* * *
Надо бы включить настройку, войти в сторожевой режим, и время пройдет незаметно. Но что-то в душе отчаянно противится этому как безответственному, эскапистскому шагу, как чему-то крайне неестественному...
Эти доводы настолько чужды мне, что я прислушиваюсь к ним как будто со стороны, скорее ошеломленный, чем испуганный. Последнее схлопывание непостижимым образом избавило меня от мода верности – легко допустить, что во мне изменилось и многое другое. Вероятно, усиливающееся отвращение к нейронным модам неизбежно или почти неизбежно при стремлении вырваться на свободу.
Так что я жду, как обычный человек, мучимый бессмысленными страхами. Жду, пытаясь вообразить невообразимое. Что будет происходить с людьми, если вся планета необратимо размажется? Ничего – потому что не будет схлопывания, которое только и делает некоторые события реальными? Или все – потому что не будет схлопывания, которое только и лишает некоторые события возможности реализоваться? Все по отдельности, когда каждому чистому состоянию отвечает отдельное сознание, словно в модели множественных миров? Или все сразу – какофония совместно реализовавшихся возможностей? То, что испытывал я сам – по крайней мере воспоминания об этом, пережившие схлопывание, – может не иметь ничего общего с тем, что будет, когда схлопывание исчезнет навсегда. Когда исчезнет механизм, делающий прошлое единственным, весь наш опыт может стать абсолютно иным, чем теперь.
Так или иначе, в одном я убежден – нельзя позволить Лу довести его дело до конца.
Вся надежда на то, что мое размазанное "я" придерживается того же мнения.
* * *
Женщина из "Третьего полушария" не спрашивает, что это за мод, который мне так не терпится испытать. Я перевожу ей деньги, она вручает мне флакон, и я сразу впрыскиваю в нос его содержимое.
Она говорит:
– Надеюсь, наши деловые контакты продолжатся.
– Очень сомневаюсь, – отвечаю я, закончив терзать свою ноздрю.
Я дважды чихаю. Капелька жидкости падает на пол.
* * *
Идя по переулку, я даю задание "Мыслемеханизмам" сообщить мне, как только "Ансамбль" объявит о своем существовании. Экспертная система оценила время на установку мода в два-три часа, в зависимости от особенностей нейроанатомии пользователя.
Витрины магазинов на большой улице сияют голографическими рекламами. В этом году фотореализм непопулярен, и все, от ботинок до кастрюль, ослепительно сверкает. Я поднимаю руку, и она проходит сквозь переднее колесо висящего в двух метрах над землей велосипеда. Колесо стремительно вращается, спицы словно раскалены добела, что вызывает подсознательное ожидание острой боли.
Некоторое время я стою, глазея на публику. У меня еще достаточно денег, чтобы через два часа оказаться на другом конце земного шара. Может быть, Лаура ошиблась, и все, что бы ни случилось здесь, можно будет как-то локализовать. Когда станет ясно, что началась эпидемия, границы закроют, и...
Как закрыть границы от людей, которые могут проникнуть сквозь любую преграду? Сбросить город в черную дыру? Построить вокруг него еще один Пузырь?
"Карен" говорит:
– Однажды тебе удалось похитить мод, и ты можешь сделать это еще раз. МБР не удалось тебя остановить, тем более это не удастся Лу.
– А если он уже выпустил амеб на свободу?
– У тебя нет сведений, что он это сделал.
– У меня нет и сведений, что он этого не сделал.
Я пристально вглядываюсь в небо, подавляя волну головокружения. В сущности, Пузырь – это никакая не тюрьма. Он просто помог нам увидеть, что мы находимся в тюрьме. Удар был не в том, что нас заперли, а в том, что нас заставили осознать бесконечность недоступной нам свободы.
Я говорю:
– Кажется, у меня начинается "страх Пузыря".
"Карен" качает головой:
– "Страх Пузыря", – говорит она, – совсем вышел, из моды.
* * *
Мне остается только ждать, пока "Ансамбль" будет установлен, но ничто не мешает мне пока заняться подготовкой к поиску Лу. Я пишу маленькую программу для "Фон Неймана", которая, получив на входе шестизначное число, обратится к географической базе данных "Дежа Вю" и выдаст карту участка размером сорок пять на сорок пять метров, находящегося где-то в городе (поверхность залива исключается из рассмотрения). Некоторое время я размышляю, какие еще зоны поиска, кроме воды, надо исключить. Есть много мест, где искать "заведомо" бесполезно – слишком открытые, слишком недоступные и т. д. Однако в конце концов я решаю сделать ограничения минимальными. Взлетные полосы аэропорта из поиска выведены, но те виртуальные "я", которым предстоит обследовать поле для игры в регби или канализационные отстойники, должны будут смириться с мыслью, что этой ночи им скорее всего не пережить.
Рассматривая мысленным взором карту, я думаю: к утру город будет усеян моими невидимыми трупами. А единственному наследнику моего прошлого, "чудом" пережившему еще одно схлопывание, все эти смерти покажутся еще менее реальными, чем прежде...
