- Сначала повсюду был запах горелого. Когда я проснулся, дома на противоположной стороне уже пылали. Те, шикарные дома, как называла их мама. Да, она завидовала их хозяевам. Мы жили… - Я скривился, - в довольно убогой квартире. Хлебные бандиты выстраивали соседей у дороги. И знаешь, в лицах этих людей - я имею в виду шершней - было что-то нечеловеческое. Выстроив горожан в шеренгу, они стали… в общем, бить их по головам… молотками. Били всех без разбору: и мужчин, и женщин… ну, что описывать, ты и сама можешь представить себе картину. - Я пожал плечами. - Что мы могли сделать? Заперли дверь и включили телевизор. Смотрели, как горят города, как беженцы наводняют улицы. Даже видели по Си-Эн-Эн, как эти ублюдки ворвались в студию и до смерти забили ведущего. Это шло в прямом эфире. Тогда-то мы и поняли, что пришло время убираться, так сказать, подальше от места событий. Нельзя же забиться в угол и надеяться, что тебя оставят в покое. Стали складывать продукты - знали, что с продовольствием будет плохо. И вот когда уже заканчивали, в кухню вошел какой-то парень. Черт возьми, мы даже не слышали, как открылась дверь. Он стоял и смотрел на нас, и выражение у него было такое странное, как будто он выискивает какой-то своей мысли. Мама схватила Челлу, и тогда парень набросился на них с кулаками. Мама прижала Челлу к себе и повернулась к нему спиной, так что удары пришлись ей по спине. - Я посмотрел на свою спутницу. Вряд ли в моей истории было что-то особенное: каждый из выживших мог рассказать свою, отличную в деталях, но схожую с другими по сути. Но Микаэла слушала внимательно, с серьезным выражением лица. Мне даже показалось, что она как бы подбадривает меня, дает возможность выговориться, облегчить душу. - Ну, я и прыгнул на того парня. Он ведь хотел убить маму… - в горле у меня пересохло.
- И?
- На меня что-то нашло… на какое-то время я потерял сознание. Очнувшись, понял, что лежу на полу среди битой посуды. Сначала думал, что этот тот парень… что он меня вырубил, но потом выяснилось… В общем, это было что-то вроде затмения. Но его я все же одолел. Мама рассказала, что мы дрались, и он разбил мне нос и лоб, но потом я схватил его за горло и так ударил головой о стену, что даже плитка треснула. - Я вздохнул. - Маме плитка очень нравилась, она называла ее роскошной.
- Ты спас их.
- Да.
- Что потом?
- Парень не шевелился. Может, отключился, а может, и умер - не знаю. Мы забрали мешки с продуктами и уехали. По чистой случайности нам удалось найти домик на горе. Настоящая нора. Там и сидели несколько месяцев.
- И шершни вас не нашли?
- Нет. Впрочем, я мало что помню. Напился воды из речки, а она оказалась зараженной чем-то. Мне было очень плохо. Лихорадка, бред… я даже ночь ото дня не отличал. Все как в тумане.
- И твои мать и сестра смогли тебя выходить?
- Да. Добывали продукты в брошенных домах и магазинах. Но, как я уже сказал, у меня провал в памяти.
Мы подошли к ступенькам, которые вели к лодке.
- Потом по какой-то причине мы снова оказались на дороге. Приехали в небольшой городок в горах… от него мало что осталось. Я все еще не мог есть, и почти не приходил в сознание. Не знаю, что именно произошло, но мама и сестра заболели. Я уже начал искать помощь, когда на нас наткнулись охотники из Салливана. Салливан - это городок на том берегу озера. Нас отвезли к врачу, но мама и Челла все равно умерли, почти одновременно. Врач сказал, что причиной было заражение крови. Я до сих пор не уверен, что ему удалось установить действительную причину. Что ты делаешь?
- Сажусь в лодку.
- Нет, тебе лучше остаться здесь. Я привезу продукты.
- Это ты так говоришь. А если передумаешь и решишь остаться там, на своем райском островке?
- Я привезу продукты.
Микаэла сняла с плеча обрез.
- Неужели ты собираешься прострелить мне голову, если я не выполню твой приказ?
- А что мне это даст? От мертвеца толку мало. - Она положила оружие на сидение.
- Послушай, Микаэла, я не могу привезти чужака в город. Черт, нам даже запрещено покидать остров.
- Я с тобой.
- Нет. Если тебя увидят, нас обоих убьют. Поверь.
- Грег, я поеду с тобой, - твердо сказала она.
17
Что я мог сделать: стукнуть ее по голове и оттащить к стене терминала?
Привязывая моторку к причалу около дома, я шепнул Микаэле:
- Встают у нас здесь поздно, так что встретить мы никого не должны, но все же держись тише. Договорились?
Повесив обрез на плечо, она кивнула. Было довольно светло, и любой, кому пришло бы в голову прогуляться на рассвете, мог заметить нас и поднять тревогу. Поэтому я отказался от короткого трехминутного маршрута в пользу чуть более длинного и безопасного, проходящего через лес. К счастью, над озером стоял туман, скрывавший нашу переправу из Льюиса в Салливан.
