Вот какая она, суровая реальность… Очень часто стариков лишают здоровья родные дети, монотонно грабит внук-наркоман, спаивает племянник, мечтающий о включении в наследство или пожирает государство, забыв сказать спасибо за прожитые деньки и отработанные на благо Отечества годы. Глядя на бредущий в объятия смерти пожилой люд становится понятно, отчего так мало людей погибает внутри Сортировочной, ведь человеческий скот полезный лишь для переработки в пищу, можно уничтожить раньше, дабы не тратить усилия, но… Тогда возникнет проблема сохранности мяса в жарком и влажном климате Ада, а значит, проще довести их до нужного места и убить уже там. Погибших же здесь, в Сортировочных выгодно использовать на месте, городок-то маленький, а значит, полежавшие трупы быстро продадутся, мало ли кому скотину кормить надо…
Дима, смирившийся с болью в ногах, как с чем-то естественным, еще раз поразился насколько все грамотно устроено в Геенне Огненной. Выживаемость прибывшего с Земли человека шаг за шагом проверяется на каждом этапе нового жизненного пути, и чем ближе конечный пункт прибытия, тем дороже или дешевле становится переживший тяготы пути раб, наполняясь новыми комментариями к первичным характеристикам, сгенерированным еще в первые минуты пребывания во Временном хранилище.
Только-только прибывший в Ад человек болтается во Временной петле, где здешние компьютеры считывают его данные, затем следует пыточная лежанка, на которой анализируется истинная натура с проверкой на выносливость и моральную устойчивость, после чего выжившего грубо бросают в "живую" трубу, внутри которой есть пятьдесят вариантов из ста, чтобы захлебнуться. И не успевает грешник прокашляться водой, выпитой в последнем "аттракционе", как понимает, что оказался на следующем этапе - в Сортировочной - месте, разделяющем людей на храбрых, умных, трусов, безумцев, религиозных фанатиков, ничтожеств и так далее, после чего их заковывают в цепи и ведут вниз. В адский портовый город, зовущийся Хароном, чьим основателем возможно является тот самый перевозчик мертвецов, начинавший с одной лодки, как описано в мифах Древней Греции. Все может быть.
От нескончаемых мыслительных процессов в безумно желающей спать голове, у Димы заболели виски, а городок приближался ближе и ближе, до него оставалось примерно сто метров. Идущие сзади и параллельно узники что-то беспрестанно шептали, как вариант комментируя окружающий мир, такой непривычный и поражающий воображение, а от Лкетинга с Такеши исходила привычная тишина, насыщенная ровным дыханием.
"Молодцы…", - подумал парень, шевельнув плечами и чувствуя, как натирает кожу металлическое кольцо на шее. "Как там японец? Держится, надеюсь, а то чего-то я за него - художника - переживаю, да и за девицу с ее мелким…", - большой палец левой ноги ударился о выступающую плиту и Дима прокомментировал это громким "б. ять", заставив оглянуться величаво-цокающего собакоголового, заинтересовавшегося, кто среди понурого человеческого скота не сдерживает эмоций.
Увидев виновника произнесенного "бляка", он довольно оскалил угольно-черную собачью пасть и отвернулся, а весело-цокающий позади сатир, заметив хозяйские эмоции, решил полюбопытствовать и посмотреть на заинтересовавшего "Анубиса" узника, достав на всякий случай зазубренный клинок. Дмитрий же, став целью двух, поочередных демонических взглядов из разных прослоек адского общества, похолодел, что в животе, что в заднице, и это явно отразилось в виде бледности, быстро покрывшей лицо.
Карликовый свин с рогами, увидев готового обоссать ноги "Спящего", радостно ощерил клыки и довольно отвернулся, убрав мачете за спину, так им и не воспользовавшись. Судя по всему, для него происходящее являлось не работой, а веселой игрой с элементами садизма над безвольной скотиной, в отличие от демона с собачьей головой, постоянно ищущего в "Спящих" нечто одному ему известное. Возможно, он непрерывно создавал рабам цену, как и любой другой предприниматель, радующийся отличным вещам, качество которых может внезапно вырасти и другого юноше в голову не приходило.
"Даже непонятно, что и думать… Столько всего навалилось… Такое количество неизвестного, так много информации… Не хватит и ста тысяч жизней, чтобы изучить окружающую Вселенную, а ведь существуют параллельные ей и будь такая возможность, я бы никогда не смог остановиться заниматься этим… Любопытствовал бы миллионы лет, дай только волю…", - мысли, стремящиеся так далеко и не волнующие большинство людей, что рождались ради плотских удовольствий, подтверждали внутреннюю суть юноши, родившегося на Земле в человеческом теле для судьбы отличной от миллионов других.
