* * *
Что? Что это было?! Я огляделась и обнаружила себя в своей собственной машине. Рядом дорога, впереди панорама города. И никого.
Я дала волю своему измученному телу. Меня сотрясали рыдания. Прошло не меньше получаса, прежде чем мне удалось вернуть свою психику в нормальное состояние. Но мое тело еще помнило что-то такое, что не принадлежало моей собственной памяти.
Кто такой этот Берт? Откуда это странное чувство невосполнимой потери?
* * *
Я медленно и осторожно въехала на шоссе и, наконец, подчинив своему контролю расшатавшуюся нервную систему, поехала в нужном направлении.
Дорога привычно шелестела под колесами, а я дала волю своей собственной памяти.
Моя профессия – психоаналитик. Да, я знаю, что о нас думают иногда наши пациенты, но, тем не менее, мы всегда готовы прийти на помощь к тем, кто столкнулся с болью души. Ведь эта боль самая мучительная, она подкрепляется памятью и воображением, а значит, имеет неисчерпаемый источник. Но я всего лишь человек, и то, что свойственно другим, может поразить и меня.
Моя личная жизнь не сложилась. Нет, не было никакой драмы, а жаль. Просто была попытка создать семью, жить как все нормальные люди, но ничего не получилось. Целый год я пыталась.
Поль – замечательный человек, он был очень нежен и терпелив со мной. Я восхищалась им, уважала его, но этого оказалось недостаточно. Он ушел от меня, и, надеюсь, счастлив сейчас.
Я искренне не понимала, чего он от меня хотел. Он говорил слова, значение которых мы, видимо, воспринимали по-разному. Обо всем этом я подумала сейчас, когда вдруг пережила эти чужие воспоминания. Но тоска, сжимавшая мое сердце, принадлежала мне, и я не знала, как помочь самой себе.
* * *
– Елена, иди скорей сюда, посмотри на это чудо! – встретила меня Соня радостным возгласом, который, впрочем, к моему приезду не имел никакого отношения.
В большой корзине, стоящей посреди веранды, копошилось что-то действительно очаровательное, в виде пушистого черно-белого комочка, с влажным черным носиком и глазами, светящимися любопытством и доверием. Это был беспородный и бесподобный щенок, мечта нашего с Сонечкой детства. Я вдруг мимолетно удивилась, что моя сестричка так поздно решила, наконец, обзавестись четвероногим другом.
– Как его зовут? – задала я главный вопрос.
– Еще не знаю, его только что привез Берт…
* * *
Я больше ничего не слышала, мое сознание зацепилось за имя и зависло.
Я вдруг почувствовала, как чья-то далекая память опять болезненно сжимает мое сердце.
– Меня зовут Бертрам Стайнер, – проговорил стоящий передо мной невысокий мужчина с удивительными глазами, взгляд которых поднял в моей душе тревожную волну и воспоминаний, и предчувствий.
* * *
– Мою маму тоже звали Элен, – с улыбкой сказал Бертрам, когда я назвала свое имя.
– Меня зовут Елена, – пожалуй, излишне резко отреагировала я.
– Ну да, – мой собеседник удивленно посмотрел на меня, – просто я подумал, что это практически одно и то же имя, может, я ошибаюсь.
– Вы, конечно, правы, – примиряюще улыбнулась я, – немотивированная реакция…
– Простите?
– Я о себе. Так это называют специалисты, впрочем, вам это, скорее всего, неинтересно…
– Вы психолог?
– Психоаналитик.
– Вам нравится ваша работа?
– Если бы не нравилась, я бы ее сменила.
– Я вам верю, – он внимательно посмотрел в мои глаза, – вы, наверняка, именно так бы и сделали.
Впервые в жизни я не знала, как себя вести. Мне, как врачу, часто приходилось разговаривать с очень разными людьми, не все из них относились ко мне с доверием. Да что тут объяснять, ко мне приходят чаще всего люди, с которыми достаточно трудно найти общий язык: иногда в силу их характера, но чаще в связи с обстоятельствами, вынудившими их искать моей помощи.
Я считаю себя достаточно хорошим специалистом. Не припомню случая, чтобы мне не удалось разговорить человека, вызвать на откровенный, хотя часто очень болезненный, разговор.
Тут была совсем другая ситуация, ведь человек, с которым я говорила, вовсе не нуждался в помощи. У него было, судя по всему, прекрасное настроение. Для него я была просто молодой женщиной, с которой он случайно познакомился в доме старого друга. Но его звали Бертрам, Берт, а это имя выводило меня из равновесия, вызывая те странные, непонятным образом возникшие из моего подсознания чувства, пережитые не мною, я это знала точно, а кем-то другим. Кем? Когда? Почему они так волнуют меня? Мне необходимо было это понять, но для этого у меня должна быть возможность все обдумать.