Конечно, ситуация была совсем не идеальной, но я помнил о голодных друзьях Микаэлы. Они заслужили небольшой праздник. Кроме того, улыбающиеся ублюдки Салливана не умерли бы от голода, поделившись запасами с нуждающимися. Я уже прикинул, что смог бы переправить продукты в Льюис на моторке и при этом успел бы вернуться под прикрытием тумана.
Увиденное в моем доме подействовало на Микаэлу, как цирк на ребенка. Она с открытым ртом смотрела на банки и коробки, которые я выгружал из шкафчиков на стол.
- А теперь можешь расслабиться, - сказал я, опуская ставни. Она молча кивнула. - И не бойся, мы в четверть мили от ближайших соседей.
- Хорошо, - прошептала девушка.
- Садись. Я приготовлю тебе что-нибудь.
- Не надо. Давай перенесем продукты в лодку.
- Надо, ты не очень-то хорошо выглядишь. - Возможно, вид продуктов, которых Микаэла была лишена все это время, сыграл свою роль, возможно, что-то еще, но она вдруг покачнулась.
- Мне понадобится несколько минут, чтобы собрать все в ящики. Садись к столу. Вот так. - Я поставил перед ней тарелки. У меня были помидоры, которые выращивались в местной теплице. В корзине лежали сливы и грибы. Сочетание не самое лучшее, но она стала есть. Еще в кухне нашелся ломоть не совсем засохшего хлеба и банка свиной тушенки. Когда я открывал ее, Микаэла смотрела на меня так, словно ожидала увидеть в ней тайник с бриллиантами, а не кусочки мяса, срок годности которого истекал. Но и даже будучи голодной, моя гостья не ела, как свинья. Отрезав ножом кусочек мяса, она не стала запихивать его в рот целиком. Только тут я вспомнил, что и сам не ел более суток, и налил воды из крана.
- У вас и водопровод работает? - Микаэла отпила из стакана и блаженно вздохнула, словно отведала вина. - Да, я не ошиблась - это и вправду рай.
- Насосы качают воду из подземного источника. Еще?
- Пожалуйста.
Я налил ей еще воды, и сам взялся за еду.
- Глазам своим не верю - у вас столько продуктов. Неужели шершни совсем вам не досаждали?
- Нет. Ну, были два-три случая, но они никогда не появлялись группами, только поодиночке. И даже не нападали, только просили дать убежище и еды.
- Значит, у них была ранняя стадия. И что с ними стало?
- Я их убил.
Она удивленно посмотрела на меня.
- Ты убил их еще до того, как болезнь перешла во вторую стадию, и они начали нападать на людей?
- Да… попробуй эти пикули. По-моему, они хороши. - Я хотел сменить тему, но Микаэла не собиралась отступать.
- То есть ты убивал всех чужаков, которые приходили в ваш город.
- Нет. Э… у меня есть где-то сыр, так что если хочешь попробовать…
- Грег, я не понимаю. Ты хочешь сказать, что у вас есть какой-то способ проводить медицинское сканирование? Вы можете определять, заражен человек трясучкой или нет?
- Нет… все не так?
- Тогда как?
- Расскажи мне об ульях, хорошо? та штука, которую я нашел в квартире, она была какая-то жутковатая.
- Жутковатая - это уж точно. Но, Грег, я не расскажу тебе ничего, пока ребята не получат обещанной еды.
Я повернулся к ней. Наверное, что-то в моем выражении насторожило ее настолько, что она даже перестала есть.
- Микаэла, мне не хочется превращать все в игру. Дело в том, что я могу убить и тебя. - Она вздрогнула, а глаза расширились от изумления.
- Послушай. - Я положил руки на стол и крепко сжал пальцы на тот случай, если они вдруг рванутся к ее горлу. - Не знаю, что произошло со мной в прошлом году… Может быть, это было во мне всегда. Объяснить трудно, но если человек заражен, то я это чувствую, инстинктивно. Симптомы могут еще и не проявляться. Человек просто сидит, вот так, как ты, а у меня вдруг начинают сокращаться мышцы. Они словно превращаются в клубки змей. Я убил многих, и женщин, и мужчин. В голове как будто вспыхивает молния - трах-бах, и прежде чем я прихожу в себя - вот оно, порубленное на куски тело. - Я вздохнул, подавляя вызванную воспоминаниями волну тошноты. - Все происходит совершенно внезапно, как взрыв бомбы.
- А сейчас… сейчас этих судорог нет? Ты ничего не чувствуешь… со мной?
- Нет.
- А когда мы были там, у костра? Когда сидели все вместе?
- Нет. Я чувствовал что-то похожее, когда гнался за мальчишкой в доме, но теперь понятно, что дело было в той штуке, которую вы называете ульем. Однако никаких гарантий на будущее я дать не могу. - Потом я рассказал Микаэле о парне, прибывшем в город несколько дней назад, и о том, как я убил его прямо на улице. - Характер эпидемии изменился. Раньше мы считали, что болезни подвержены только латиноамериканцы. Теперь все выглядит так, что иммунитета нет ни у кого.
Девушка согласно кивнула.