– Того. Правда вроде как в не в СССР происходит, а по месту съемки. Имена другие и города. Никаких конфискаций у дворян и коммунистов. А жулики почти не изменились. Собственную историю не знаете! В Польше, Англии, Германии, Италии, США, Швеции, Бразилии, ФРГ, Кубе, Италии.
– Ну и что? – после тяжкого раздумья спрашивает.
– Да ничего, – говорю уже с раздражением, – будто сотни студентов не учатся по обмену и за деньги у вас и у нас.
– Ты студент! – издевательски восклицает. – Мальчик после школы.
– А у вас комплекс врага не изжит. Все чего-то боитесь. Пока что ваших задерживали за промышленный шпионаж у нас, включая эмигрантов, а не наоборот. Буквально на прошлой недели арестовали советскую гражданку в аэропорту и нашли у нее более тысячи конфиденциальных документов компании, в которой она работала инженером. И ведь взяли на работу после обучения в аспирантуре в Иллинойском технологическом институте в Чикаго. А в милицию на кой внедряться? Статистику по убийствам узнавать?
– И все-таки, не вяжется твоя биография с подобным знанием языка. Я бы еще понял в армии зубрил, пленных допрашивать.
– В конце 90-х? Ну-ну.
Он многозначительно покосился и промолчал. Нет, в Иране уже не было. Мало того, они за наш счет неплохо поимели. Лицензии на добычи нефти и всякое прочее. Воевали американцы при минимальной помощи НАТО и арабов, а русские присваивали лакомые куски в обмен на невмешательство. Мне-то пофиг. Все лучше, чем всерьез драться, но недовольных было полно. Президента тогда полоскали на всех углах за мягкотелость и уступчивость.
Кстати в армии мне курсы русского проходить пришлось. А как же. Наравне с фарси, но тот практически сегодня не использую. Нет нужды. А тогда не просто один военный разговорник и ругань. Вполне прилично общался. Без высоких абстрактных дел, но за переводчика вполне проходил у ребят в роте.
Правда не понравилось мне окружающее. Восток с его жизнью точно не мое. Я горожанин и индивидуалист. Клан важнее государства не понимаю.
– Честно? – переспрашиваю. – Ой, сложно объяснить. Ты ведь фильмы наверняка видел про бандитский район и школу, куда ходят с пистолетами, а учителям проламывают головы в перерывах между уроками. Ну хоть "Опасные мысли"?
– Это в котором Мишель Пфайффер?
Ну он точно не американец и не разведчик. Откуда эта странная "п"? Всю жизнь была Файффер.
– Он самый. Только в реальности таких учителей не бывает. Им бы номер отработать и ноги унести целыми. А ученики частенько гораздо хуже. Постоянно живешь готовый драться. Я случайно прикоснулся к чужой культуре еще мальчишкой и вдруг без всякой подсказки, сообразил насколько мы замкнуто живем и какими глупостями занимаемся. Буквально рядом находятся люди с совсем иными ценностями. И я могу их заполучить. Теоретически все это знают, а у нас было полно детей эмигрантов и приезжих из разных концов США, но все старались не выделяться. Если и вели себя как-то иначе, так в своей группе.
Я остановился, пытаясь подобрать правильные слова. Нечто подобное я объяснял в армии, на курсах. Там всех спрашивали. Язык вероятного противника, а я уже выучил и лишние баллы. Но никогда раньше по-русски не излагал, даже своим. Звучало странно. Будто у меня в те годы такие глубокие мысли в башке бродили. Все было проще. После смерти родителей я у Липиных в семье жил. Вполне официально. Тут не захочешь, а научишься.
– А тут я убедился непосредственно и близко. Мы разные в глубине души от воспитания. Мои предрассудки, предпочтения, ничего для них не значат. Они не знают имен людей из комиксов, зато им знакомы совсем другие, про которые я и не слышал. Другая среда. Иные культурные коды. Даже в еде. Но они еще и думали по-другому и делали странные для меня выводы. А я не хотел смотреться дураком. Вот и все. Никаких особых секретов. Тем более потом мне пришлось работать с русскими постоянно. Еще дореволюционными, потом первая волна и вторая. Изменения не выбирают. Фэйри становятся независимо от происхождения. С советскими сталкивался меньше. Ваши не очень к нам ехали. Кого и тут неплохо кормили, а большинство дальше побережья не уезжали.
