Идея всем понравилась, тем более, что лису стоило наказать за хамское поведение. Пацаны оттеснили ее в щель между бетонными плитами и стеной сарая. Деваться зверю было некуда. Женька взял несколько обломков кирпича, длинную палку, и влез на плиты. Затем стал швырять кирпичи, целясь в голову животного. Животное скалилось и рычало. Оно било хвостом, как разъяренная кошка. Женька попытался попасть острым концом палки в глаз зверя. Один из Сережек встал рядом, чтобы помочиться на лису сверху. Женька оттолкнул его.
– Идиот, шкурку испортишь! Ее продать можно! – закричал он.
– Ниче, постираешь! И вообще это не лиса, это выродок какой-то. У лисы хвост волосатее, я в зоопарке видел.
– Значит, она облезла с голодухи!
В этот момент произошло то, чего никто не мог ожидать. Лиса вцепилась зубами в палку и дернула ее; Женька потерял равновесие и свалился вниз; сразу же он завизжал, как недорезанная свинья. Лиса перепрыгнула через него, вскочила на плиту, порвала куртку Сереге и скрылась в лесу. Женька продолжал визжать; кровь фонтаном хлестала из культи руки. Животное откусило ему правую кисть чуть повыше запястья. Кусок руки со скрюченными пальцами валялся здесь же. Одного из пацанов стошнило на месте; другой бросился бежать и, к счастью для всех, наткнулся на пьяного сторожа.
– Это не лиса, не лиса, не лиса! – орал он и бил ногами в истерике.
Сторож ничего не понял, но на всякий случай, запер мальчика в каморке, а потом отправился посмотреть, в чем дело. К его появлению Витька уже сбежал, а мальчишка без руки потерял сознание. Увидев, что творится, сторож сразу же протрезвел, выдернул ремень из брюк и соорудил жгут, чтобы остановить кровь. Как оказалось впоследствии, он успел в самый последний момент. Витька бежал без передышки до самого города; выбегая на шоссе, он споткнулся, упал и разбил лоб о металлическую подставку щита с радостной надписью: "Добро пожаловать в Еламово!"
3. Еламово…
– Еламово, знакомое название, – сказала Рита, – слушай, это город или село? Где я слышала это слово?
– От меня и слышала, – ответил Ложкин, – в этом городе я родился. Я же тебе рассказывал. Почему ты спросила?
– Вот в газете пишут. Лиса напала на детей и откусила одному руку. Как лиса может откусить кому-то руку? Это же не крокодил. Этого не может быть!
– Значит, дети были маленькие. И потом, я скорее поверю в Бабу-Ягу, чем в то, что пишут газеты.
– Написано, что это были школьники. А еще пишут, что за последний год в тамошних лесах пропало тринадцать человек. Подозревают, что на детей напала не лиса, а что-то другое. Дикая собака или волк. Это может быть? Там, что, до сих пор водятся волки?
– В Еламово все может быть, – ответил Ложкин. – Места там отличные, невероятная природа. Насчет зверей я ничего не скажу, водятся разные, но я сам видел акацию, шипы которой были длиной с мой указательный палец. Вот такие, примерно.
– Может быть, радиация? – предположила Рита.
– Вряд ли. Химическое заражение, это может быть. С химией там всегда было неблагополучно. Что еще пишут в той статье?
– А ты же не веришь, зачем тебе?
– Чтоб укрепиться в своем неверии.
– Пишут разное тра-ля-ля, как всегда, а вот еще, написали, что в твоем Еламово самый низкий в стране процент самоубийств и самое большое количество мальчиков на тысячу новорожденных. Пишут, что это непонятно.
– Мальчики это хорошо, – ответил Ложкин. – Девочкам больше любви достанется. А в жизни многое непонятно, потому интересно жить. Что тебе снилось? Ты всхлипывала во сне и пищала как больная мышка. Я даже хотел тебя разбудить, да заснул.
Было около семи утра. Рита только что встала и сейчас стояла у окна со свернутой газетой в руке, одетая лишь в короткий, пронизанный солнечным светом, халатик, с распущенными волосами. Ложкин любовался ее фигурой, не столь совершенной, как у кинозвезд, но все же основательно притягивающей мужской взгляд.
– Снилось что-то ужасное, – ответила она, – белиберда, но хуже всего, такая реальная, что я до сих пор не могу отделаться от чувства… Никто же не знает, что такое сны. Может быть, это не просто изнанка воображения, может быть, мы видим что-то настоящее, но видим смутно? Как будто…
– Угу, как курица в темноте, – ответил Ложкин. – Ты сегодня еще красивее, чем всегда. Я хочу поцеловать солнце в твоих волосах. Иди ко мне.
– Нет, вряд ли, – не согласилась Рита сама с собой. – Я, например, обожаю бильярд. И в моих снах всегда множество бильярдных столов. Не может быть, чтобы кто-то построил мир, в котором так много бильярдных столов.
– Значит, ты сама его и построила, – сказал Ложкин. – Ты любишь бильярд, а твоя любовь поэтому строит миры, где много бильярда, вот и все. Должен же кто-то быть богом, в конце концов, так почему бы не ты?
