– Да и хрен с тобой! – Макс разозлился, а испытанное унижение от отвергнутой просьбы только подлило масла в огонь. – Вали тогда со своей тачкой к своим, им еще один боец просто позарез нужен! – Макс это ляпнул сгоряча, не придавая особого значения своим словам, только чтобы сорвать раздражение. Но Кирилл абсолютно спокойно выключил воду, вытер руки, повесил полотенце и направился к выходу.
– Ну, и куда ты?
– К своим, – все так же ровно произнес Кирилл.
– Вали-вали, – крикнул Макс уже закрытой двери.
Он постоял несколько секунд, кусая губы, а потом вдруг со всего маху врезал кулаком в стену, едва не переломав пальцы, сел на табуретку и обхватил голову руками. Он болезненно остро ощутил чувство одиночества и беспомощности. Из-за этой ерунды он остался один. Плохо оставаться в одиночку перед лицом смертельной опасности, но еще хуже терять друзей. Тем более – настоящих друзей. За неделю знакомства они с Кириллом успели побывать в передрягах, на грани жизни и смерти. И теперь Макс начинал понимать, почему "афганцы" дружат совсем по-другому, не так, как все. Настоящего верного Друга можно найти и на гражданке, но дружба, обретенная перед лицом смерти, спаивает быстро и навеки. И разрезать это чувство можно только по живому мясу. И вот теперь только начинавшая складываться дружба ломалась из-за его, Макса, подозрительности. И Кирилл, и Грек, и Касым были оскорблены его недомолвками, они поняли, что он им не верит, а худшего оскорбления для Друга и не придумаешь.
– Поссорились? – Ленка стояла в дверях и с жалостью смотрела на убитого горем Макса. Он только кивнул головой.
– Кто хоть виноват?
– Я, – тихо ответил Макс.
– Ну, так иди и догони его, раз сам виноват, – Ленка умела иной раз выдавать такие простые решения, что не каждый изощренный ум мог их придумать.
Не давая себе времени на размышления Макс вскочил, чмокнул Ленку в щеку и выбежал из квартиры. Через подъездное окно он увидел, что "восьмерка" Кирилла уже стоит у выезда со двора и ждет, когда КАМАЗ-длинномер развернется на узкой дорожке. Макс кинулся вниз, перескакивая через три ступеньки. Он метнулся наперерез машине и уперся руками в капот, когда Кирилл уже отпускал сцепление.
– Я тебя слушаю, – произнес Кирилл подошедшему к дверце Максу.
– Выключи мотор, – попросил Макс, едва переведя дыхание. Кирилл послушно щелкнул ключом.
– Ну?
Макс неловко переминался с ноги на ногу.
– Я…это…в общем…Я извиниться хотел.
– За что? – глаза "афганца" испытующе смотрели на Макса, и он смутился еще больше.
– Ну…За то, что сказал. Я не подумал. Вообще, глупо все получилось, просто разнервничался. Извини.
– Ладно, считай, что я ничего не слышал, – Кирилл отвернулся и снова потянулся к ключам.
– И за вчерашнее, – выдохнул Макс. Рука Кирилла остановилась. – Мне сейчас трудно все объяснить. Я понимаю, что вел себя глупо и обидел вас, но… Пошли домой, я все объясню.
– Что "все"? – голос Кирилла немного потеплел.
– Все. Я не хочу оставаться один. Не из-за ситуации и не из-за поездки, – быстро добавил он, увидев, что лицо Кирилла снова застывает. – Я к тебе успел привязаться. Ты мне нужен…Все. Если хочешь – езжай. – Макс устало ссутулился и, услышав, как заурчал мотор, отвернулся и медленно поплелся к дому.
Но Кирилл просто отогнал машину вглубь двора и вышел, направляясь к Максу.
– Пошли, расскажешь свои беды.
Ленка ободряюще улыбнулась Максу и оставила их на кухне вдвоем.
Кирилл одобрительно посмотрел на накрытый стол, украшенный последней поллитровкой.
– Понятливая бабенка.
– Идеальный синтез деревенского воспитания с городским опытом.
– А чего она ушла? Свистни, приезд надо немного отметить. Кстати, кто она тебе?
– Трудно сказать. Фактически живем вместе уже два года. Она в театральном училище учится. В общаге проводит не больше одного-двух дней в неделю. Остальное время здесь. Жаркой любви у нас, вроде бы, не было, но друг к другу нас тянуло с самого начала. В общем, как говорят юристы, сожительствуем.
– Грубо, – поморщился Кирилл.
