Макс подождал пару минут и уже решил отправиться восвояси, но тут щелкнул замок и дверь открылась. Макс ожидал увидеть изнуренную болезнью тень, но его знакомая выглядела бодро и, даже, весело. Мокрые волосы и разрумянившееся лицо вполне определенно говорили о том, почему она задержалась. Макс, редко пользовавшийся домашними заготовками, развел руки, изобразил улыбку и приготовился ублажать обиженную девушку, но это не понадобилось.
Светка взвизгнула и подскочила к Максу с явным намерением броситься в объятья, но в последний момент смутилась и, скромно потупив глазки, улыбнулась "улыбкой невинности".
– Рэмбо! – прошептала она. – Я знала, что ты меня найдешь!
– Так уж и знала, – Макс и сам немного смутился от такой чистой и искренней радости.
– Знала! Я же тебе еще тогда сказала, что ты первый настоящий парень в моей жизни. А настоящие парни обычно приходят, если обещали. Заходи.
Макс про себя восхитился полному отсутствию кокетства в ее поведении. Большинство знакомых ему девиц, если их вытащить из ванной, просто не впустили бы нежданного гостя, пока не подчистят перышки, а это занимает, обычно, гораздо больше пяти минут. Оставшееся незначительное меньшинство может, и впустило бы, но всю дорогу вслух бы сокрушалось об отсутствии косметики на лице и природной прическе. Светка же, похоже, вполне осознавала, что без "камуфляжа" она выглядит вовсе не хуже, чем в "боевой раскраске". Иначе, конечно, но отнюдь не хуже.
Войдя в квартиру Макс, мягко говоря, удивился. Это уютное и более чем прилично обставленное гнездышко было похоже на что угодно, но только не на квартиру одинокой молоденькой официантки из дешевого бара которая, по ее словам, имела отношения с молодняком из бандитских кругов. Все предметы в квартире говорили о вкусе и достатке, а кожаный черный диван в углу даже намекал на роскошь. До сих пор Макс видел кожаную мебель только в офисах преуспевающих фирм, не считая, конечно, кожаного круга на унитазе Джона, которым тот гордился, как колхоз – трактористом-орденоносцем. Телевизор, видик и музыкальный центр сошли с конвейеров "СОНИ", а не какой-нибудь "Айвы" или "Самсунга".
– Впечатляет? – усмехнулась хозяйка.
Макс только пожал плечами, не желая выдавать своего удивления. Он подошел к дивану и с удовольствием плюхнулся на теплую мягкую кожу. Пора было начинать беседу, но Макс не знал с чего начать, чувствуя странную для себя робость и скованность. Наконец он открыл рот и решил поделиться соображениями о погоде и, даже, издал какой-то звук, но в последний момент передумал и замолчал. Светка прыснула.
– Ты такой смешной. Похоже, тебе героем быть легче, чем обольстителем.
– Знаешь, – Макс вскочил с дивана и почувствовал себя немного уверенней. – Обычно у меня никаких проблем с общением не возникает, а сейчас даже о погоде ничего умного сказать не могу.
– Это хорошо, – улыбнулась Светка, и Макс в очередной раз подивился непредсказуемости женской логики. – Надеюсь, ты анекдоты рассказывать не начнешь? Терпеть не могу парней, которые при первой встрече рассказывают анекдоты.
– Нет, не начну, – успокоил ее Макс. – И выяснять наших общих знакомых тоже не стану. А что хорошего в том, что у меня словесный запор случился?
– Значит, волнуешься. А раз волнуешься, значит, я тебе не безразлична. А, поскольку я то же волнуюсь, значит, у нас с тобой есть шанс.
Против такой логики Макс ничего не имел. Они помолчали еще несколько секунд.
– Знаешь, какое лучшее средство коммуникации? – спросил Макс.
– Какое?
– Его в ларьке напротив продают. Пойду-ка куплю. Ты не против?
– Против. Не нужно бегать. У меня есть пара бутылочек этого средства на всякий случай. Ты коньяк пьешь?
– Коньяк коньяку рознь.
– Не бойся, не "Наполеон". Обычный "Белый аист".
– В наше время настоящий "Аист"? – засомневался гость.
– Из папиных запасов. У него все настоящее. Я сейчас принесу.
– Я, наверное, неисправимый "совок", – возразил Макс, – но я люблю сидеть на кухне. Как тебе эта мысль?
– Вполне. Там убираться легче.
На кухне, где, разумеется, оказались и микроволновка и двухкамерный холодильник, Макс втиснулся в промежуток между столом и холодильником и, по огорченной гримаске на Светкином лице понял, что занял ее место. Она поставила на стол два пузатых фужера и вазу с фруктами.
– Извини, что на столе не густо. Я просто не готовилась. Может, пообедать хочешь? Я быстро приготовлю.
– Спасибо, не надо. Я что, сюда пожрать пришел? – Макс поднял бокал. – За нас с тобой и наши шансы!
