- Ты сумасшедшая, - проговорила Ирина, глядя на поднявшегося с асфальта Руслана. - Могла поубивать их, - она подумала, что тот парень, отскочивший от удара к цветочной клумбе, лежит до сих пор без движений и, может быть, мертв. От этой мысли Красиной стало нехорошо, ее даже немного затошнило. Откуда-то возникло ощущение, что все случившееся стало первым шагом в жуткую, неведомую нереальность. Что, независимо настигнет ли Голова Горгоны Землю или нет, весь прежний дорогой ей мир разрушился несколько минут назад, а Светкин автомобиль необратимо уносит ее от его меркнущих, разлетающихся осколков.
- Спасибо тебе, Ирочка, - левой рукой Света вытащила обломок бокового стекла, застрявшего между уплотнителей, и бросила его на дорогу. - Не ожидала такой отваги. Когда он мне по голове врезал, я думала, ты так и будешь стоять столбом и орать: "Караул, спасите!". А ты - молодец.
- А я, когда ты в машину села и понеслась со всей прыти, подумала: бросила меня на растерзание лучшая подруга! Если честно, чуть не уписалась от страха.
- Не надо так обо мне плохо думать, - Хитрова коротко глянула себя в зеркало и растерла по щеке кровь, никак не желавшую останавливаться. - Дай что ли платок.
- Сейчас, подожди чуточку, - Ира засуетилась, вспомнила, что платка с собой нет, и не могло быть, потому что она выскочила в домашнем платьице и в сумку забыла положить многие необходимые вещи.
Она расстегнула молнию, начала рыться в тряпках, которые Светка неаккуратно напихала ей в дорогу. Сверху в основном лежало нательное белье, и Красина не придумала ничего лучше, как заменить платок розово-голубыми трусиками.
- Ты сиди спокойно, я вытру, - она, держась за подголовник, подалась вперед и осторожно приложила ткань к Светкиной щеке. - Езжай потише, - попросила она, с опасением поглядывая на разорванную шишку между слипшихся от крови волос, и добавила:
- Тебе к врачу надо. Обязательно, Свет.
Хитрова повернула к Союзному проспекту, непривычно тихому и пустому, глянула в зеркальце на озаботившуюся подругу с пропитанными кровью трусиками в руке, усмехнулась, потом сказала:
- Времени на мелочи нет. Доедем до Кольцевой, там остановимся на десять минут. Зеленкой мне помажешь и забинтуешь. Аптечка в багажнике есть, - она поморщилась от боли. - Правда, с повязкой буду выглядеть дура дурой.
- У тебя может быть сотрясение, а ты рассуждаешь, как выглядеть будешь, - возмутилась Ирина. - К врачу надо.
- Нет, - отрезала Хитрова.
Несколько минут они ехали молча. Редкие машины, обгонявшие по левой полосе, на Красину нагнетали тревогу, будто бы Агиев или кто-нибудь из тех чертовых угонщиков мог увязаться за Светкиным Фордом в погоню. Ей казалось, что из какой-нибудь бешено мчавшейся легковушки высунется разбитая морда Руслана. А когда Ирина закрывала глаза, то перед мысленным взором всплывала сцена: красный "Си-Макс" на полном ходу врезается в бегущих по тротуару парней, и Красина спросила:
- Свет, как ты думаешь, тот, что отлетел с дорожки в кусты, выживет. Боюсь, мы убили его. Черт, так неприятно. С ума сойти!
- Не знаю. Мне все равно, что с ним. Это война, милая моя. Пожалуйста, усвой: или ты опередишь, или тебя… - она недоговорила - возле магазина на углу раздалась автоматная очередь, ей вторили глухие, басовитые выстрелы охотничьего ружья.
Хитрова пригнулась и прижала педаль газа.
- Видишь, во что превратилась Москва? - зло прошипела она, когда опасный перекресток, стрельба и крики остались позади. - И с каждым днем здесь будет хуже. Здесь сегодня ад без всякого девятого августа. А ты хотела остаться. На дорогах, говорят, тоже неспокойно, но сидеть на месте и ждать неизвестно чего - последняя глупость.
- Куда мы теперь? - Красиной сильно захотелось курить, от страха, от нервного напряжения, съедавшего ее из глубины груди и от внезапно нахлынувшей тоски. Кроме нейлоновой сумки с горкой барахла, все вместе с прежней жизнью осталось в ее квартире, в которую она даже забыла прикрыть дверь. - К Гомельской посадке? А, Свет?
- Нет, - после затянувшейся паузы отозвалась Хитрова. - Едем к Челябинску.
- Почему не к Гомелю?
- Потому, Ир, потому… Южнее Челябинска сел звездолет. Об этом стало известно три часа назад - знаю точно от Куренцова, а он из радиоканала военных. В новостях об этом пока молчат и, может быть, не скажут. До Гомеля ближе, но белорусы не всех пускают - это раз. Два - корабль, что под Гомелем, может взлететь в любую минуту. Он будто забит под завязку. Миллион с лишним взяли. И три - к Челябинску теперь легче проехать. Все, кто на личном автотранспорте ломанулись к Белоруссии, а большинство тех, что направлялись в Сибирь уже давно за Уралом. Пробки, конечно, есть, но они начинаются за Уфой. И бензин, я слышала, там легче достать.
