Она расправляет обертку над обглоданным батончиком и сует его обратно в рюкзак.
- Боже! Как же я ненавижу это! Есть от скуки! Вот так мы и жиреем, как говорит Уитни.
Она задирает край своей футболки с изображением Че Гевары, смотрит на плоский живот и оттягивает дюйм упругой кожи.
- Толстуха.
Я отворачиваюсь, чтобы не видеть ее здорового тела и покрасневшего участка кожи, за который она схватилась, и к нему тут же прибыл свежий поток крови.
- Значит, она позвонила тебе после того, как Уитни… ну, не важно. Это подстегнуло ее?
- Даже если это и так, мне она ничего не говорила.
- Это на нее похоже. Она опять надралась, когда вы с ней виделись?
- Не сказал бы.
- Ха. Никто никогда не может ничего сказать. Но я могу. Если она не спит, значит, она пьяна. Она приставала к тебе?
- Нет.
Она смотрит на меня.
- Нда. Конечно. Ты поимел ее?
- Нет.
Она еще пристальнее вглядывается в меня.
- Значит, ты такой первый.
- Да нет. Судя по признанию твоей мамы.
Ее разбирает хохот. Но в смехе не слышно ничего смешного.
- И?
- Что?
- Ты знаешь, что произошло с Уитни?
- Что-то слышал.
- Это правда? Что ее прикончил тот сатанист?
- Так говорят.
- Ах, ну да. Конечно.
Она шарит рукой в сумке и вынимает полуобглоданный батончик. И затем принимается за него снова. Теперь я пристально смотрю на нее. И тщетно пытаюсь удержаться от вопроса.
- А что?
Вот идиот.
- Ничего.
- У тебя есть своя версия?
Самый настоящий придурок.
- Нет.
Она отламывает кусочек шоколада, затем съедает его. Отламывает еще один и бросает его на пол. Так и продолжается следующие несколько минут: съела, бросила на пол. Съела, бросила на пол.
- Просто…
- Что?
- Просто у меня тут есть одна идея. Может… я точно не знаю. Вдруг она шантажировала моего отца?
Она сгрызает остатки шоколада с батончика и, убедившись, что живого места на нем не осталось, отбрасывает затвердевшую ореховую начинку в угол.
Разве теперь это что-то меняет?
Допустим, это так и было. Уитни сняла на камеру секс с Хордом и использовала фото для шантажа; угрожала, что покажет их его жене. А это сыграло бы на руку Мэрили; она получила бы доказательства мужниной неверности и забрала бы Аманду. Также Уитни могла бы разослать их по газетам, и безупречной репутации доктора Дейла пришел бы конец. Да, черт возьми! Она просто могла бы показать фото недоброжелателям Хорда, Дейла Эдварда, основателя, президента, руководителя "Хорд биотекнолоджис". Фото, на которых он спит с порнозвездой из Интернета. И дело было бы в шляпе. Допустим, у нее были основания для шантажа. И что с того?
Мне известно то, о чем Аманда и не подозревает. Я знаю, что пути ее отца и подруги пересекались еще и здесь, прямо в этом помещении, на картонной лежанке, до которой от нас не будет и десяти футов. Однако незадолго до того, как Уитни переспала с Дейлом, ее пути пересеклись с кое-чем еще - не чета помешанному на малолетках отцу Аманды. К тому времени носитель уже прокусил дыру в ее шее. Приходилось ли Хорду догадываться об этом?
Теперь разовьем эту идею. Итак, Хорд приходит сюда в компании своих телохранителей. Возможно, даже тех же самых, которые прикончили Доббса. И находит здесь Уитни. Даже спустя пару дней после заражения ее мозг вполне прилично функционирует. Области, отвечающая за речь и кратковременную память, способны еще работать без перебоев. Тогда она даже могла контролировать микробы, которые в итоге превратили ее в пожирателя мозгов.
Допустим, Хорд и его головорезы допрашивают ее. Только она ни на какие вопросы не отвечает. Они думают, что она тот еще крепкий орешек, однако на самом деле бактерии постепенно вгрызаются в ее мозг, и для нее уже не имеет никакого значения, найдут они компрометирующие Хорда фото или нет. Но Дейл хочет преподать ей урок. Отыграться на ней лично. В каком-нибудь укромном уголке. Тут он вспоминает о месте, в котором Доббс нашел прошлым летом его дочь.
Эта великолепная возможность вскружила Хорду голову. Наконец-то он подошел к исполнению своего запретного желания. Уитни лежит здесь, в полной отрешенности, и это делает ее легкой добычей. С щекочущими мыслями об Аманде Хорд приступает к делу. С Уитни никогда не было легко, может, это небольшое приключение сполна оправдает ее поведение? Между тем, запах живой плоти сводит Уитни-монстра с ума. Люди Хорда, возможно, удерживают ее за руки и ноги, пока он насилует ее. А что потом? Какая ему уже разница? У него есть доказательства, и если она пикнет хоть что-нибудь о своих отношениях с Хордом, кто поверит этому подростковому бреду? Поэтому он запросто оставил ее здесь. А следующими ее застали, наверное, те двое парней-наркоманов, которых я и прикончил.
