Закованные в четыре цепи обнаженные грешники ускорили спотыкающееся движение, подчиняясь воплям сатира и косо оглядываясь на рогатое сопровождение, держащее смертоносные копья. Крупные и внимательные, оранжевые глаза разумных, прямоходящих козлов следили за каждым шагом рабов, пресекая любую попытку неповиновения путем использования звериной силы беснующейся в получеловеческих, полузвериных телах и сейчас эти взгляды помогали быстрей двигаться, держа рты на замке, хотя каждый следующий шаг сопровождался страданиями. Потихоньку и потихоньку ряды рабов ускоряли хромающее, становящееся все более синхронным движение, двигаясь за "Анубисом" и весело-цокающими сатирами, отпугивающими зазубренными клинками тощие, тянущиеся через решетки руки, сопровождаемые стонами. Далеко позади, в конце закованных верениц людей слышалось рычание гигантского Варгха-людоеда с потрескиванием электрического кнута и ругань третьего, свиномордого карликового черта, подгоняющего неуклюжих измученных пленников, спотыкающихся и тормозящих собратьев. Эта большая часть колонны свежеприбывших в Геенну Огненную грешников еще не вошла внутрь, двигаясь по открытой территории под кровожадными взглядами охраняющих ее тварей, принадлежащих Низаму, однако за тех, так называемых собратьев Дмитрий не переживал, ведь все свои были в пределах досягаемости.
Сейчас юноша и видимые им, шлепающие рядом рабы с опаской глядели по сторонам, стараясь дышать только ртами, поскольку витающий вокруг, являющийся частью тусклого коридора запах валил с ног, вызывая рвотные позывы и заставляя слезиться глаза. Окружающая узников плотная вонь моментально заняла первое место, превратив остальные проблемы в нечто несущественное, затмив и идущих рядом здоровенных чертей, и злобных сатиров, и утыканного металлическими шипами, давно не евшего Варгха. До этого рычание громадного, трехметрового чудовища слышалось постоянно, как и заставлял нервничать электрический хлыст, издающий трескочущие звуки рвущегося на свободу тока, но здешние миазмы отодвинули назад и их.
Спустя несколько секунд Дима понял, что дыхание ртом не особо помогает. В ротовой полости появился вкус говна, человеческого или нет - без разницы, самое главное, что ощущение намазанного калом языка превратилось в суровую реальность, а не сказочный сон, должный закончиться после щипка.
"Каково же тогда дышать носом? Рвотные позывы похоронят… И главное блевать нечем, если только самими кишками… Сколько же времени здесь не убирают? Судя по запаху месяцы или годы… Настолько устоявшийся, всепроникающий запах не может образоваться за несколько суток - это по-любому…", - его желудок резко поднялся к горлу, но парень не подал и виду, лишь дернувшись и чуть не споткнувшись из-за больной, подогнутой ноги, но ход не прервал.
Шлепки босых ступней и едва различимые завывания жутко-боящихся, сходящих с ума узников перекрывались звонким цоканьем копыт адского сопровождения и стонами боли с воплями о пощаде из клеток. Да-да! Когда узники проходили мимо дверей, то стало возможным разобрать, что говорят несчастные, но нельзя было разглядеть их, ибо тусклое освещение коридора и отсутствие света в самих клетках не давало такой возможности.
- Спасите!! Помогите!! Я больше не могу так страдать!!
- Вытащите меня!! Заберите!!
- Убейте меня!! Пожалуйста, убейте!!
- Не надо!! Не надо!! Не приходите ко мне больше!!
- Пожалуйста! Пожалуйста!! Пожалуйста!!!
- Я больше не буду грешить!! Не буду!! Иисус Всемогущий, вытащи меня отсюда!!
- Пресвятая Богородица, пощади!! Вечно верен буду тебе!!
Мольбы о пощаде, просьбы убить и искренние сожаления о грешной жизни сопровождали клетки с находящимися внутри человеческими рабами, где большая их часть делала это автоматически, давно потеряв стремление жить и не осознавая себя, как людей. Те же, что еще оставались живыми и чувствующими, дичайшее сожалели о бессмысленной прошлой жизни, моля Господа дать возможность начать сначала, но было слишком поздно, ибо смерть вступила в свои права. Когда-нибудь их убьют до конца, и тогда появится возможность попробовать заново, но получившие шанс все исправить и не вспомнят о произошедшем…
Вселенная заберет их память, отправив сознание обратно на Землю, где n-ный раз испытает пороками, так легко затмевающими и подминающими под себя духовное начало любого разумного создания. Земные удовольствия в виде безделья, жирной вкусной пищи, алкоголя, наркотиков и животной похоти вновь раздавят божественную искру, превратив тело во владыку разума и через несколько десятилетий, а может и раньше, из той же камеры в цитадели Низама будут раздаваться страдальческие, шепелявящие крики, вылетающие из разбитого, разорванного рта с отсутствующими зубами: "Я больше никогда не буду грешить! Не буду!"