- Как он сел под Челябинском? - Красина нахмурилась. - Россия же не подписала соглашения с кафравцами. Ну это, о передаче территорий. Президент наш с трибуны орал, что не поддастся на инопланетный грабеж. Они эвакуировать нас отказались.
- Да знаю я. Фиг поймешь, что там происходит сейчас в верхах родины-матери и в ООН. Мы раньше не могли понять их закулисные игры, а теперь тем более, - Хитрова вильнула рулем влево, обходя разбитый фургон. - Возможно, наши вожди раскинули мозгами и подписали соглашение. Хотя, что оно - пустая бумага. А может, их корабль ошибся местом посадки. Слышала, что он долго кружил над Казахстаном.
К Челябинску Ирине ехать совсем не хотелось. Челябинск был слишком далеко. Она знала из новостей, что твориться на уральских дорогах и не верила, что ей с Хитровой удастся одолеть и половину пути. Но главным образом не хотелось потому, что этот путь вел совсем в другую сторону от Балтийска, где остались мать и отец. Ирина все еще надеялась хотя бы поговорить с ними по телефону. Об Игоре Гончарове, своем не таком уж сердечном друге она почти не думала.
9
За дробовиком поехали сразу - утра ждать не стали. Да и не хотелось ни Лугину, ни Климентьеву ночевать безоружными в квартире при взломанной двери, куда в любой момент могла завалиться банда отморозков. И замученная до смерти девушка в спальне не делала жилище Дениса приятным местом даже для краткосрочного отдыха.
Вопреки опасениям, замок на гараже оказался цел, да и ворота, слава богу, никто не вынес, не разрезал "болгаркой" на железные лепестки. Света не было ни в гаражном кооперативе, ни во всем районе. Вырубили электроснабжение еще до одиннадцати. Только звезд сверкало на небе много-много, как в ту ночь под Рыбино, когда дед Матвей вытащил из кармана газету со статейкой об астероиде. И рядом не блестело под луной озеро с шелестящими на мелководье камышами, а вместо деревьев вокруг чернели призмы полумертвых многоэтажек. Редко в каком окне мерцал огонек свечи.
Денис загнал джип в гараж, выгрузил с заднего сидения вторую палатку, рюкзаки со всякой всячиной и разложил сидения. Ворота прикрыли и спали в машине, часто просыпаясь от выстрелов, остервенелого собачьего лая и голосов, поочередно ощупывая гладенький приклад "Бекаса".
Климентьев встал раньше мичмана, когда только расцвело. Открыл ворота гаража, впуская утреннюю свежесть, и принялся собирать с полок полезные вещи в дорогу. Интересовал его в основном инструмент: набор немецких ключей, дрель с десятком различных насадок, пассатижи, отвертки, ножовки с полотнами, тяжелый топор и кое-что из плотницкого арсенала - всего набралась столько, что на куске брезента образовалась тяжеленькая горка металла и пластиковых коробок.
- Прошареный ты, Дениска, - заметил Лугин, выйдя из машины. - Никак собираешься новый мир строить после девятого августа. Во, даже гвозди с винтиками не забыл, - он присел на четвереньки, перебирая запаянные в полиэтилен наборы крепежа.
- Угу, - отозвался аспирант, ковыряясь в шкафчике. - Обидно будет, если для нового мира не хватит какого-нибудь гвоздя. Ты не юродствуй: от этих мелочей зависит выживание. Кто сейчас угадает, во что через пару недель превратится мир. Может быть так, что этот гвоздак, - он зажал в замасляных пальцах ржавую семидесятку, - будет стоить очень дорого. Там банки с тушенкой, - он кивнул куда-то за емкость с тосолом. - Кидай в машину.
- Ну, ты буржуйская рожа, - Сергей нехотя встал. - И в детстве у тебя всегда конфеты водились. В портфеле. Как сейчас помню.
- Обязательно водились - чисто пацанячья заначка, - согласился Климентьев. - Оксанка поэтому со мной дружила, а не с тобой.
- Ах, вон в чем дело! - Лугин поднял коробку с консервами и едва удержал ее, согнувшись от смеха.
- Больше тебе скажу, - Денис обтер руку о тряпку и с мрачной серьезностью посмотрел на друга. - В восьмом классе я Оксанку так накормил шоколадом, что ее повело со мной целоваться.
Они рассмеялись вместе.
- Буржуй, может, кофе напоишь перед нашей офигенной дорогой? - спросил мичман, погрузив в багажник консервы и отобранные Климентьевым вещи.
- Липисдричества нет, - для верности Денис щелкнул выключателем. - Если хочешь, разводи "Шмеля".
Кофе они все-таки попили, закусив отвердевшей до неприличия колбасой "Столичная". Перед самым отъездом Лугин взял баллончик с нитроэмалью и намалевал на воротах гаража: "Прощай Москва! Вечная тебе память!". Выше вывел страшноватый крест.
Пока Денис покуривал на утреннем солнышке, Сергей смотрел на собственную надпись, жутко похожую на некролог - черными жирными буквами на темно-красных створках - и думал, что зря сотворил это дурачество. В этих мрачных граффити будто таилась то ли злая усмешка, то ли крикливое глумление над городом, который был все еще жив. А ведь по этому городу пока еще ходили хорошие и плохие люди, не сумевшие по разным причинам выехать на восток или запад, и не желающие верить, что скоро здесь все обратиться в мертвые руины.