Такая возможность у меня появилась только поздно ночью, когда все угомонились, и я, забравшись под теплое одеяло и уютно устроившись среди подушек, которыми с избытком снабдила меня сестра, наконец, осталась один на один со своими мыслями. Сначала я попыталась собрать вместе все воспоминания, так или иначе, связанные с неожиданной загадкой, которую подкинула мне моя нелепая жизнь. Череда событий, которую, по-видимому, и следует считать моей биографией, мне действительно вдруг стала казаться какой-то несуразной, будто собранной из разных человеческих судеб. Все, что сейчас возвращала мне моя память, казалось каким-то ненастоящим, словно эпизоды скучного романа, написанного каким-то занудой. И вдруг…
* * *
Берт, мы не можем больше быть вместе! – мысль появилась неожиданно и внезапной болью ударила по сердцу. Откуда эта мука, эти непрошеные слезы. Кто ты? – мысленно спросила я. Но кто может дать мне ответ, если даже само происхождения вопроса мне не понятно. Я дала волю слезам, просто это было самым естественным в этот момент. Так ничего и не решив для себя, я, в конце концов, уснула.
* * *
Утро порадовало хорошей погодой. Все вчерашние волнения показались нелепыми. Мне просто пора подумать о себе. Скольким женщинам я говорила слова, которые сейчас должна была бы обратить к самой себе. Ничего, справлюсь. Просто слегка устала, да и физиология дает о себе знать. Против природы бунтовать бессмысленно. Что бы я посоветовала пациентке с такими симптомами? Присмотреться к окружающим ее мужчинам. Хороший совет. Вот и присмотримся. На сегодня единственным подходящим мужчиной в моем окружении оказался Бертрам Стайнер. Впрочем, что я о нем знаю? Может, у него очаровательная жена и куча симпатичных ребятишек. Нет, этих проблем мне уж точно не надо. Меня бы вполне устроили легкие необременительные отношения со спокойным и разумным человеком. Но вдруг я опять вспомнила свои вчерашние ощущения. Нет, то, что где-то подобрала моя взбесившаяся память, спокойным и разумным не назовешь.
– Любите рано вставать, или просто плохо спится в гостях? – прервал мои размышления Бертрам, я даже не заметила, когда он вышел на веранду.
– Раннее утро – мое любимое время суток. – Отвечая ему, я старалась, чтобы голос мой был как можно нейтральнее. – А вы? Всегда так рано встаете?
– Да. Если пользоваться общеизвестной классификацией, я – настоящий жаворонок, как, видимо, и вы.
– Пожалуй.
– А как насчет завтрака?
– Я бы с удовольствием выпила чашечку кофе, а если у вас есть другие предложения, готова их обсудить.
– Кофе – это не требует обсуждений, но я бы добавил гренки, которые готов приготовить собственноручно, как вы отнесетесь к этому варианту?
– Было бы чудовищной глупостью отказаться от такого меню, особенно, если готовить будете вы.
– Вот и замечательно, пойдемте на кухню.
На кухне было приоткрыто окно, и свежий утренний воздух, заполнивший это небольшое помещение, заставил меня вздрогнуть, но закрывать окно мы не стали: здесь, в горах, день вступает в силу очень быстро, а летом, когда нагреваются камни, раннее утро – единственное время, когда можно насладиться естественной прохладой.
Я не могу сказать, когда наступил момент перехода наших отношений от сухой любезности плохо знакомых людей к беззаботному дружескому общению. Когда мы перешли на ты? Когда вдруг стало казаться, что мы понимаем друг друга даже тогда, когда наши мысли остаются невысказанными до конца?
О чем мы говорили, я уже не помню, но только мы ничего не узнали друг о друге. Что было с каждым из нас до этой встречи, не имело значения в ту минуту. О трагедии, произошедшей в жизни Берта Стайнера, мне рассказала Соня, когда Берт уже уехал.
* * *
Бертрам и Лидия были великолепной парой. Может, они и не отличались яркой красотой, но когда их видели вместе, их нельзя было не заметить. Кроме того, ни у кого не возникало сомнения, что эти двое были созданы друг для друга. Это трудно объяснить словами, их просто нужно было видеть. Их брак длился чуть больше трех лет, а потом случилась беда. Лидия была телерепортером. Все, наверное, помнят землетрясение в районе Мэрвика. Лидия Стайнер делала репортаж о ходе спасательных работ. Ее материалы были получены и даже показаны по центральным каналам, но сама журналистка с места событий не вернулась. Что произошло, так и не удалось выяснить. Ее не было ни среди живых, ни среди мертвых. Берт не терял надежды и не хотел верить, что Лидия больше не вернется. Но шли месяцы, а затем годы. Постепенно выстраивалась другая жизнь, жизнь, в которой было все, и только не было любимой женщины.