* * *
Ведя машину вдоль улицы Комсомольской, Аркадий обратил внимание на полное отсутствие, как прохожих, так и встречных, либо попутных автомашин.
Ничего непривычного или странного вроде бы и не было. Тем то и отличались от оживлённых молодых районов этого городка старые неспешные улочки.
И, тем не менее, что-то тревожное всё же просочилось из подсознания Аркадия в виде тревожного гнетущего ощущения. Однако, он тут же, волевым усилием постарался оградить себя от этого недоброго предчувствия. Впереди его ожидал тяжёлый и плодотворный день, так что забивать голову всевозможными предубеждениями и предрассудками с самого утра было не в его интересах.
Порой мы сами не знаем насколько бывают точны наши необъяснимые предчувствия и заглушая голос подсознания позволяем втянуть себя другим, либо по собственной воле безропотно идём в неприятные, а иногда и вовсе смертельно опасные ловушки расставленные перед нами судьбой, хотя позже многие признаются в том, что ощущение беды уже терзало их сознание необъяснимой тревогой. Однако именно неопределённость ощущения предстоящей беды и почти полное отсутствие возможности заранее разглядеть причину и последствия этого дискомфортного ощущения делает для абсолютного большинства обывателей данную способность, так же называемую в народе шестым чувством, практически бесполезной.
Вот поэтому Аркадий с таким упорством продолжал двигаться навстречу не только с крушением его честолюбивых планов и надежд, но и самой жизни.
* * *
Сейчас Денис был в непосредственной близости от заводской проходной на Мичурина. Перед ним встал выбор: повернуть на право в сторону реки, налево - и продолжить бег вдоль стены, окружавшей Машзавод, мимо ещё оной проходной на Гоголя, и далее идущей к привокзальной части, располагающейся в частном секторе, либо бежать прямиком в здание, в котором находилась проходная, где его, наверняка, встретят несколько твердолобых охранников, застопоренная вертушка и как обычно, закрытые турникеты.
Пытаться, что либо, объяснить этим ребятам было просто бесполезно (по крайней мере, за те считанные секунды, что отделяли его от того момента, когда маньяк настигнет его - это было просто не реально), ведь до этих ребят с мозгами как у динозавров - ровно с грецкий орех, информация доходила крайне медленно и не в полном объёме. Учёные утверждали, что такому пустоголовому доисторическому гиганту могли начисто отъесть хвост, прежде чем он мог почувствовать боль.
Из всего вышесказанного становилось ясно, что времени на объяснение ситуации у него не было - полемика с охранниками дело неблагородное и бесполезное, поэтому всё, на что он мог рассчитывать - была внезапность.
Так же как и времени у него не было ни сил, ни запаса расстояния отделявшего его от преследователя. Ему необходимо было убежище и как можно скорее и поэтому он продолжил свой бег прямиком ко входу в на проходную. А сзади в каких-нибудь считанных метрах его стремительно настигал, отставший было, смертельный безумец.
Человек, или существо, имевшее облик человека, жаждавший лишь одного - уничтожить Дениса, либо кого-то другого, похоже, что это для него не имело абсолютно никакой принципиальной разницы, продолжал своё безумное преследование.
Тяжёлое дыхание Дениса, казалось, затмевало все звуки, но даже сквозь него он слышал невнятный гомон и ярость, сочившуюся из каждого звука исторгаемого этим существом - дикую, безумную смертельную ярость. А ещё в этом звуке был триумф хищника, который вот-вот настигнет добычу.
Денис боялся оглянуться назад, более того, он знал, что если посмотрит туда, это отнимет у него последние остатки сил и он просто сдастся, рухнет в изнеможении, увидев безумца прямо за своей спиной.
* * *
Целью, которую наметил себе Канаев - был небольшой автобус, на котором он надеялся выбраться из этой смертельной заварухи.
