- Ах, если бы только я мог рассказать вам больше всего такого, что было бы абсолютно точно доказано! Отчего-то это наш вечный камень преткновения. О, артефакты вполне настоящие и места сомнениям не оставляют: инсмутские драгоценности, стеатиты из Антарктики, Блейков Сияющий Трапецоэдр (этот, впрочем, утрачен - покоится на дне залива Наррагансетт), шипастый набалдашник перил, что Уолтер Гилман вынес из колдовского царства сна (или вневременного четвертого измерения, если угодно), и даже неизвестные науке элементы, метеоритного происхождения и не только, те, что не поддаются никакому анализу, в том числе и новейшему магнитооптическому исследованию, уже давшему нам виргиний и алабамин. Можно утверждать практически наверняка, что все или почти все эти жуткие внеземные пришельцы из космоса существовали и существуют, - вот почему мне так хотелось, чтобы вы прочли рассказы Лавкрафта, несмотря на всю их кричащую сенсационность; чтобы вы отчасти представляли себе создания, о которых я говорю. Вот только они сами и свидетельства их бытия имеют прискорбное свойство исчезать по факту смерти - в том числе и изо всех отчетных материалов: изувеченные останки Уилбура Уэйтли, громадный невидимый труп его брата, плутонианец, которого убил старик Эйкли - и не смог сфотографировать; метеорит, что в июне 1882 года упал на ферму Нейхема Гарднера и вдохновил старого Армитейджа (тогда еще юного) на изучение "Некрономикона" (с этого-то в Мискатоникском университете все и началось), а ведь отец Атвуда видел его своими глазами и попытался подвергнуть анализу, или то, что Данфорт увидел в Антарктике, оглянувшись на чудовищные высокие горы за хребтами Безумия: теперь, когда его душевное равновесие восстановилось, здесь у него провал в памяти… все, все сгинуло безвозвратно! Но существуют ли эти создания сегодня - вот, вот где загвоздка! На этот глобальный вопрос мы не в состоянии ответить - хотя всякий раз балансируем на грани. Дело в том, что, - голос его звучал все более настойчиво, - если они действительно существуют, то они так невообразимо изобретательны и могущественны, что в данный момент могут находиться где угодно! - И он лихорадочно заозирался по сторонам. - Вот взять, например, Ктулху, - снова начал он.
Я вздрогнул всем телом, впервые в жизни услышав, как звучит это слово: резкий, мрачный, глубинный, односложный рык, что изначально приходил ко мне в воображении, или в подсознании, или в позабытых снах, или…
- Если Ктулху существует, - продолжал между тем Уилмарт, - тогда он (или она, или оно) умеет перемещаться куда угодно через пространство, или воздух, или море, или саму землю. Из опыта Йохансена (от которого бедняга поседел) мы знаем, что Ктулху может существовать в виде газа, может быть раздроблен на атомы - и воссоединиться снова. Для того чтобы путешествовать сквозь твердую скальную породу, туннели ему не нужны - он способен просочиться сквозь камень, "не в ведомых нам пространствах, но промеж них". И однако ж нельзя исключать и того, что в непостижности своей он выберет туннели. Или - вот вам еще одна гипотеза - возможно, он одновременно существует и не существует, то есть пребывает в некоем промежуточном состоянии: "грезит и ждет", как гласит древнее заклинание из архивов Эйнджелла. Послушайте, Фишер, а что, если туннели роют не кто иные, как сны Ктулху, воплощенные в этих ваших крылатых червей?.. Эти исполинские подземные миры - сплошь пещеры и туннели, и, разумеется, далеко не все они - порождение Ктулху, - мне и было поручено исследовать с помощью геосканера. Отчасти потому, что я первым услышал о них от старика Эйкли, а также и - Господь милосердный! - от плутонианца, им притворившегося, - "там, внизу, - великие миры и неведомая нам жизнь: осиянный синим светом К’н-йан, одетый алым заревом Йот и черный, бессветный Н’кай", обитель Цатоггуа, и подземные пространства еще более странные, подсвеченные цветами из космоса и из темного как ночь сердца Земли. Вот так я и угадал оттенки в ваших детских снах или кошмарах (или при обменах разумами), дорогой мой Фишер. Я же видел их и в геосканере - там они, впрочем, крайне нестойки, мимолетны и трудноразличимы…
Голос его устало прервался - как раз тогда, когда мое лихорадочное возбуждение достигло высшей точки при его упоминании "обмена разумами".
Но гость мой и впрямь выглядел смертельно измученным. Тем не менее я заставил себя собраться с мужеством и произнести:
- Может статься, эти сны удастся вызвать снова, если я приму снадобье доктора Моргана. Почему бы не нынче же ночью?