И не имеет значения, что о себе думает любой другой человек, но он будет считать себя пришедшим откуда-то издалека бескрайней Вселенной и полностью беспамятным, ведь сегодня, как никогда уверен в собственных сновидениях, несущих настоящие воспоминания. Дима руку бы отдал на отсечение, что некогда был в Аду и движется по этой горе не в первый раз… Но что произошло, и каким образом он покинул это измерение? Ответ во снах и они никогда не дадут покоя…
…Раскаленная красная пустыня, полная ужасных тварей и жарящейся на теле кожи… Полностью выгоревшие волосы на голове и огражденная огромными стенами необъятная территория, по которой расхаживают люди, множество людей… День изо дня, день в день, пока однажды монотонная идиллия не рушится и на плавящуюся от жары колонию или что-то наподобие не нападают странные существа, но их лица невозможно разглядеть… Он помнил, как убегал по лестнице вверх, но они настигли и там… Сним был кто-то еще… Что же произошло потом? Какие-то неровные обрывки мыслей, завершившиеся некой договоренностью между ним и этими существами… Он и его напарник идут через радиоактивную пустыню, вот только зачем напарник, если он мог сделать это один?
А потом… Какое-то невероятное место, полное изуродованных людей, прикованных к стенам, со вскрытыми черепными коробками и исходящими оттуда разноцветными проводами… Конечности животных, щупальца и механические протезы… Глупо распахнутые рты и пустые глаза со вспышками белого света и Безумия с большой буквы… Буквально на мгновение, но и этого достаточно, чтобы не искать в зрачках разум, а Дима проходит мимо, с любопытством разглядывая чей-то огромный эксперимент, и не испытывая эмоций, но это точно он…
Возможно, когда-то он уклонился от своей миссии и некие невидимые наблюдатели специально его убили, дабы он вспомнил себя и продолжил начатое? Существует же вероятность того, что некто желает его возвращения на Землю с воспоминаниями об Аде, которые можно использовать для подготовки людей, начала их веры в мир, создавший человечество, но сегодня использующий его, как скотину - продавая, мучая и пожирая.
"Этого никто, кроме меня не знает, а вот когда я разрожусь… Кто бы подсказал… Если я, конечно, не свихнулся..", - на этих мыслях все дороги, выходящие из пирамиды сошлись и Дима сделал первый шаг жутко усталыми, босыми ногами на вымощенную неизменно неровным камнем дорогу, истоптанную не одним миллионом человек.
Она была широкой, словно немецкий автобан и проходила сквозь весь, небольшой подземный городок, выходя к порту, если идти напрямую. Там, как парень видел, блестела вода, и двигались какие-то черные точки, возможно работники верфей или пристани, как это здесь называется…
Вместе с Димой на эту же дорогу вступили и остальные узники, прикованные к нему и параллельно, мелькая разнящимися тавро на лбах и противоречивым отношением к жизни, однако не одним им судьба предрекла топтать камень сбитыми босыми ногами. Сотни других, подобных им рабов Ада спускались с недорезанной в горе пирамиды и вели их подобные "Анубису" демоны, включая ящерообразных тварей, где хвост одного прошедшего рядом, был толщиной с бедро немало побегавшего за опасную африканскую жизнь воина-масаи.
Ведомые ими колонны детей, стариков и взрослых без всякого интереса всматривались в лица "Спящих", а те в свою очередь, наоборот, с любопытством их разглядывали, желая познать пусть такой страшный и непривычный, окружающий мир. Ручьи слез, опухшие глаза и разбитые губы, израненные спины, плечи, ноги и беспрерывно-летающие плети варгхоподобных монстров, один ужасней другого. Их кнуты не искрили, возможно, чтобы рабов не сбивало с ног электрическим разрядом и единственные, кого не касалась жестокая плеть - это дети, но тем для покорности хватало лютых взглядов и гнусавого хохота красноглазых сатиров, умело выбивающих тусклыми клинками искры из камней мостовой. На это огромное количество обнаженных, закованных в поржавевшие цепи рабов, не обращал внимания ни один житель города Харона, выглядящий обычным чертом, живущим идентично подавляющему большинству землян - ни худо, ни бедно.
Эти слова подтверждались тем, что вся вымощенная, так распространенным здесь камнем широкая дорога была заполнена десятками разномастно одетых и праздно шатающихся чертей с козлиными и бараньими мордами, не выражающими какой-либо интерес к бредущему мимо человеческому скоту. Для рогатых обитателей города Харона жизнь давно остановилась, как и во многих населенных пунктах Земли, где люди живут по инерции, ибо так надо. Можно, конечно, вспомнить, что у древних египтян обладатели козлиной и бараньей голов считались весьма достойными богами, но особый смысл в этом отсутствовал, с другой же стороны знания - сила.
Бог с головой барана звался Банебджедетом, а второй, с головой козла - Хнум, и отчего они в Аду являлись созданиями, занимающими не лучшие должности, было непонятно, ведь Хнум считается создателем мира, выточившим его на гончарном круге, как иБанебджедет отвечает за плодородие и рождаемость. Эти два понятия неразделимы, но неким образом столь достойные создания в обоих мирах обладают не самой лучшей репутацией…