Она задумалась, отвернулась от окна, положила газету и наморщила лоб.
– Но мне ведь снился кошмар! То, что я видела сегодня, создано не любовью, а моей виной. Если я сотворила такую вселенную, то лучше бы я вообще не рождалась на свет.
– Да не обращай внимания. Я просто сказал чепуху.
– Само собой, как всегда. А что снилось тебе?
– Как ни странно, но тоже превосходный кошмар. Дело было так: я убил девушку, а ее брат и жених решили убить меня. В плане мести. Накачали наркотиками, запихали в машину и пустили по льду озера к полынье. Ужасная погода, льет холодный дождь, я убийца, и меня казнят. Представь, никакого спасения быть не может. Сплошная глушь, и приближается ночь. Жить осталось мне только несколько минут. И главное, я оказываюсь таким негодяем, что убить меня на самом деле нужно. Просто необходимо, сам бы такого себя убил, если б встретил. Я даже помню, как их звали, не помню только имени девушки.
– О! И что дальше?
– А ничего. Проснулся на самом интересном месте. От того, что солнце било прямо в глаза. Ночью я сбросил одеяло и замерз, поэтому снилась зима.
– Как их звали? – спросила Рита.
– Убийц? Брата девушки звали Рустамом. Урод, я скажу тебе, был отменный. Хорошо, что сон это всего лишь сон. В жизни не знал никого с таким именем. И, что особенно интересно, этот сон я уже вижу в четвертый или пятый раз. И каждый раз мне показывают следующую серию. Можешь себе такое представить? Дай мне газету.
Он прочитал короткую заметку, но не нашел в ней ничего нового.
– Ты долго жил там, в Еламово? – спросила Рита, подошла к зеркалу и стала неторопливо расчесывать волосы.
– Жил там лет до восьми, а потом приезжал каждое лето, на пару месяцев. Уже давно не был, но до сих пор тянет. Это родина, не большая и общественная, как платный туалет, а настоящая. Каждый год мечтаю вернуться, заехать хоть на недельку, но не до того. Поначалу там оставалось много родни, а теперь живет только дед, и тот скоро умрет. Ему уже за восемьдесят. Крепкий старик, но начал слабеть умом.
– Впал в детство, да?
– Считает себя колдуном или шаманом.
– Ну, сейчас это модно, – сказала Рита и поморщилась, потянув расческой спутанные волосы, – сейчас это даже хорошо. Можно деньги зарабатывать. Он лечит кого-нибудь?
– Не имею понятия. Кстати, недавно он звонил и обещал приехать в четверг.
– Какой сегодня день?
– Четверг.
– Оптимальненько, – ввернула Рита свое любимое словцо. – Если он колдун, то пусть выведет мне бородавку на шее, твой сумасшедший дед.
4. Дед…
Дед действительно приехал в тот же день, еще до того, как они закончили завтракать. Несмотря на жару, он был в плаще. В правой руке он нес большую сумку, а левую держал в кармане.
Дед вошел в комнату и расположился за столом. Он выглядел старым, таким старым, как никогда раньше. Прошло девять лет со времени его последнего приезда, значит, сейчас старику должно быть восемьдесят два. Но в тот день дело было не только в возрасте.
– Я что, просил тебя на меня пялиться? – негромко, но жестко сказал дед. Дед всегда был тем человеком, которому подчинялись с полуслова.
– У вас же кровь на лбу, – сказала Рита. – Я подумала, что надо бы…
– Женщина пусть уйдет, – сказал дед. – У нас будет семейный разговор.
– Куда это я должна уйти?
– Домой. Насколько я понимаю, ты живешь в соседней квартире, а к моему внуку приходишь только, чтобы переспать. Поэтому уйти тебе будет нетрудно.
– Полегче, пожалуйста, – сказал Ложкин. – Это все же моя жизнь, и влазить в нее никто не будет. Даже вы. При всем моем уважении.
– Да неужели? – ухмыльнулся дед.
– Как он со мной разговаривает? – возмутилась Рита.
Дед сделал такое движение рукой, будто бросал в нее щепотку соли. Рита сразу поперхнулась и замолчала.
– Ты сейчас просто уходишь, – сказал он, – иначе вместо одной бородавки на шее у тебя вырастет три.
– Ты никуда не уйдешь, – сказал Ложкин.
– Да пошли вы все к черту!
Дед продолжал сидеть молча и неподвижно, ожидая, пока Рита уйдет. Наконец, замок щелкнул и он впервые пошевелился.
– Кровь на лбу? – сказал он. – У меня не только кровь на лбу. У меня выбиты четыре зуба и сломана рука. Если честно, то еще отбиты почки, печень и имеется отличное сотрясение мозга. Такое, что ты на моем месте уже давно был бы трупом. Смотри.
Дед уверенным движением вытащил правой рукой левую, закатил рукав зеленой рубахи, и Ложкин с отвращением и почти с тошнотой посмотрел на страшно раздувшееся синее предплечье, неестественно изогнутое, с кожей, из-под которой явно выпирал осколок кости.
– Видел?
– Это серьезно. Вам надо в больницу.