- Об этом и речи не идет, - отрезал он, медленно покачав головой. - Во-первых, я вас слишком рано обнадежил. В последнюю минуту Морган не смог снабдить меня нужным веществом. Он обещал выслать его по почте, но до сих пор я ничего не получил. И во-вторых, теперь я склоняюсь к мысли, что такой эксперимент слишком опасен.
- Но по крайней мере, вы сможете проверить и туннели, и цветовой спектр из снов с помощью вашего геосканера? - настаивал я, несколько упав духом.
- Если только я смогу его починить… - прошептал он, клюя носом и заваливаясь на бок. Затухающее пламя отсвечивало синевой.
- Если мне позволят его починить… - невнятно пробормотал Уилмарт.
Мне пришлось проводить гостя до спальни, а затем я ушел к себе, потрясенный, разочарованный. Мысли путались. К непредсказуемой смене настроений гостя, от беззаботного оптимизма до подавленности, вызванной, по всей видимости, страхом, приспособиться было не так-то просто. Но тут я осознал, что и сам валюсь с ног - в конце концов, вчера ночью я глаз не сомкнул, до утра читал "Инсмут"! - и вскорости я задремал.
(Голоса скрипуче постанывают: "Колодец с первичным бульоном, Желтый Знак, Азатот, Magnum Innominandum, переливчатые фиолетово-изумрудные крылья, лазурные и алые клешни, осы Великого Ктулху…" Сгустилась ночь. Прихрамывая, я прошелся по дому из конца в конец, от невысокой мансарды с ее круглыми окнами-иллюминаторами до подвала, прикоснулся к отцовской кувалде, окинул взглядом "Врата Снов". Час близок. Надо побыстрее дописывать.)
Когда я проснулся, ярко светило солнце. Привычные двенадцать часов сна полностью восстановили мои силы. Я зашел к Уилмарту: он сосредоточенно писал что-то за столом под северным окном спальни. В прохладном свете его улыбчивое лицо казалось совсем мальчишеским, невзирая на аккуратно приглаженную копну седых волос, - я его едва узнал. Вся его накопившаяся почта, за исключением одного письма, была распечатана; конверты лежали лицевой стороной вниз в левом дальнем углу стола, а в правом дальнем углу высилась внушительная стопка свеженаписанных почтовых открыток, каждая - уже с адресом и с аккуратно приклеенной новехонькой одноцентовой маркой.
- Доброе утро, Георг, - поздоровался Уилмарт (произнося мое имя как должно: Ге-орг), - я ведь могу вас так называть? Добрые новости - сканер перезаряжен и работает как часы: словом, готов к обзору недр в течение дня! А вот это письмо, пересланное Джорджем Гуденафом, пришло от Фрэнсиса Моргана и содержит в себе порцию вещества для духовных изысканий на вечер! Ровно две дозы - Георг, я посмотрю те же сны, что и вы! - И Уилмарт помахал бумажным пакетиком.
- Это же замечательно, Альберт! - отозвался я совершенно искренне. - Кстати, сегодня - мой день рождения, - добавил я.
- Мои поздравления! - возликовал он. - Сегодня вечером мы отпразднуем эту дату глотком Морганова снадобья!
Наша экспедиция удалась на славу, во всяком случае, почти до самого конца. Голливудские холмы предстали перед нами в сиянии юной прелести: даже осыпающиеся, насквозь источенные, изъеденные пласты дышали свежестью. Солнце палило вовсю, небеса сияли синевой, но с запада тянуло прохладным ветерком, и проплывавшие в вышине огромные белые облака роняли гигантские тени. Поразительно, но Альберт, похоже, знал здешние края ничуть не хуже меня: он досконально изучил карты и даже захватил их с собой, включая карандашные наброски, некогда присланные мною. Он с первого взгляда опознавал и правильно называл толокнянку, сумах, дуб кустарниковый и прочие виды заполонившей склоны растительности, через которую мы пробирались.
Время от времени, в особенности на моих любимых местах привалов, Уилмарт считывал показания геосканера, который все время держал под рукой; я же нес два походных ящика и небольшой рюкзак. Как только он набрасывал на голову черный капюшон, я вставал на стражу, с палкой наготове. Один раз я спугнул здоровенную, толстую змею - темную, в бледно-розовых разводах; извиваясь, она скрылась в подлеске. Но не успел я и рта открыть, как Уилмарт уже безошибочно определил:
- Королевская змея, гроза гремучников: доброе предзнаменование!