Тамара кивнула и пошла за ширму. Она никак не могла унять дрожь, пока раздевалась и забиралась на кресло. Страх за себя, за ребенка, за Андрея душил ее. Тамара казалась сама себе маленьким существом, на которое нападает огромный монстр – Виктор, чтобы отнять у нее все дорогое, а, возможно, и ее жизнь.
– Н-да, – вывел ее из оцепенения голос врача. – С абортом вы уже опоздали. Срок уже двенадцать – тринадцать недель, а мы только до восьми делаем. Почему же вы только сейчас пришли?
– Я… Я не знала… Я не сразу поняла… Не могла поверить, что это произошло. Ведь нашему старшему сыну уже семнадцать. И за это время у меня никаких беременностей не было. Были задержки несколько раз, но… Поэтому и в этот раз я была совершенно спокойна. А, когда поняла, что это не просто задержка, обрадовалась. Виктору сказала, а он… – Тамара не смогла сдержать слезы и расплакалась, как маленький ребенок.
– Стоп, – врач сдвинула брови. – Так вы хотите оставить ребенка?
– Да, – ответила Тамара.
– А муж против и заставляет вас делать аборт?
– Требует, – простонала Тамара.
– Дело непростое… Беседовать с ним бесполезно. Он уже нам тут истерический концерт показывал. Хватит. Надо поступить по-умному, – она заговорщически подмигнула Тамаре. – Я вам выпишу направление на аборт…
– Как? – вскрикнула Тамара.
– Это нужно вашему мужу, – рассмеялась врач. – Ведь он пришел сюда именно за этой бумажкой. Вот мы ему ее и дадим…
– Сколько можно надо мной издеваться? – зло выкрикнул Виктор, просовывая голову в дверь. – Пишите свое направление быстрее. Я ее сегодня же в район сам отвезу.
– О, какой вы быстрый, – рассердилась врач. – Да у нас на такую операцию запись на месяц вперед. А вашей жене еще неделю анализы сдавать надо будет…
– Я заплачу за все…
– Это процесс не ускорит. Закройте дверь! – стукнула кулаком по столу врач.
– Можно побыстрее, – неожиданно мягко попросил Виктор, – А то на меня тут как на беременного мужика смотрят.
– Выйдите на улицу, чтобы никого не смущать. – Голова Виктора исчезла. – Вот и славно! – улыбнулась врач. – Нам обманывать не придется. Будете очереди ждать, анализы сдавать целую неделю. Ну, а ко мне на прием дней через десять придете. Тогда решим, что придумать, а, может, ваш муж нам опять что-нибудь сам подскажет. Улыбайтесь, Тамарочка. Все будет хорошо. Я вас уверяю, что у вас обязательно все будет хо-ро-шо! – она обняла Тамару за плечи и подтолкнула к выходу.
Несколько дней в семье царило спокойствие. Виктор был на редкость внимательным, шутил, делал комплименты, покупал фрукты. Один раз даже принес цветы. Огромный букет белых гвоздик.
– Красота какая! Такие букеты невестам дарят. Ты снова в меня влюблен? – спросила Тамара.
Виктор как-то странно пожал плечами и ничего не ответил.
А на следующий день Тамара увидела на столе записку. Край белого листа был подсунут под вазу с гвоздиками. Тамара, улыбаясь, вытянула листок и застыла в ужасе.
"Извини, Тамарка! Я больше не могу разрываться на два дома. Надеюсь, ты все в больнице уладишь сама. Я тебе честно хотел помочь, но все так затянулось, а я дольше ждать не могу, не имею права. Сыну привет. Объясни все сама, как считаешь нужным.
Виктор".
Тамара перечитала несколько раз. Положила листок на стол, аккуратно разгладила его. Отошла к окну и принялась разглядывать прохожих через прорези в занавеске. Люди торопливо шагали по тротуару, погруженные в свои заботы. Никому не было дела до маленькой, испуганной, брошенной женщины, стоящей в пустой комнате. Тамара резко повернулась и быстро подошла к столу. Схватила записку, прочла ее вслух, подражая интонации Виктора. Внутри закипела, забурлила злоба, граничащая с отчаянием. На лбу выступили капли пота, а руки, наоборот, стали холодными.
– Все! – громко сказала Тамара. – Все, я не хочу больше ничего, ничего. Я должна умереть! Раз я никому не нужна, то это будет самый правильный выход.
Тамара заметалась по комнате, обдумывая, как бы ей лучше уйти из жизни. Она вспомнила, что ей говорили, будто Виктор путается с какой-то Клавой. Она не верила, считая, его верным мужем, порядочным семьянином. Ошибалась.
Вспомнила их недавний разговор о том, что ничто не вечно, что все когда-нибудь кончается… С грустью подумала о том, что этим разговором он готовил ее к предстоящему неминуемому разрыву.
– Ушел… Забыл… Разлюбил… – бубнила Тамара, выбрасывая из аптечки таблетки. Она искала снотворное, но никак не могла его найти. Когда же, наконец, нашла, обрадовалась. Ее больше не била дрожь, не душила обида, их место теперь заняла черная пустота, которая шептала ласковым голосом:
– Накажи их всех! Пусть им всем будет плохо. Заставь их всех плакать так, как они заставляли тебя. Виктор – мерзавец и трус. Он побоялся поговорить с тобой, глядя тебе в глаза. Оставил глупую записку, как нашкодивший школьник. Он достоин самого страшного наказания! Отомсти! Убей себя, тогда он поймет, кого он потерял!