Юноша встряхнул головой, отбросив пугающие мысли, но продолжая всматриваться в камеры с торчащими оттуда руками и сочащимися страдальческими стонами, однако темнота клеток позволяла увидеть только смутные, не всегда целостные человеческие силуэты. Стараясь вдыхать отвратительный по консистенции воздух, как можно медленней, Дима подумал: "Глаза-то привыкнут через пару минут… После яркого дня снаружи, так сразу и не разберешь кто, как внутри выглядит… Чувствую, что увижу и офигею, но любопытство… Будь оно проклято…", - он отчаянно желал сплюнуть вкус говна, вызывающий тошноту, не могущую разразиться потоком кислой рвоты, но пересохший рот столь давно не получал воды, что парень забыл, когда в нем последний раз присутствовали слюни.
- О, Господи! Что за ужасная вонь! Отвратительно! - послышался сдавленный, но громкий голос лохматого японца, пробившийся сквозь грохот решеток, стоны запертых мучеников и множественный цокот копыт. - Я не могу это нюхать! Не могу! - Такеши впервые за все время высказал думаемое, совершенно не смущаясь адского сопровождения и едва слышимый рвотный кашель, полный пустоты ворвался Диме в уши.
Множество других, пораженных ужасом рабов, до этого молчащих, как рыбы в воде, будто ждали храброго зачинщика словесного бунта, дабы загалдеть в поддержку низкорослого азиата, излагая собственное мнение и мысли, накопленные за время тишины.
Такова природа людей… Им всегда требуется лидер, могущий диктовать все, что годно, ведь не это главное. При отсутствии цели, сойдет любая, пусть самая бредовая. И сейчас этой целью стало желание высказать все, что они думают о говне вокруг, и это те люди, чьи тела в сейчас удобряли планету, подарившую им годы бессмысленного существования, пытаясь расплатиться за их грехи.
- О Господи, что за вонь!? Что за запах?!
- Кха! Кха! Кха! Кха! Меня сейчас вырвет!
- Пресвятая Богородица забери меня на Небеса!
- Иисус, Отец Небесный, я сын твой грешный прости меня!
- И алкали грязь они! И по локоть в нечистотах плавали!
- Господи, неужели это все от людей!? И кто это в клетках!?
- Ангелы Небесные, уберегите меня от судьбы ужасной!
- Мученики! Вокруг мученики и грешники!
- Несчастные! Их заперли здесь навеки! Неужели им нет спасения?!
Отвратительные, словно обладающие плотностью "запахи", витающие в мрачном коридоре, ведущем колонну грешников за бессмертием, пробудили в синхронно хромающих пленниках не храбрость, а скорее безрассудность, отстранившую разумы от реальности, и величаво-цокающему собакоголовому это не понравилось. Укутанный в золотые и неяркие в тусклом свете одежды Джумоук развернулся и его гавкающий голос превратился в рык, заставивший прекратиться страдальческие стоны из клеток, но, не угомонив грохочущих решетками, то ли людей, то ли далекую родню чертей, отчего-то запертую подальше от своих.
- Молчать!! Заткнулись все, я сказал! - жезл в когтистых руках загорелся красным, а следующая фраза улетела в сторону низкорослых свинов с тусклыми мачете. - Почему пленники подали голос?! - толстожопые сатиры почувствовали пахнущее керосином дело и метнулись в разные стороны, создавая видимость работы. - За что я вам плачу!? - желтые, загоревшиеся лютой злобой глаза взглянули одновременно на всю рогатую прислугу, отчего те синхронно выпрямились, повторив злобный взгляд хозяина, а следующим их действием стали мощные удары по разбитым лицам рабов.
Получали естественно обладатели пятых тавро, но под их раздачу попали и другие, молчащие пленники, где больше всех повезло второй и третьей цепям, куда реже долетали длинные, перевитые крупными мышцами лапы чертей. А так мощные, покрытые короткой шерстью длани рогатых воинов доставали всех рабов, полностью вошедших в темно-серый коридор, и женщины сносили удары намного терпимей, чем "укающие" и "мыкающие" мужчины. Это происходило во время резкой остановки и ревущий от усилий Варгх пытался удержать цепи с валящимися друг на друга пленниками, не умеющими плавно тормозить и чувствующими смерть в виде смертоносного жезла с крепкими чертовыми лапами, ломающими лица.
Но… Ничего не произошло, кроме наступившей тишины, разбавленной звуками безумных ударов о металлические решетки, невнятными стонами упавших друг на друга рабов и запахами никуда не девшейся вони, а из клеток с обеих сторон раздавался грохот сильных ударов о железные прутья и жалобные стоны с мольбами о смерти.
Согнувшийся под тяжестью туземца с Такеши Дмитрий открыл глаза, тяжело дыша и чувствуя болящую от нагрузки раненую спину с нестерпимо ноющими коленками, ударившимися о каменные плиты коридора, ладно хоть с пробитой ступней было все в порядке. Еще неплохо, что висящее позади японца железное кольцо пустовало, но это не помешало истеричным рабам навалиться на азиата, добавившего свой вес воину-масаи, а уже тот завалился на юношу.