Бадди снова облизнул сухие губы. Бег отнял все силы, но он чувствовал, что усталость проходит. "Вот еще бы попить…" – он замер, чувствуя, как к сладкому цветочному запаху этого мира добавляется что-то свежее… И еще звук… Журчание. Бадди повернул голову. Среди мха и черной земли к нему тянулся тонкий ручей. Вода прокладывала себе путь, словно время бежало для нее слишком быстро. Открыв рот, Бадди смотрел, как на его глазах зарождается небольшой ручей. Вода сочилась прямо из земли, била ключом, тянула к Бадди свою серебряную длань. Бадди заставил себя подняться, уступая дорогу зародившемуся ручью. Разве не об этом он мечтал минуту назад? Разве не о холодной и чистой воде? Бадди осторожно вытянул руку, недоверчиво прикасаясь к поверхности ручья. Неужели подобные случайности возможны? Желать пить и лежать там, где зарождается ручей ключевой воды? Бадди зачерпнул пригоршню воды и сделал глоток.
"Вода как вода, – отметил он, надеясь, что подобное замечание сможет развеять волшебство момента. – Вода как вода".
Бадди зачерпнул еще пригоршню, на этот раз уже смелее. Усталое, разгоряченное тело остывало, возвращая рассудок. Бадди умылся и, тяжело дыша, огляделся по сторонам. Где он вообще? В мире, где жил прежние тридцать шесть лет, или где-то вне этого мира? И как ему выбраться отсюда? Тяжелые мысли застучали в голове, вызывая боль. "Нужно снова умыться", – решил Бадди и обернулся к ручью, но ручья уже не было. Он исчез так же внезапно, как и появился.
– Да что же здесь происходит?
Бадди обшарил рукой место, где недавно извивался кристально чистый ручей. Ничего. Никаких признаков.
"Может быть, это сон?" – подумал Бадди, пытаясь вспомнить момент, как оказался здесь.
Все казалось таким далеким и нереальным, что на какое-то мгновение ему даже удалось убедить себя, что он спит.
"Но разве сны бывают такими четкими?"
Бадди поднялся на ноги и отряхнул одежду. Нет. Он выпил зелье отца и оказался здесь. Или же это просто обман воспоминаний? Бадди затряс головой, окончательно запутавшись. Но ведь он здесь. Он слышит, чувствует, видит. Разве сны бывают такими? А его бег?! Бадди снова попытался подсчитать, сколько времени продолжалась гонка со своими страхами. Пять? Десять? Минут? Часов? А эти птицы? Ярко-желтые с синими глазами. Они ведь были. Определенно были. Бадди помнил их. И поляну с васильковыми цветами. И… дверь!
Воспоминания были далекими, но в их реальности Бадди не сомневался. Это было, происходило здесь, с ним. Он вышел из черной двери. Переступил порог и оказался в дивном мире. Но откуда он ушел? Воспоминания показались Бадди до отвращения тяжелыми и ненужными. Нет. Он не хочет возвращаться к ним. Не хочет ничего вспоминать. Бадди нервно рассмеялся.
"Вот это да! – подумал он, потешаясь над самим собой. – Так быстро отказаться от прежней жизни! Променять все прежнее, на это… это…"
На что же он хочет променять свою прежнюю жизнь? На ручей ключевой воды? На ярко-желтых птиц? Воображение нарисовало сочный спелый персик. Картинка появилась как-то внезапно, но почти сразу подчинила себе все остальные мысли. Бадди огляделся по сторонам, не веря, что следом за ручьем, родившимся на его глазах, сможет увидеть еще одно воплощение своего желания.
"Да разве это желание?! – усмехнулся Бадди. – А о чем еще можно мечтать?! – возразил он самому себе. – Почему это не может быть персик? Я хочу увидеть персик. Хочу съесть персик".
Воображение нарисовало новую картину – тощее кустистое дерево без листьев, голые ветви которого тянутся к небу. Или же не воображение? Бадди обернулся. За его спиной действительно находилось персиковое дерево. Ошибки не было. Бадди нахмурился, недоверчиво подходя чуть ближе. Слишком много случайностей, способствующих удовлетворению желаний. Сначала ручей, теперь это дерево. Хотя кто говорит, что это засохшее дерево может считаться исполнением его желания?! Здесь же нет плодов!
Бадди замер, перестав дышать. Словно опровергая его мысли, на сухих ветвях набухли почки. Бадди видел, как зарождаются листья, но не мог поверить своим глазам. Вот сейчас, еще совсем немного… Он увидел, как на ветвях неожиданно вспыхнули ярко-розовые цветы, и от неожиданности у него перехватило дыхание. Зрелище завораживало, приковывало к себе взгляд. Следом за цветами на ветвях появились зеленые листья, затем начали набухать плоды. Росло ли это дерево слишком быстро или же это у него, у Бадди, все стало слишком медленным?