– Надо выпить десять таблеток, – вслух сказала Тамара.
– Больше, – посоветовал голос внутри неё. – Запей водкой. Это подействует наверняка!
– Точно! – обрадовалась Тамара и побежала в кухню.
В холодильнике стояла бутылка водки, купленная для компрессов. Тамара быстро свернула крышку и, налив себе полный стакан, пошла в комнату. Она насыпала себе полную горсть таблеток и, запрокинув голову, начала их глотать.
– Не робей, – подначивал ее голос, становясь более властным и настойчивым. – Накажи их всех! Стань свободной!
– Правильно, я должна стать свободной! – обрадовалась Тамара. – Я буду свободной! Мне не надо будет никому угождать, а все будут угождать мне!
– Тебе, тебе! – гремел голос.
– Ну, – Тамара высоко подняла стакан, произнесла тост. – Пусть плачут все, кто мною пренебрег!
Выпила залпом и хотела проглотить еще несколько таблеток, как приказывал голос, но внезапная боль пронзила все ее тело. Перед глазами запрыгали разноцветные зайчики, ноги подкосились, и Тамара рухнула на пол.
Услышав странный звук, Андрей вошел в комнату и увидел разбросанные на столе таблетки и маму, лежащую на полу в странной позе.
– Мама! – закричал Андрей и принялся трясти ее. – Что ты наделала? Зачем? Почему?
Тамара никак не реагировала. Андрей прислонил ухо к ее груди и услышал слабое сердцебиение. Тогда он изо всех сил начал колотить ее по щекам. Злоба, отчаяние переполняли его. Он хлестал мать по щекам, плакал и кричал:
– Как ты посмела так поступить со мной? Почему ты не подумала обо мне, жалкая эгоистка? Мамочка! Мамка, да очнись же ты!
– Бо-о-о-о-о-ль-но, – простонала Тамара и приоткрыла глаза.
– Мамочка! – радостно закричал Андрей. – Скорее приходи в себя, дорогая моя. Как же ты меня напугала!
Он стоял перед Тамарой на коленях и прижимал ее голову к груди.
– Андрюша, что-то в школе случилось? – удивленно спросила Тамара, увидев заплаканное лицо своего взрослого сына.
– Нет, в школе все как раз замечательно, а вот ты хотела отравиться, – заорал Андрей. – Как ты посмела? Ты совсем не любишь меня, да?
– Андрюша, как ты мог такое подумать? – возмутилась Тамара.
– Как? – Андрей вскочил и, схватив рассыпанные по столу таблетки, показал ей. – Ты же пыталась покончить жизнь самоубийством!
– Не-е-е-т! – Тамара замотала головой.
– Нет? – Андрей зло сверкнул глазами. – Тогда зачем весь этот спектакль? Зачем ты улеглась на пол, выпив полбутылки водки и гору таблеток?
– Прости меня, сынок, – попросила Тамара. – Помоги мне подняться. Я тебе все объясню.
Андрей усадил мать на диван, укрыл пледом, а сам сел напротив. Тамара внимательно посмотрела в горящие гневом глаза сына и, испугавшись за него, испугавшись его молодой горячности, начала говорить что-то про свою нервозность, неуравновешенность.
– Не ври мне, пожалуйста, – попросил ее Андрей.
Он взял письмо отца и прочел его вслух. Тамара закрыла лицо руками, чтобы не видеть осуждающего взгляда сына. А он и не собирался осуждать или обвинять ее. Он опустился перед ней на колени и, взяв холодные ладони в свои руки, принялся целовать их, повторяя:
– Мамочка, я умру без тебя, пойми. Ты нужна мне, ты просто мне необходима. Ведь только ты любишь меня таким, каков я есть. Кроме тебя, я никому не нужен. Отец ведь не только тебя бросил, он и от меня отказался. Он нас с тобою предал. Он предатель и трус. Трус и предатель.
– Нет, – попыталась оправдать мужа Тамара. – Он просто понял, что не сможет уйти, если мы будем смотреть на него преданными глазами. Ведь мы бы непременно уговорили его остаться.
– Мамочка, не защищай его. Я ему это предательство ни за что не прошу, – сжав кулаки, проговорил Андрей.
– Не надо, сынок. Непрощение – тяжкий грех. Не бери этот камень на шею. В жизни происходят разные ситуации. И никто не может четко сказать, как он сам поступит в тот или иной момент. Ты же не знаешь, что и как сложится в твоей жизни…
– Зато я четко знаю, что никогда не буду трусом, лгуном и предателем, – выкрикнул Андрей, поднимаясь с колен. – Я останусь человеком с большой буквы. Люди отличаются от животных тем, что имеют способность выражать свои мысли. Люди умеют говорить! И он мог поговорить с нами, все объяснить. Он должен был оставаться мужчиной, джентльменом, в конце концов, а не похотливым кобелём, который побежал за первой попавшейся су…
– Андрей! – крикнула Тамара. – Я умоляю тебя!
– Прости, мам, – смущенно проговорил он. – Хотя, это ведь литературное слово.
– Мне неприятно, что ты хотел употребить его не в литературном смысле, – миролюбиво сказала Тамара.