* * *
Мы услышали об этом в ночь Хеллоуина. В городе была небольшая вечеринка для детей и всех, кто захочет прийти. Приглашения не рассылались. Каждый год подразумевалось, что вечеринка будет и можешь туда заявиться. Женщины приносили тарелки под крышкой, а мужчины - малость самогона, чтобы добавить себе в питье.
Вечеринка была у миссис Канертон. Она была вдова и держала у себя дома книги, как вроде в библиотеке. Нам разрешалось брать их на время, или можно было сидеть и читать у нее в доме, и у нее всегда бывали печенье или лимонад, и она не была против выслушивать наши рассказы и проблемы. Она была женщиной с милым лицом и большой грудью, и многие мужчины города находили ее привлекательной.
Каждый год в Хэллоуин она устраивала небольшую вечеринку для детей. Яблоки, тыквенный пирог - все, что полагается. Каждый, кто мог себе позволить пожертвовать наволочкой, делал себе костюм привидения. Кое-кто из старших ребят ускользал на Западную улицу намылить окна, вот и весь Хэллоуин. Но в те времена это было чудесно.
Папа отвез нас на вечеринку. Был прекрасный прохладный вечер, летала масса светлячков и трещали сверчки, а мы с Томом вступили в игру в прятки, и пока тот, кому выпало водить, считал, мы разбежались прятаться. Я заполз под дом миссис Канертон, под переднюю веранду. И не успел я устроиться, как ко мне залезла Том.
- Эй! - прошипел я. - Сама найди себе место!
- Я же не знала, что ты здесь! И уже поздно бежать.
- Тогда сиди тихо, - сказал я.
Сидя там, мы увидели, как к ступеням веранды идут ботинки и брюки. Это были мужчины, которые до того стояли и курили во дворе. На крыльцо они собрались поговорить. Я узнал папины ботинки, и над нами на веранде началось какое-то движение, скрип кресел, а потом я услышал голос Сесила:
- Давно она мертва?
- Я так думаю, где-то с неделю, - ответил папа.
- А кто она? Мы ее знаем?
- Проститутка, - сказал папа. - Джейнис Джейн Уиллмен. Околачивается около дорожных забегаловок возле Мишн-Крик. Подцепила не того клиента и оказалась в реке.
- Утонула? - спросил кто-то еще.
- Полагаю, да. Но перед этим помучилась.
- Ты знаешь, кто это сделал? - спросил Сесил. - Ниточки есть?
- Да нет, по-настоящему нет ничего.
- Ниггеры! - Этот голос я знал. Старик Нейшн. Он выныривал всюду, где давали еду или где возможна выпивка, и никогда сам ничего не приносил. - Коль ниггеры найдут в низине белую женщину, они ее используют.
- Ага, - возразил другой голос. - А чего это белая женщина будет там околачиваться?
- Да небось он ее и притащил, - сказал мистер Нейшн. - Ниггер прихватит белую женщину при первом случае. Вот ты, если бы был ниггером, разве бы так не сделал? Что у тебя дома есть? Ниггерская баба. Не, белая женщина - это для них первое дело. А потом, ежели ты ниггер и такое с ней сделал, тебе придется ее убить, чтобы никто не знал. Да вообще уважающая себя белая женщина после такого жить не захочет.
- Хватит! - сказал папа.
- Ты мне грозишь, что ли? - спросил мистер Нейшн.
- Я говорю, хватит этих разговоров, - ответил папа. - Убийца может быть и белым, и черным.
- А окажется ниггером, - сказал мистер Нейшн. - Помянешь мое слово.
- Я слышал, у тебя есть подозреваемый, - сказал Сесил.
- На самом деле нет, - ответил папа.
- Какой-то цветной, - продолжал Сесил.
- Я ж так и знал, - сказал Нейшн. - Какой-нибудь проклятый ниггер.
- Я задержал человека для допроса, вот и все.
- И где он? - спросил Нейшн.
- А знаете что? - сказал папа. - Я бы от куска пирога не отказался.
Заскрипело крыльцо, открылась марлевая дверь, и мы услышали уходящие в дом шаги.
- Обожатель ниггерский, - сказал Нейшн.
- Хватит этого! - обрезал его Сесил.
- Это ты мне, парнишка?
- Тебе. И я сказал, хватит.
На веранде началась возня, движение, потом вдруг что-то шмякнуло, и мистер Нейшн полетел на землю прямо перед нами. Мы его видели в щели между ступенями. Он смотрел в нашу сторону, но вряд ли нас видел. Под домом было темно, и он был занят другим. Вскочил он быстро, бросился к ступеням, но тут на веранде снова послышалось движение и папин голос:
- Этан, не поднимайся на веранду. Иди домой.
- Да кто ты такой, чтобы мне указывать?
- Сейчас я констебль, и если ты сюда поднимешься или будешь мне хоть сколько-нибудь надоедать, я тебя арестую.
- Ты - и кто еще?
- Я и только я.
- А его? Он меня ударил. Ты на его стороне, потому что он за тебя!
- Я на его стороне потому что у тебя не пасть, а помойка и ты всем портишь удовольствие. Слишком много ты выпил. Иди домой и проспись, Этан. Давай по-хорошему.
Рука мистера Нейшна спустилась вниз и подобрала шляпу.
