Все молча расселись по обе стороны стола и воззрились в мою сторону. Представляете, каково это сидеть под их взглядами. Если нет, то попробуйте, полностью раздевшись, прогуляться, по одной из станций. Или нет. Пожалуй, даже этого будет недостаточно. Лучше выйдите без спецкостюма и противогаза, на поверхность. И там уж вы наверняка поймете, что чувствовал я в тот самый момент.
– Я слышал, за тобой косяк имеется – Потап нехотя оторвался от своего занятия и отложил лупу. Я беспокойно заерзал на стуле, совершенно позабыв о его сохранности. – Малый сказал, что ты к нему так и не заявился – он говорил совершенно спокойно, даже не думая проявлять хоть какие-то эмоции. И все равно каждое его слово хлестало меня, пожалуй, даже получше, чем, если б это были вопли. А он уже замолчал и я понял, что надо что-то сказать в ответ.
– Я… кхе – язык все еще отказывал мне в повиновении. Пришлось поднапрячься, чтобы выдавить из себя последующую фразу. – Я его потерял – сказал и тут же понял, как по дурацки это прозвучало. Детский сад, право слово. Поэтому спешно продолжил. – В смысле не просто потерял. Да и не потерял… – мысли путались. Я понимал, что долго они терпеть не станут, но это не прибавляло мне даже толики здравого рассудка. – На меня напали твари – я вспомнил о паукообразных, и решил ими прикрыть свой прокол. Я был уверен, что туда с проверкой все равно никто не сунется. – На Цветочном. Мерзкие такие. Еле ноги унес. А пакет там остался. Но я возмещу. Я обязательно возмещу. Даже не сомневайтесь – меня прорвало, как водосточную трубу. И хотя сантехника поблизости не было, Потап одним лишь взмахом правой руки сумел остановить "течь". Я моментально закрыл рот и попробовал отдышаться.
– Возместишь. Не сомневайся. С процентами – фактически три слова, а какой подтекст. Просто сказать, что мне стало не по себе, не сказать ничего. Все внутри оборвалось и разом ухнуло в такие глубины, что достать что либо оттуда мне на данный момент не предоставлялось возможным. – Ну, так я мигом – единственным моим желанием было выскочить отсюда и броситься бежать. Куда угодно. Я уже сильно пожалел, что не плюнул тогда, на Киевской, и не поехал со всеми. – Скажите сколько, и я принесу.
– Ты что же думаешь, нам твои жалкие патроны нужны. Или у тебя нечто получше имеется? – к разговору подключился, сидевший по правую руку от Потапа, бандит. Весьма, кстати, интеллигентного вида и холеный не меньше чем хозяин кабинета. Да и взгляд его карих глаз был почти что ласковый, совершенно не злобный. Но в эту доброту верилось, пожалуй, даже меньше, чем в подобное проявление чувств со стороны Потапа. Тот, по крайней мере, не скрывал своего истинного я. – Ничего окромя патронов – ага, вот прямо разбежался рассказывать тебе обо всех своих заначках. Тебе ж только пальчик покажи, ты всю руку, да что там руку, меня проглотишь, и не подавишься.
– Хватит тут бодягу разводить – внезапно рявкнул Потап и наступила полнейшая тишина. – Вот – я даже не заметил, откуда у него в руке нарисовался этот конверт. Он небрежно бросил его возле себя, как бы намекая, что мне надо поднять свой зад и быстро-быстро взять послание. Что я и сделал. Хапнул конверт и хотел было вернуться на свое место, но Потап оказался проворней, чем я думал. Его рука метнулась и цепко ухватила меня за ворот и подтянула к себе. Наши лица почти соприкоснулись. – Если что, лучше сам себя закопай где-нибудь – прошипел он, брызгая слюной. – Понял – просипел я, с трудом переводя дыхание. Пальцы тут же разжались и я поспешно, потирая шею, отошел подальше. – Доставишь на Курскую. Начальнику лично в руки. И подождешь ответ – добавил и хищно оскалил зубы. Была ли это улыбка? Вряд ли. Скорее ухмылка пополам с издевкой. Да мне как-то без разницы. Я услышал главное. Меня отпускают. Пускай с поручением, но все же я свободен. Сердце бешено запрыгало, наигрывая ча-ча-ча, а страх потихоньку начал отползать в сторонку.
Едва лишь за мной закрылись двери станции, я поспешил максимально увеличить расстояние. И только миновав Ленинский проспект, мои ноги слегка убавили темп. Но не мозги. Там работа мысли продолжалась с не меньшей скоростью. И основной темой моих раздумий было то, что я совершенно не понимал, какого лешего было собирать весь этот червовый флеш рояль. Зачем Потапу понадобилось устраивать весь этот цирк. – Неужели лишь для того, чтобы я прочувствовал всю важность момента? А ежели так, то, что ж тогда в этом конверте? – желание прочитать послание у меня возникло, едва лишь я покинул станцию. Я постоянно гнал его от себя, понимая, что если прочту, то могу и не выполнить. Как в случае с Малым. С усилием заставил себя спрятать послание от греха подальше, чтоб глаза не мусолило, и постарался переключить все свое внимание на более насущные проблемы. Думаете, получилось. Счас!
