Тишину можно было резать ножом. Даже птицы умолкли. Слышался только плеск набегавших на берег волн.
- Здесь есть осветительная вышка. Добрых десять футов. Подвесьте его на ней.
Боже, ну и лица. Они смотрели на меня так, словно я швырнул им под ноги гранату. Кроутер-младший, явившийся с видом задиристого дуэлянта, встревоженно завертел головой, перебегая взглядом с одной маски на другую, и, наконец, умоляюще уставился на отца. Я тоже заглянул в глаза членам Совещания, задержавшись на мисс Бертолли, адвокате.
- Что он сказал? Пап, что сказал Валдива? - слова выскакивали у Кроутера изо рта, спотыкаясь друг о друга.
- Пап? - Побелевшие от страха зрачки замерли, впившись в веревку в руках отца. - Папа? Он… хо… хо…чет повесить меня?
Скрипнув зубами, я шагнул к старику и вырвал веревку из его рук.
- Идите домой, - зло проговорил я. - Идите. Уже поздно.
Сжимая эту треклятую веревку, я поднялся по ступенькам, толкнул дверь и, войдя, с силой захлопнул ее за собой.
Я стоял, прислонившись спиной к стене. Господи… у меня дрожали руки. Пот струился по лицу, оставляя соленый след на губах. Я сжал пальцы в кулак и вытер рот.
Боже. Идиоты… сумасшедшие идиоты… - Я посмотрел на веревку, как на кровавый комок мерзких слипшихся червей, и отшвырнул ее подальше. Да, это было в их глазах. Я все понял. Они бы сделали то, что я сказал. Они бы повесили этого несчастного ублюдка, Кроутера-младшего.
Господи.
Что же это делается с людьми?
7
- Шутишь, Валдива.
- Нет, не шучу.
- Честно?
- Честно.
- Ты сказал им повесить Кроутера, и они действительно собрались это сделать?
Я кивнул и подцепил бревно, чтобы вытащить его из озера на берег.
- Но там же был его отец, разве нет? - Бен смотрел на меня большими глазами. Никак не мог поверить в то, что услышал. - И что, он так бы и стоял, глядя, как его сына убивают?
- Если бы я потребовал, он сам накинул бы ему петлю на шею.
- Боже.
- Вот что я тебе скажу, они были какие-то странные. По-моему, это последствия того, что ты называешь травмой. Результат пережитого за последние месяцы. Они готовы на все, доведены до отчаяния.
- Почему? Мы же здесь в безопасности.
- Временно.
- Нам чертовски повезло, Грег. На следующей неделе Совещание опубликует доклад. Там говорится, что бензина в тех громадных резервуарах на развилке хватит лет на десять.
- Да, знаю. И топлива для электростанции хватит лет на двадцать, если давать свет на шесть часов в день.
- И у нас есть пять складов, доверху набитых консервами.
- И около ста тысяч галлонов пива, несколько тысяч бутылок виски и примерно десять миллионов сигарет. - Я подцепил еще одну деревяшку и начал подтягивать ее к берегу. - Да, все расчудесно.
- Ну, совсем не расчудесно, но в порядке. У нас есть стадо дойных коров, есть птицефермы, рыба в озере и фрукты в садах.
Его энтузиазму можно было позавидовать, он прямо-таки захлебывался словами.
- На юге острова немало пашни. Мы самодостаточны. Мы можем просидеть здесь лет десять, не забивая голову мыслями о пропитании. По-моему, этого времени более чем достаточно, чтобы страна вернулась… о, черт!
"О, черт!" означало, что деревяшка, которую я подцепил крюком, оказалась вовсе и не деревяшкой. Вместо трехфутового обрубка я увидел наполовину изъеденную голову, державшуюся на верхней части туловища. Лица и глаз не было. Определить, кто это, мужчина или женщина, я не мог. С уверенностью можно было лишь констатировать то, что эти пятьдесят фунтов человеческой плоти знавали лучшие времена. Я оттолкнул находку шестом. Из тела вырвалась струйка пузырьков, и жуткий улов медленно исчез из виду.
- Теперь ясно, почему рыба стала так жиреть, - сказал я Бену. - Так ты говоришь, что Совещание выработало план? Нам надо тихонько сидеть здесь и ждать, пока правительство объявит, что общество вернулось к нормальной жизни?
- А какой смысл предпринимать что-то необдуманное?
Я кивнул в сторону далеких холмов, видневшихся за озером.
- Необдуманное? Что ты имеешь в виду? Что нам не следует вылезать отсюда даже ради того, чтобы самим посмотреть, какая там обстановка?
- Ты же сам знаешь, как опасно покидать остров.
- Хочешь сказать, что те, кто ушел, так и не вернулись?
- Конечно, зачем рисковать?
- Зачем рисковать? - Я посмотрел на очередной "улов" - это была оконная рама - и потянул его из воды. - Полагаю, нам следует убедиться, что Америка, а возможно, и весь мир, всплыли кверху брюхом. Если это так, то пора перестать притворяться и надеяться на хэппи-энд. Не надо рассчитывать, что однажды радио и телевидение вдруг оживут, и президент объявит, что все в порядке.