- Ты такой высокопотсав… поставленный, да?
- Просто нет смысла драться из-за ерунды, - ответил папа.
- Ладно, ты у меня посмотришь, любитель ниггерский!
- Не приходи больше в парикмахерскую, - сказал папа.
- Ноги моей не будет в твоей помойке, любитель ниггерский!
Мистер Нейшн повернулся и зашагал прочь.
- Сесил, ты слишком много говоришь, - сказал папа.
- Это я знаю, - ответил Сесил.
- Ладно, я хотел пирога, - сменил тему папа. - Войду в дом и попробую еще раз. А когда я вернусь, нельзя ли, чтобы разговор шел о чем-нибудь совсем другом?
- Меня устраивает, - сказал чей-то голос, и снова послышался звук открываемой двери. Сначала я подумал, что все ушли внутрь, но потом я понял, что папа и Сесил остались на веранде, и папа что-то говорит Сесилу.
- Извини, я не должен был так тебя осаживать.
- Ничего, - ответил Сесил. - Ты был прав. Я слишком много говорю.
- Ладно, забудем.
- Конечно! Кстати, Джейкоб, подозреваемый… ты думаешь, это он?
- Нет, не думаю.
- А ему ничего не грозит?
- Пока нет. Я могу просто его отпустить, и никто и знать не будет, кто это был. Пока что мне с ним помогает Билл Смут.
- Ну ладно, еще раз прости, Джейкоб.
- Все путем. Пошли наконец пирога попробуем.
* * *
Мы ехали на машине домой с набитыми животами - яблоки, пирог, лимонад. Окна были опущены, октябрьский ветер свеж и насыщен запахами леса. Мы ехали по извилистой лесной дороге, ведущей к нашему дому, и меня начало клонить в сон.
Том уже спала, уронив голову на грудь. Я привалился к стенке машины и тоже стал дремать. Потом я услышал, что мама разговаривает с папой.
- У него был ее кошелек? - спрашивала мама.
- Да, и он оттуда деньги вынул.
- Так это, может быть, он?
- Он говорит, что рыбачил, увидел кошелек и плавающее платье и вытащил кошелек удочкой. Увидел там деньги и взял. Он говорит, будто понимал, что кошельки из реки не вылавливают, а на нем не было имени, и всего пять долларов, которые бы все равно пропали. Он говорит, будто даже не думал, что кого-то убили. Так вполне могло быть. Лично я ему верю. Старого Моуза я знаю всю жизнь. Он меня учил рыбу ловить. Сам он вообще чуть ли не живет на реке в лодке. Мухи не обидит. К тому же ему семьдесят лет, и здоровье у него не очень. Жизнь он прожил тяжелую. Жена у него сбежала сорок лет назад, и он так этого и не пережил. Сын у него пропал, когда был подростком. Тот, кто изнасиловал эту женщину, должен быть очень силен. Она была молода, и, судя по виду тела, схватка была нешуточная. У человека, который это сделал, должно было хватить сил, чтобы… в общем, она здорово изрезана. Как и та, другая. Распороты груди. Рука отрезана у запястья. Мы ее так и не нашли.
- Боже мой!
- Извини, родная. Не хотел тебя расстраивать.
- А как ты нашел кошелек?
- Зашел навестить Моуза. Как всегда, когда бывал на реке. Кошелек лежал у него на столе в хижине. Пришлось его арестовать. Не знаю, надо ли было. Может, надо было просто взять кошелек и сказать, что я его нашел. Понимаешь, я ему верю. Но у меня нет доказательств ни "за", ни "против".
- А раньше Моуз ни в чем не был замешан?
- Когда сбежала его жена, кое-кто думал, что он ее убил. Она много себе позволяла. Таков был слух. Ничего не выяснилось.
- Но могло быть, что он это сделал?
- Наверное, могло быть.
- А что там было с его сыном?
- Парнишку звали Телли. Он был с детства не в себе. Моуз говорит, что потому жена от него и сбежала. Не могла вынести помешанного мальчишку. Парень пропал через четыре или пять лет после этого, и Моуз никогда об этом не говорил. Кое-кто думал, что его он тоже убил, но это тоже только слухи. Белые говорят про черных… так, как говорят. Я лично верю, что жена у него сбежала. Парень был не особо умен, и тоже мог сбежать. Он любил бродить по лесам и у реки. Мог утонуть, мог свалиться в какую-нибудь дыру и не выбраться.
- Но все равно все эти истории Моуза не красят?
- Не красят.
- И что ты будешь делать, Джейкоб?
- Не знаю. Запирать его в суде я опасаюсь. Это ведь не настоящая тюрьма, и разойдись весть, что тут замешан черный, дальше никто особо рассуждать не станет. Я уговорил Билла Смута разрешить мне держать Моуза в его сарае для наживки.
- А Моуз может убежать?
- Вообще-то мог бы. Но у него не то здоровье, родная. И он верит мне, что я расследую это дело и докажу, что он невиновен. Вот оттого я и нервничаю. Я же не знаю как. Думал обратиться в полицию Мишн-Крик, потому что у них опыта больше, но у них, знаешь, тоже эмоциональное отношение. Ходит слух, что тамошний шериф из Клана или был там когда-то. Честно говоря, я не знаю, что делать.