Те самые раздумья мне как раз и помешали. Пребывая в отвлеченным, почти что аморфном состоянии, я не обратил ровным счетом никакого внимания на все то, что творилось вокруг. Даже Аршин, к которому я заглянул по дороге, пробовал мне слить информацию, открыть глаза на то, что что-то, дескать, нехорошее в "Королевстве Датском" затевается. Не в меру прытко уж зашевелились бандиты, в спешке приводя все свои ресурсы в полную боевую готовность.
Но, повторяю, я был слишком погружен в свои собственные мысли. А бандиты, на то они и бандиты, чтобы постоянно с кем-то конфликтовать. И их разборки мне всегда были до одного места. Вот и не обратил, дурак, внимания. И зря. Потому как на сей раз, меня это касалось в первую очередь.
Глава 16. Старый знакомый
Когда ганазейцы еще только организовывали свое так называемое братство кольца, небольшому треугольничку, состоявшему отчего-то только из двух станций, а именно Курская и Чкаловская, было уделено более пристальное внимание. То ли само местонахождение этих станций, почти что в центре, но разом с тем как бы в сторонке ото всех, благоприятствовало этому. Или расположение внутри, особенно на Курской, с ее переходами и отдельными павильонами. А может само убранство, символизм отделки, взывающей к поклонению солнцу. Ведь что может быть актуальнее, когда об этом светиле, некогда дарующем жизнь и радость, теперь можно только мечтать.
Наверное, приняв все выше перечисленное во внимание, они и организовали здесь свой штаб. Как там у Толкиена? Мордор или Гондор. Это уж, как хотите. Две полярности, два противоположных взгляда. Но, мне кажется, что от точки зрения сама суть не меняется. Она пребывает в не зависимости ото всего. Она статична и не подвластна времени.
Любой штаб предполагает особое, куда более предвзятое к нему отношение. Будь то наличие пары десятков хорошо обученных молодцов, вооруженных по последнему слову техники. Или укрепление внешнего периметра, перекрытие доступа прохода нежелательных элементов, наподобие меня. Правда, в отличие от Ордена, который принимал в свои ряды за идею, или желание обладать властью, здесь у людей были другие приоритеты. Деньги, жратва, и принадлежность к Ганзе – вот три кита, на которых зиждилась служба наемников. Что лучше? Наемника завсегда перекупить можно, заплатив больше хозяина. Но и власть – дело весьма шаткое. Человек, не получивший желаемого, расстроиться может без меры. А тогда его действия стают гораздо, куда более непредсказуемыми. Так что судите сами.
То же было и с укреплениями, надежность коих я и намеревался проверить на собственном опыте. Переть напрямик – не вариант. Эту мысль я отбросил сразу. Парадокс, но мой поддельный паспорт жителя Ганзы в основном срабатывал на станциях, не имевших к самой Ганзе никакого отношения. Потому как сами ганазейци уже давно прослышали об Умельце, и теперь, чтобы пробраться на их территорию одного документика было мало. Здесь завсегда еще какая-то хитрость имелась. Пароль, особый пропуск или приглашение одного из руководителей. У меня всего этого не было. Но вот знание неких обходных проходов я пока что еще не растерял.
Для начала, выйдя на Арбатско-Покровскую ветку, я благополучно миновал треугольник, как бы направляясь в сторону Бауманского альянса. Провожаемый пристальными взглядами охранников, замерших у небольшой, наглухо закрытой железной дверцы, я прогулочным шагом, насвистывая все тот же "Сектор Газа", продефилировал мимо, всем своим видом буквально излучая радушие и абсолютный пофигизм. Особенно ко всему, что касалось бы самой Ганзы. Я даже запретил себе смотреть в эту сторону, силой закрепив свою голову в анфасном положении. От чего мою бедненькую шею, которая сильно затекла, исполняя роль штатива, потом пришлось минут десять растирать. Пока я наконец не почувствовал хоть небольшой приток крови и мощное, весьма болезненное, покалывание тысяч иголок.
До Бауманской я, конечно же, не дошел. И не то, чтобы мне не хотелось. Люди там весьма неплохие проживают. А ежели б я еще пару станций миновал и до Партизанской добрался. Ох, и погудели мы в прошлый раз. До сих пор на самогон смотрю с отвращением. От одного запаха бормотухи в животе такое брожение начинается, жуть.
Зайду, обязательно зайду, но не сегодня. Слова Потапа на счет самозакапывания мне прочно в мозгу засели. Так что не до развлечений.