Неожиданно он четко вспомнил тот момент, когда прошел в странную черную дверь, оказавшись в нарисованном мире – картина, частью которой он стал. И сейчас то, что он видит, – это не волшебство. Просто создатель картины решил дорисовать ее, создав персиковое дерево. Бадди содрогнулся от мысли, что если он прогневает этого невидимого художника, то тот может с легкостью стереть его с этого дивного полотна, словно и не было здесь никогда Бадди Хоскинса.
"Но ведь он не сделает этого? – Бадди замер, надеясь, что никто не ответит ему на безмолвный вопрос. Кто-то… Что-то… – Нет. Лучше не думать об этом".
Бадди повернулся к персиковому дереву, любуясь спелыми плодами, созданными специально для него. Он осторожно протянул к ним руку. Разве можно отказываться от своих желаний? Разве можно отказываться от того, что создано творцом и хозяином этого дивного полотна красок и жизни? Бадди затаил дыхание и с каким-то благоговейным трепетом сорвал один из плодов. На вкус персик оказался самым обыкновенным, если не считать, что вкус этот напомнил ему запах из пробирки отца, которую тот оставил в наследство. Бадди выбросил косточку и сорвал еще один плод.
"Почему бы и нет? – осмелев, подумал он. – Ведь все это создано для меня!"
Бадди попытался представить что-нибудь еще. Что-нибудь, чего он по-настоящему хочет.
"Олени! Я никогда не видел оленей!" – подумал Бадди, понимая, что придумать что-нибудь более дельное сейчас не может.
Он выбросил недоеденный персик и огляделся. Ничего.
"Может быть, создать оленя сложнее, чем персиковое дерево?"
Бадди приготовился ждать, чувствуя, как его охватывает азартное нетерпение, схожее с тем, что он испытывал ребенком. Нет, этот мир определенно нравился ему. Он очаровывал и вызывал симпатию. Даже если ручей и персик были совпадением и никакого оленя сейчас не появится – все равно… Бадди услышал приближающиеся шаги и затаил дыхание. Олененок осторожно выглянул из-за старого высокого дерева и посмотрел на незнакомца большими доверчивыми глазами.
– Господи! – прошептал Бадди, словно только сейчас понял, что все происходящее с ним выходит за рамки обыденности. Ноги стали ватными, а голова закружилась.
Олененок прошел где-то совсем рядом и скрылся в зарослях за спиной Бадди, но Бадди почти не заметил этого. Мысли бежали безумным калейдоскопом, и не было в этом истеричном танце ничего, за что можно зацепиться, вернув себе самообладание. Лишь случайные картинки из далеких воспоминаний. Бадди не понимал, но почему-то все, о чем бы ни пытался он думать, возвращало его в детство, когда он заблудился в лесу и долго не мог выбраться. Может быть, это был какой-то ключевой момент жизни или же просто ситуация, запомнившаяся больше всего, – неважно. Главными были картинки и видения, возникавшие перед взором Бадди, которые кто-то невидимый воспринимал как желания гостя. Никогда прежде Бадди не вспоминал того, как блуждал в лесу, заставлял себя не вспоминать, но сейчас… он словно брал реванш за все эти годы, которые провел, выжигая из памяти все то, что случилось с ним тогда.
Высокие деревья, мох, животные. Бадди отчетливо вспомнил рыжую белку с длинным мохнатым хвостом. Он сидел, прижавшись спиной к старому дубу, и тихо плакал, а белка, осмелев, подобралась к нему так близко, что он смог бы поймать ее, если захотел, но он не хотел. В тот момент эта белка была его единственным оставшимся другом. Ему казалось, что если он напугает ее, то навсегда уже останется один. Поэтому мальчик и белка просто сидели друг напротив друга и смотрели друг другу в глаза. На щеках мальчика блестели слезы, но глаза уже высохли и отчаяние отступило. Та белка спасла его, заставила продолжать двигаться, искать выход…
Сейчас Бадди хотел увидеть именно ту белку. Он запомнил ее так хорошо, что если бы обладал хоть незначительным даром художника, смог бы воссоздать с точностью до мелочей. Но он не был художником. Художником был кто-то другой. Кто-то, кто создал весь этот чудесный мир, где он оказался.
Бадди опустился на землю и прижался спиной к дереву. "Белка появится. Обязательно появится", – он не убеждал себя в этом, он знал, что все будет именно так. Не было лишь слез на щеках, но это ничего не значило. Он не ждал белку, чтобы она развеяла отчаяние. Он ждал ее, чтобы просто посмотреть на нее, вспомнить того, кто спас его, когда он был еще ребенком. И белка появилась. Рыжая, точная копия той, что видел Бадди много лет назад. И, как и тогда, в детстве, Бадди просто сидел и смотрел на нее. И казалось, что даже слезы на его щеках снова начинают блестеть. Далекие слезы, прошедшие сквозь пелену лет, чтобы оказаться здесь. Они катились не из глаз. Их рождали воспоминания.
"Кларисс, – мелькнула в голове Бадди далекая мысль. – Что если попытаться воссоздать ее? Что если захотеть этого так сильно, чтобы она пришла ко мне, как эта рыжая белка?"