Для меня, однако, они вполне реальны, все до одной – это мое собственное будущее.
* * *
Перед самой полночью загорается надпись:
<Мыслемеханизмы: Получено извещение.
Отправитель: "Ансамбль" ("Третье полушарие", 80000 долл.)
Категория: Завершение автогенерации.>
Я пытаюсь вызвать "Ансамбль", но не могу обнаружить никаких интерфейсов или управляющих панелей. Ничего удивительного – этот мод должен использоваться не мной. Я сажусь на постель, вызываю "Гипернову" и возвращаю к жизни существо, для которого предназначен "Ансамбль".
Как это сказала о нем женщина – посланец Лауры? "Оно ненадежно, как ребенок?" Это существо состоит из миллиардов моих версий, бесконечно расщепляющихся на себе подобных, и что для него могу значить лично я? То же, что для меня значит крошечная частица чего-то целого – отдельная клетка крови или отдельный нейрон? Но ведь я, несомненно, вынужден считаться с интересами своих клеток крови или нейронов – так сказать, ан масс. Я уже сотни раз подчинял его своей воле, что особенного в том, чтобы совершить еще одно чудо? Тем более что виртуальные "я" будут почти единодушны – кому из них придет в голову желать успеха Лу?
Я жду десять минут, потом выхожу из комнаты.
Моим мечтам о том, чтобы прокрасться незамеченным по боковым улочкам и темным переулкам, не суждено сбыться. Ночь – час пик для туристов, а также для всех, кто продает им и покупает у них. Боковые улочки и переулки полны народа. Проталкиваясь сквозь толпу, я думаю о том, что либо давно уже схлопнулся, либо делаю за Лу его работу. Так что если я блокирую схлопывание любого человека, который наблюдает меня, а также любого, кто наблюдает этого человека, и то же самое делают мои версии, расползаясь по городу все шире, то... так недолго и размазать всю планету. У Лауры это потребовало бы одного-двух дней, но ко мне ее мерки неприложимы. У нее могли быть средства минимизировать свое воздействие, какие-то способы сфокусировать свое присутствие. Я же наоборот – решил прочесать весь город, а никак не фокусироваться в одном месте.
У входа в метро женщина играет на скрипке. На виртуальной скрипке, с помощью старомодных сенсорных перчаток. Играет, надо сказать, здорово – если только ома не просто имитирует игру. Спускаясь по эскалатору, я вынимаю генератор игральных костей, бросаю шесть десятигранников и ввожу результат в мою программу выбора точки на карте.
Бросать кости, чтобы найти безумца... Отличная идея! А еще можно заглянуть в его гороскоп. Или, черт возьми, обратиться к "Книге перемен".
Отбросив последние крупицы здравого смысла, я втискиваюсь на переполненную станцию и покупаю билет к своему наугад выбранному пункту назначения.
* * *
Моя цель – мрачного вида многоквартирный дом на застроенной жильем полоске земли, проникшей в глубь северного района, занятого складами. Я подкрадываюсь к дому с предельной осторожностью, разрываясь между мрачными мыслями о том, что мои шансы найти Лу не больше одного на миллион, и не относящимися к делу, но ободряющими воспоминаниями о том, что до сих пор именно я всегда переживал схлопывание, назло любым шансам.
Парадная дверь, снабженная видеопейджинговой системой для посетителей, заперта, но при моем приближении она отворяется. Проходя через фойе, я на мгновение оборачиваюсь и с невыносимой яркостью вдруг мысленно вижу себя стоящим перед запертой дверью в напрасном ожидании чуда.
Тридцать этажей, по двадцать квартир на каждом. Не задумываясь, я бросаю три десятигранника. Выпадает восемь, девять, пять. В первое мгновение меня охватывает паника, но я встряхиваю головой, смеюсь – меня так просто не возьмешь! Я могу играть в эту игру по своим правилам. Я вычитаю из полученного номера шестьсот и направляюсь к лестнице. Если в некоторых квартирах окажется больше моих виртуальных "я", чем в других, это еще не конец света.
Я спокойно поднимаюсь по ступенькам. В здании почти полная тишина. С третьего этажа еле слышно доносится музыка, на седьмом плачет ребенок. Иногда слышится звук спускаемой в туалете воды. Глупо, но банальность всего этого вселяет уверенность. Как будто существует некий закон сохранения неправдоподобия, согласно которому мои неудачливые "я" должны сейчас слышать за дверью каждой квартиры одну и ту же версию "Рая" Анжелы Ренфилд.
Добравшись до десятого этажа, я принимаю решение: если Лу нет в квартире 295, я обыщу все здание, от крыши до подвала. Терять мне нечего. А если его нет в здании? Тогда обыщу всю улицу.
У двери квартиры 295 я замираю, но лишь на мгновение. Вытащив пистолет, я осторожно нажимаю на дверь.
Дверь открывается.