Но теперь это все в прошлом и не имеет никакого значения. Просто сейчас я собираю еще несколько кусков моей мозаики. Только и всего. Это никаким образом не облегчает мою работу и не утоляет зверского голода. И я никак не могу забыть о существовании маленькой девочки, которая теперь легла по правую сторону от меня, чтобы вздремнуть. Моя правая рука ясно ощущает тепло, исходящее от ее тела. Она сворачивается в клубок и от этого притягивает мою руку еще ближе к себе. И это не дает мне забыть о том, что в противоположном углу находится картонная лежанка, от которой по комнате витает запах пота Дейла Хорда, поимевшего все еще дышавшую, но давно мертвую девчонку.
Какая теперь разница. Мне по-прежнему надо отвести ее домой. Найти носителя и уладить еще огромную, вонючую кучу проблем.
Только это не дает мне покоя.
И все время, что я торчу здесь, меня одолевают заманчивые видения: ухоженная шея Хорда у меня в руках. Мои пальцы впиваются ему в глотку и вскрывают пульсирующую артерию. И я чувствую, как обжигающая кровь стекает по моим губам и подбородку, когда я погружаю свои зубы в свежую рану. От этих видений мне становится лучше. Будто груз моих проблем на секунду покидает меня.
Идиот.
Я такой идиот!
- У тебя в самом деле аллергия на солнце?
- Медицинское название - солнечная крапивница.
- Похоже на инфекцию.
- Нет. Это не так.
- И что произойдет, если ты пойдешь, например, на пляж?
- А что будет, если ты положишь руку на печку?
- Не треплешься?
- Не треплюсь. Это правда.
- Но это так… противоестественно.
- Ну.
- Ты с этим родился?
- Не совсем.
- И давно ты в последний раз выходил на солнце?
- Давным-давно. У тебя мелочь есть?
Мы стоим на углу Десятой и авеню Эй прямо у телефона-автомата. Перед тем как мы вышли на улицу, я отер почти всю кровь с лица и рук и застегнул пиджак на все пуговицы, чтобы скрыть кровь на футболке. Раны на ладонях затянулись коркой, однако залечиваются они, конечно, не так быстро. Как обычно. Они ноют и пульсируют, как и мое лицо и лодыжка. Однако сейчас мне не до моего самочувствия, так что настойчивые иголки, разбросанные по всему моему телу, отходят на второй план. Все мои мучения прекратятся, когда я выпью немного крови. Только времени у меня почти не осталось.
- Вот, держи.
Она протягивает мне на ладони целую горсть монет, я выбираю два двадцатипятицентовика.
- Какой у твоей мамы номер?
- Домашний или мобильный?
- Мобильный.
Тоном, будто она делает мне огромное одолжение, Аманда диктует номер. Я набираю его. А девочка становится с противоположной стороны телефона и тщательно делает вид, что она не со мной. Только с наручниками на наших запястьях это довольно сложно, хотя мы набросили футболку на цепь.
- Здравствуйте.
- Миссис Хорд. Это я.
Аманда вскидывает на меня глаза.
- Джозеф, я…
- Я нашел ее.
- О, я… Благодарю, Джозеф.
Аманда встревает.
- Она теперь довольна, да? У нее теперь гора с плеч?
Я пропускаю это мимо ушей.
- Вы хотите сами прийти и забрать ее?
- Да… я… я. Нет, вы должны привести. Вы можете это сделать?
Аманда изображает, как она с кем-то целуется.
- Она так сильно благодарна тебе, не так ли? Она просто не дождется, когда увидит меня?
- Конечно. Скажите адрес.
Она дает мне адрес: Восемьдесят Первая, Парк-авеню. Аманде все это наскучивает, она игнорирует меня взглядом, но прислушивается к каждому моему слову.
- Мы сядем на такси и будем у вас минут через двадцать.
- Хорошо. Хорошо. Джозеф?
- Да?
- Могу я..
- Что?
Она молчит.
- Вы хотите с ней поговорить?
Аманда, наконец, поворачивается ко мне.
- Нет. Нет. Просто. Вам лучше… немедленно привезти ее домой.
- Будет сделано.
Я вешаю трубку и хватаю с тротуара ее рюкзак.
- Идем.
- Не захотела говорить со своей обожаемой дочуркой?
- Похоже, что так.
- Не падай в обморок от удивления.
- Я и не собирался.
Я размахиваю рюкзаком в надежде поймать первое попавшееся такси. Оно останавливается. И, открыв дверцу, я жду, пока Аманда, наконец, надумает забраться внутрь. Она задумчиво переводит взгляд с меня на такси и обратно. Я жестом указываю ей на открытую дверцу. Она пожимает плечами и садится. Я следую за ней и даю таксисту адрес. Аманда смотрит в окно. Я погружаюсь в себя.
Вдруг мне становится понятно, что она повернулась и пристально на меня смотрит. Смотрит на мое вспухшее лицо, покрытые бурой коркой губы, что плотно поджаты в одну линию.
- Что происходит с тобой?
- Ничего. Просто помолчи немного.