- Ты не думаешь, что это случится?
- Думаю, не думаю. Черт! Сказать тебе, что я думаю? Президента больше нет. И правительства нет. Все на том свете.
В таком вот духе мы и продолжали. Бен - восторженный, наивный оптимист. Я? Ну, я-то циник, каких мало. Америке, как и, несомненно, другим, пришел конец. Здесь и думать нечего. И только жители Салливана, 4800 мужчин и женщин, все еще упрямо не желают признавать очевидное, спрятавшись от мира в вольфрамовом ящичке. С Соединенными Штатами Америки все в порядке? Нет, амиго. С Соединенными Штатами далеко не все в порядке.
Мне нравился Бен. Это один из тех немногих людей в городе, с кем я еще мог разговаривать. Ему было двадцать, на год больше, чем мне. Нам нравилась одна и та же музыка. Мы смеялись над шутками друг друга. Когда я только познакомился с ним, он показался мне одним из тех высоколобых интеллектуалов, которые смотрят на тебя сверху вниз и в присутствии которых ты стараешься не открывать рот, потому что не чувствуешь себя Эйнштейном. А познакомились мы в тот день, когда Совещание приказало Бену провести меня по острову. К тому времени я пробыл в Салливане ровно неделю.
- Называть его "островом", конечно, было бы не совсем верно, - сказал он, усаживаясь за руль "форда".
Я тут же решил, что этот ясноглазый, похожий на студента тип с тоненькими, как веточки, руками и шеей станет моим другом только тогда, когда в аду появятся сосульки. Мое мнение о нем утвердилось, когда он начал возиться с автомобильным CD-плеером. Руки у него тряслись так, словно через них пропустили ток в пару сотен вольт. Он едва управлялся с кнопками. Дрожащие пальцы просто прыгали по чертовой панели. Если бы он надумал поковырять в носу, то наверняка попал бы себе в глаз.
- Так вот, Салливан, разумеется, совсем не остров, - продолжал Бен, безуспешно тыча пальцем в какую-то кнопку. - Вы, вероятно, заметили, когда добирались сюда, что он соединен с, так сказать, материком, узкой полоской суши. По ней и проходит единственная связывающая нас с внешним миром дорога. Салливан можно представить в виде сковородки, ручка которой образует этот самый перешеек. Там находится распределительный центр Кроутера. Все те склады использовались для снабжения Льюиса, большого, по нашим меркам, города за озером. Видите ли, в прошлые годы продовольствие, бензин и другие товары общего потребления доставлялись в Салливан по железной дороге, а потом их переправляли через озеро. Проложить здесь приличные дороги нелегко из-за сложного рельефа местности. Слева электростанция. Видите то здание с высокой серебристой трубой? У нас даже имеются собственные генераторы.
- Они еще работают?
- Конечно. Несколько лет назад под островом обнаружили значительные запасы оримульсии.
- Оримульсии? - Это слово я раньше не слышал: звучало оно как название хозяйственной краски.
- Да, оримульсии. - Бен попытался сбросить со щеки какую-то мошку. Пальцы у него мелко подрагивали, будто крылья бабочки. - Оримульсия - это природный газ, очень горючий. Для домашнего пользования он не годится. Слишком сильные у него коррозийные свойства. Всего за двенадцать месяцев ваша плита проржавеет насквозь. Но для промышленности - отличная вещь. В общем, они пробурились к так называемому газосодержащему карману и построили около него электростанцию. Запасов хватит на ближайшие двадцать лет. - Мошка вернулась, и его пальцы снова заплясали по щеке. И, Господи! Он вел машину одной рукой. Бедняжка вихляла из стороны в сторону. Впереди катили на велосипедах двое мальчишек. - Совещание… это комитет, управляющий Салливаном… они постановили, что во избежание истощения запасов оримульсии нам следует ограничить потребление электричества. Поэтому… - Бен попытался отмахнуться от надоедливой мошки и ухитрился развернуть зеркало заднего обзора. И дети! Боже, до них оставалось метров двадцать! Я изловчился и раздавил мошку о стекло.
- Отличный выстрел, - прокомментировал Бен и принялся расписывать, какие выгоды извлекает его родно городок из того, что, вероятно, стало крупнейшей катастрофой после случившегося в Ноевы времена потопа. - Поэтому они ввели рационирование. Электричество подают шесть часов в день, с шести вечера до полуночи. Видите ли, вечер без света плохо влияет на психологическое состояние, а так люди могут чувствовать себя вполне комфортно, смотреть фильмы, слушать музыку и все такое.
Ему, наконец, повезло - палец попал в нужную кнопку, и в тот же миг из колонок ударили мощные басы электрогитары.
- Хендрикс! - Бен закивал головой в ритм музыки. - Это чудо. Золото… чистое золото.
Мы выехали из города и покатили вдоль полей с мирно жующими сено коровами. Мой гид помахал какой-то женщине, прогуливавшейся на повозке маленькую, размером с крысу, собачонку в клетчатой жилетке.
- Это мисс Бертолли. Большая шишка в Совещании. - Он взглянул на меня. - Настоящий айсберг в штанах, не позволяйте ей командовать вами.