– Не очень-то и пускали после первых лет.
– С этим в конгресс, я точно не причем. Для всех лимиты на въезд установлены, не специально для советских. Китайцев вон за все годы миллион пустили максимум. Русских и советских много больше.
– Ну не надо приравнивать к нашим всякое отребье сбежавшее после второй мировой.
– А после гражданской нормально? Тебе что, Царь-батюшка пирожками торговать мешал?
– Это и у нас рассказывают, – сказал полковник со вздохом. – Слушай, деньги платили?
– За что?
– За использование Остапа Бендера.
– Понятия не имею. Вряд ли. Вы ж чужие технологии тоже копируете и не платите.
– Но вы ж законопослушные, – с глубокой обидой пробурчал полковник.
– Через суд иди, только не забудь бумагу о родстве с наследниками.
– Вот и все так у вас! На словах честные, а на деле…
Глава 6. Тройное убийство. За два года до командировки
– Привет Мэнни!
– О! – обрадовано говорит он, – давно не виделись. Где тебя носило? При этом на стойке уже стояла кружка с темным пивом, материализовавшись из пустоты.
– А то ты не знаешь! – удивился, устраиваясь на табуретке. Зал пустой в этот час. Наплыв начнется позже. В выходных имеются свои веские преимущества.
– Конечно знаю, – заверяет подмигивая бармен.
Он знал все и всех. Сколько я себя помню, он всегда торчал у стойки и был знаком со всей округой. Здесь проводил время еще мой отец и я убежден, что Мэнни до сих пор мог о нем порассказать. О его несбывшихся планах и идеях на будущее, стоит всего-навсего спросить. Но я не стану. Прошлое останется в прошлом. А Мэнни держался с тобой на равных в каком бы возрасте ты не пришел впервые и мог подсказать день рождения жены клиенту. Удобный человек. Все дружно так и говорили: "Пойду к Мэнни". Объяснений не требовалось.
Бар правильно назывался "Чужие". Это было тем более странно, что за спиной у бармена присутствовала картина с изображением леприкона. Но может быть дело не в охране золота, а что леприкон согласно сказкам большой любитель закинуть за воротник. Бар открыли аккурат когда на 78-й улице находились дома для среднеобеспеченных граждан и место было достаточно престижным.
Тогда еще некоторые смеялись при репортажах о появлении фэйри. Да и слово это было не в ходу. С тех пор многое изменилось. Прежних жителей почти не осталось. Несколько таунов намеренно слили в один большой район. Первоначальные намерения, были вполне благими. Известно чем вымощена дорога в ад.
Если строить многоквартирные дома для малообеспеченных и проблемных семей блоками в стороне от города и не создавать параллельно рабочие места, а пустить все на самотек, очень быстро весь район превращается в достаточно криминализированное место.
Сначала планировалось создать 8 продольных авеню и ровно 100 поперечных улиц. Прочертили по линейке, разбили на отдельные зоны – раздали подряды. Реально вышло нечто странное, недаром авеню частенько называют "Сумасшедшим путем", добавляя номера. Такая местная специфика.
Едешь с севера на юг и будто не один район, а сразу несколько отдельных. Между 35 высотками "Лэнда" (15372 квартиры) находятся красивые одноэтажные домики, сохранившиеся с тех времен, затем 33 стандартных 11-ти этажных бетонных коробок "Холбрук" (почти 12 тысяч человек) и бывшие бараки для первых вышедших из детских домов. Снять квартиру в районе нормалов для них в 60-е было практически невозможно.
В промежутках межу домами пустыри с минимумом деревьев и кустов. Когда-то имелась идея разбивать там парки. У нас много лет существует один, на остальные деньги так и не выделили. Если что и имеется, так само по себе появилось. Очень пустота способствует разграничениям между отдельными бандам. У каждой свой квартал и бьются они как раз между. Так что гулять влюбленным парочкам на пустыре не рекомендуется. Вместо романтики легко нарваться на серьезные неприятности.
Все в целом называется Фэйри-сити. С получением нашим районом статуса города, в штате не то пятый, не то четвертый по населению. Триста сорок тысяч жителей и наверное не меньше сотни тысяч нелегалов.