Расстояние, которое нужно было преодолеть до автобуса, было небольшим, но было одно небольшое но - обезумевшая толпа уже оттеснила силы правопорядка, и тот стоял на территории контролируемой экстремистами.
Именно поэтому он решил пойти на небольшую хитрость. Понимая, что окружающие чувствуют то же, что и он, а значит, его чувства вполне соотносимы с эмоциями большинства, он громко прокричал: - "Отступаем!"
Без дополнительной поддержки его вылазка, скорее всего не имела бы силы и поэтому требовалась посторонняя помощь.
Несколько человек обернулись на его зов.
- Нам нужно пробиваться к автобусу! - взяв на себя инициативу, заверил их Максим, - именно в нём наше единственное спасение Только так мы сможем отсюда выбраться. Да вы только посмотрите на них - они же все просто одержимые. Фанатики, мать их!
И он двинулся вперёд, постоянно выкрикивая одно и то же:
- Отступаем! Все кто ещё может это сделать - к автобусу!!!
Небольшая группа из тридцати с небольшим человек в центре которой был Канаев стала продвигаться к милицейскому ПАЗику стоящему в всего в каких-нибудь двадцати пяти метрах от них. Вот только группка эта под напором психопатов таяла быстрее чем масло на раскалённой сковороде. Они не преодолели и десяти метров, а от их первоначального числа осталось едва ли не в половину меньше человек. Людей просто вырывали из строя и, тут же погребя под слоем из десятка тел, разрывали в клочья.
Неотвратимо близился тот миг, когда Максиму необходимо было применить своё оружие, и целю его использования - было спасение своей собственной жизни. Нельзя сказать, конечно, что он не испытывал из-за этих обстоятельств ни возбуждения, ни удовольствия. Но всё же осознание того факта, что и его собственная жизнь стоит под большим вопросом, несомненно, откладывала отпечаток на общую картину, сотканную из чувств и эмоций.
Теперь безумцы были уже практически рядом с ним, всего в каких-нибудь полутора - двух метрах.
Или то же самое расстояние нужно было измерять в количествах тел отгораживающих (отделяющих) его от безумствующих волн насилия?
Если, вместо бездушных аморфных цифр избрать вторую систему измерения, которая, бесспорно страшнее и даёт более яркую и образную информацию о безысходности сложившейся ситуации, то сейчас от психопатов его закрывали четыре, а местами и шесть рядов тел, только цифра эта с неимоверной быстротой стремилась к абсолютному, мёртвому нулю.
* * *
Аркадий с необъяснимым и всё возрастающим волнением медленно двигался на своей девятке по абсолютно пустой улице. То, что вокруг не было ни души, бессознательно вызывало в нём чувство необъяснимой тревоги, хотя он и не понимал, что могло насторожить его пусть и таком редком, но вполне нормальном явлении. Ему, словно законченному параноику, начало казаться, что люди на улице есть, но все они находятся на грани видимость и стоило ему только лишь чуть повернуть голову в том направлении где кто-то был, как ОНИ тут же укрывались за придорожными кустами, рекламными щитами, углами домов, оградками детских площадок и только их злобные хитрые глаза обжигали его своей ненавистью из глубины укрытий. Конечно, он пытался убедить себя, что всё это лишь странная игра его растревоженного воображения, но так и не мог добиться от своего сознания полного освобождения от этой причудливой и пугающей фобии.
Однако когда он свернул на улицу Кирова, то в один короткий миг всё кардинально изменилось, и он осознал, что, возможно, был не так уж и долёк от истины.
То, что первым же делом бросилось ему в глаза, так это едва ли не около четырёх десятков машин брошенных прямо на проезжей части в хаотичном беспорядке и только немного погодя, когда мозг, наконец, осознал то, что глаза видели с самого начала, он увидел человеческие тела бесформенными грудами, словно кучи тряпья, распластавшиеся на асфальте, тротуарах.
И лишь после этого он услышал звуки.
И они были ужасны…