные мундиры), дамские шляпки, прачечные, баня, почта. Все выглядело обветшалым. Вывески деревянные, испорченные погодой, выкрашены в темные тона – тускло зеленый, коричневый, шоколадный. У многих на витринах наклеены объявления: "Здесь принимают купоны", "Изделия из нейлона – первым пришел, первым купишь", "Ребята в синем! Без очереди!"
– Дешевка! – пробасил Карсвелл. – Как же дерьмово все это смотрится!
Джад наклонился к Сэму и сказал:
– Нашу машину заметили.
Сэм поглядел сначала налево, потом направо. Прохожие останавливались, разглядывали машину, некоторые так и оставались с разинутыми ртами. Парочка ребятишек в коротких штанишках (но не в шортах, так как они все же доходили до колен) с криками, размахивая руками, бежала за машиной.
Сэм вдруг услышал глухой стук. Когда он взглянул в боковое зеркало, то увидел человека в синем мундире на велосипеде. Он умудрился прицепиться к автомобилю сзади и хотел прокатиться на буксире. В зубах у него торчала сигарета, и он радостно скалился, довольный своей проделкой.
– Смешной этот старый мир, – сказал Карсвелл. – Просто любопытно, что нам еще покажут? Вам тоже интересно?
Сэм застонал:
– Черт побери, мы, кажется, сейчас столкнемся с нашей первой проблемой.
На середине улицы возвышался полицейский. Он поднял руку и властно уставился на Сэма.
– Что ж, старина, – хмыкнул Карсвелл. – Выбор один – или раздавить констебля, или остановиться.
Сэм остановил машину.
– Выбор может оказаться ошибочным, – говорил между тем Карсвелл.
– Надеюсь, вы окажетесь достаточно красноречивым, чтобы объяснить, почему три странно одетых человека (особенно Джад в своем золотом жилете) разъезжают в удивительной машине, за которую в этом году не уплачен налог и у которой такие странные и непривычные номерные знаки. Удачи вам, старина.
Сэм опустил стекло, а полисмен, медленно приблизившись, тут же просунул голову внутрь и подарил им всем взгляд – долгий и оценивающий.
4
Николь Вагнер стояла прямо на жарком солнце. Там она сразу поняла, что не может оторвать взгляда от глубоких прохладных теней леса. Она была уверена – Босток там.
Вполне возможно, что он стоит сейчас там и следит за мной,подумала она. Потом бросила взгляд на амфитеатр: где же Ли? Предполагалось, что он соберет группу добровольцев, чтобы отправиться на поиски Бостока. Она даже представить себе не могла, что Босток попробует скрыться. Этот коротышка обязательно должен предстать перед судом.
Подожди-ка...
Николь чуть наклонила голову и приставила ладонь к глазам, чтобы солнце не слепило ее.
Она заметила, что в лесу кто-то есть. Кто-то там передвигался, и весьма быстро. Вот и человеческая фигура мелькнула.
"Скорей, скорей, – говорила она себе. – Не Босток ли перебегает там от дерева к дереву, чтобы спрятаться получше?"
Николь снова поглядела на амфитеатр. На стоянке для автомобилей толпились около десятка людей. Большинство ушли либо в отсек туалетов, либо выпрашивали банки с прохладительными напитками у шофера автобуса. В машине был весьма вместительный холодильник. (Господи, да никак он берет с них деньги?)Она еще не видела шоферов, которые не изловчились бы иметь хоть какой-нибудь левый доход. Чаще всего это были незапланированные поездки. Пассажирам предлагалось собрать "дань" для покупки дополнительного горючего. Естественно, деньги в сумме почти недельной зарплаты отправлялись прямехонько в карман шоферу. В отделе снабжения их никто не видывал, даже зоркий взгляд налоговых инспекторов их не успевал засечь.
"Вон он опять появился", – подумала Николь, пристально всматриваясь в лесную опушку. Среди деревьев двигалась какая-то фигура, скорее даже абрис фигуры.
Неужели Босток затевает с ней игру в прятки?
Или вот прямо сейчас он выскочит из леса и начнет душить ее здесь – на краю парковочной площадки?
"Пусть этот болван только попробует, – подумала Николь со злобой. – Хотела бы я посмотреть на это!"
Ему пятьдесят, он жирный, коротконогий. Она его легко обгонит. Она убежит, она будет кричать, будет кричать, что он проклятый убийца, пока не добежит до прочих туристов.
Теперь Николь показалось, что она видит чье-то бледное лицо, выглядывающее из-за ствола дерева.
А может, если она сделает несколько шагов навстречу, это поможет выманить Бостока из леса? Тогда она позволит ему преследовать себя до амфитеатра, где Ли и остальные набросятся на Бостока и схватят его. Что случится дальше, Николь не очень ясно представляла. Вообще-то у нее была мысль отдать его полиции. "А, не важно, – решила она. – Перейду мост, когда доберусь до него".
Бледное лицо было обращено в ее сторону. Но чтобы говорить с уверенностью, было далековато. Одно ясно – кто бы это ни был, он интересуется только ею.
Еще несколько шагов. Вот она уже и на траве.
Лесная опушка была ярдах в пятидесяти от Николь.
Лицо исчезло, будто его обладатель застеснялся.
Еще один шаг вперед.
Игра в прятки кончилась. Человек больше не появлялся.
"Черт! – подумала она. – Кажется, я спугнула Бостока".
Теперь уже больше разозленная, нежели испуганная, Николь решительно зашагала к лесу.
Она поняла, что лес куда больше, чем в был 1978 году. Вся местность теперь была зеленее, лесистее. Всюду зеленые живые изгороди. Да и птичьи голоса звучали громче.
Приближаясь к опушке, Николь замедлила шаг.
– Приди, приди, приди ко мне, – напевала она под нос. А потом громко сказала: – Выходите, мистер Босток, вы же сами так задумали, не правда ли?
С тихим шелестом скользнула какая-то тень, отделившись от ствола дуба, стоявшего почти рядом.
В это мгновение Николь уже решила бежать обратно, и бежать изо всех сил. Но тень удалилась от нее, ушла в тень деревьев, смешалась с ними, как бы растворилась в этом тумане.