Он медленно, смакуя, выпил коньяк. В свое время он много времени и сил потратил на обучение этому несложному "трюку". Привыкнув пить водку залпом, автоматически переносишь эту привычку и на другие напитки, и переучиваться потом очень непросто.
Светка потянулась к фруктам, но вдруг остановилась, поморщившись от неожиданной боли.
– Как ты? – спросил Макс. – Побаливает?
– Иногда. Но, в общем-то, все нормально. Лечили меня, как президентшу.
Макс изобразил на лице заинтересованность, и Светка продолжила:
– Ничего страшного. Как ты и говорил, кишки не задело. Прооперировали сразу как привезли. Я утром как посмотрела на шов – сразу в слезы. А тут папа пришел. Узнал про мое горе, успокоил, как мог и ушел. А меня через день снова на операцию. И тот врач, что меня в первый раз резал, теперь только скальпели подавал. Папа какого-то друга из отпуска вытащил, местное медицинское светило. Тот переделал все так, что у меня только красное пятно осталось, а через пару месяцев, если он не наврал, и это пропадет. Короче, через неделю я уже бегала по всей больнице.
– Менты сильно доставали?
– Приходили раза три. А что им с меня взять? Я барменша, на клиентов мне внимание обращать некогда. Пошла, мол, в подсобку, а тут стрельба. Я что, дура, присматриваться – кто да что? Спряталась за угол и сидела. А когда поутихло, высунулась посмотреть, тут мне и дали, за любопытство. Ну, а там и папа подсуетился, чтобы от меня отвязались.
– А кто у нас папа? Волшебник? – поинтересовался Макс.
– Папу моего ты, наверняка, знаешь, – грустно улыбнулась девушка и задумчиво посмотрела в пустой бокал.
– Да-а? – удивился Макс, подливая коньяк.
– Да. Подумай чуть-чуть. Раз ты меня смог найти, значит и фамилию, скорее всего, знаешь.
Маке сосредоточился, потягивая "Аиста", и вдруг, пораженный, вытаращил глаза:
– Не может быть! Нежели Иван Сергеич?..
Иван Сергеевич Ивлев был директором самого крупного в городе завода, по-настоящему крутым мужиком еще старой закваски, с огромными связями и безграничным влиянием. Светка кивнула головой, подтверждая догадку Макса.
– Тогда понятно, откуда это все, – Макс огляделся по сторонам. – В баре, даже на обсчете и чаевых, столько не заработаешь.
Светка снова кивнула, осушила свой бокал и отрешенно уставилась на стену, прижав кулачок к губам. Макс почувствовал, что коснулся. больной темы, но не стал от нее уклоняться, по опыту зная, что человеку, зачастую, нужно не забыть, а выговориться.
– Что, откупается? – тихо спросил он.
– Ты неправильно понял, – в Светкином голосе проступила печаль. – Он меня по-прежнему любит, может, даже, еще больше. Но он теперь не мой. У него своя семья, а держать меня в качестве Крошечки-Хаврошечки он не хотел. Да и я бы не хотела.
– Жена-стерва? – поинтересовался Макс, но Светка его словно не слышала.
– Когда мама умерла, мне было пятнадцать, – казалось, у Светки пересохло в горле – с таким трудом произносила она слова. – Большая уже, понимала все. Я словно перестала жить. Все вокруг было черным, как ночью. Черным и немым. А для отца это было облегчением. Они уже давно жили по инерции. Без любви, без привязанности, даже без привычки.
Но мирно, никогда не ссорясь. Мама заботилась о нем, но без души – так было положено. Он ее обеспечивал – так тоже было положено. Но у него была страсть. Банальный служебный роман – влюбился в свою секретаршу. А потом мама умерла. А я любила их обоих! – Светка всхлипнула. Макс протянул руку и накрыл ее ладонь своей.
– Не рассказывай, если тебе трудно.
– Я любила их обоих, а он привел эту Эльвиру через неделю после похорон. Он ее очень любил и, как все влюбленные, не думал о других. Я ее возненавидела, а он для меня стал предателем. Хотя теперь я понимаю, что, на самом деле, она совсем неплохая женщина и тоже любит моего отца. А он никого не предавал, потому что не любил мою маму.
Он для меня стал чужим. Но не я для него. Я для него осталась глупой обиженной девчонкой и единственной, любимой дочкой. А я не ночевала дома, пила вино, связалась со шпаной. Так было два года. А потом он купил мне квартиру и поселил меня в ней. Мы договорились…Вернее, он сказал, а я согласилась, что он будет обеспечивать меня всем необходимым, но на текущую жизнь я буду зарабатывать сама. Я редко просила, обычно он приходил и спрашивая у меня, нужно ли мне это или то. Мы договорились, что он будет приходить в определенный день, в определенное время, чтобы не мешать моей личной жизни. Так все и идет уже много лет.
Я поняла, что он не предавал ни маму, ни ее память. Просто тогда он унизил мою любовь к человеку, которого он сам не любил. Я его уже давно простила, но…снова родными мы больше не стали. Хотя я дико люблю его сына, моего брата, – Светка улыбнулась. – Ему три года. Он такой славный!