– Согласен. Она мне нравится. Толковая девчонка.
Ленка посидела с ними минут пятнадцать, приняла комплименты Кирилла, выпила рюмочку за приезд. Кирилл очень уж часто и внимательно на нее поглядывал и Макс улыбнулся. Он уже привык к такой реакции. По меткому выражению Джона, Ленке было на что одеть платье. Высокая, стройная, с длинными ногами и тонкой талией, она неизменно привлекала внимание второй прекрасной половины человечества. Чувственные черты лица, темные волосы почти до плеч уложены в четкое каре, умные глаза – все было в ее пользу. Даже гомик на улице обернулся бы ей в след – ее красота была объективной и бесспорной. В театралке за ней гонялись стаи будущих АленДелонов и ВанДаммов, а если бы они знали ее способности на кухне и в постели! Иногда Макс задумывался, почему она с ним и не мог дать ответа. Он был умен, симпатичен, силен, мужествен, но не настолько, насколько она была красива и женственна. Обычно такие рассуждения он заканчивал словами: "Видимо, я себя недооцениваю."
А Ленку он ценил, был к ней привязан, во время ее отсутствия скучал по ней, даже, наверное, любил по-своему, но настоящего глубокого чувства, почему-то, не было. Он бы дрался за нее до последних сил, никогда бы ее никому не уступил, но это было что-то рефлекторное, чувство самца-обладателя. Это было совсем не то, что он испытывал однажды незадолго до армии, когда он не мог спокойно дышать, и грудь трещала от избытка чувств. Та его любовь вышла замуж, пока он отдавал долг Родине, и эта потеря больно тогда резанула его по сердцу. Может быть этот ожог мешал полностью отдаться чувствам, а может быть то, что подсознательно ему казалось, что такая яркая красота не может принадлежать кому-то одному. Ленка это чувствовала, но ничего не могла поделать. И все же ни она, ни он, ни разу даже не допускали мысли о расставании или о чем-то подобном.
Ленка посидела еще немного с друзьями, но почувствовала, что Макс томится от невысказанного, и под благовидным предлогом все-таки ушла в другую комнату. Оба "подельщика" ковырялись в тарелках и молчали. Первым не выдержал Кирилл:
– Ну, так…
И тут Макса прорвало:
– Слушай, только, ради Бога, не перебивай! Я вам вчера даже половины не рассказал…
Кирилл попытался что-то вставить, но Макс нетерпеливо взмахнул рукой. За несколько минут он выложил все, что мучило его со вчерашнего дня, не утаив ни единой буквы и наконец замолчал, облегченно глядя на друга.
– Да-а… – протянул Кирилл, задумчиво крутя на столе зажигалку. – Так вчера ты эту лабуду гнал, потому что решил, что стукач – это кто-то из нас троих?
– Перестань, Кирь! – поморщился Макс. – Я и так второй день извожусь. Что значит -"решил"? Я даже представить не могу, что мне думать. Если этот долбанный чекист положил глаз на меня, разве не логично предположить, что своего человека он приставит именно ко мне?
– А чего же ты тогда меня вернул? Может, это я стучу?
– Да не знаю я! Не надо на меня давить. Я и так сегодня самого себя переплюнул. Спроси у Ленки, что это такое – заставить меня извиняться. И, к тому же, если бы ты был ко мне приставлен, ты бы не стал уезжать.
– Вот оно что! – саркастически усмехнулся Кирилл.
– Да ладно тебе, а? Знаешь, как тошно никому не верить?!
– Ладно, замяли! – Кирилл припечатал свои слова ладонью к столу. – Ты тоже пойми – неприятно, когда тебя в стукачестве подозревают. А насчет парней ты тоже не беспокойся. Из Касыма сам видишь, какой стукач. Он парень простой, бесхитростный. И за это дело сам кому хочешь горло перегрызет. А Грек и есть мой сослуживец. Мы с ним не пуд, а тонну соли съели. Он у нас в роте старшиной был, "сверчок"-сверхсрочник. Я за него голову отдам, – Кирилл выдержал паузу, глядя куда-то вдаль. – Ну, а что там за проблемы у тебя, про которые ты давеча говорил? Повеселевший Макс в трех словах описал ситуацию.
– Ну, если все так, как ты говоришь, то управимся быстро. Надо только ребят предупредить.
– Без проблем. Кстати, ты охоту любишь? Можно сходить. Правда, сейчас не совсем сезон, но уточек еще можно, пока на гнезда не сели.
– Неплохо бы. Завтра выезжаем?
– Ага. С самого со сранья.
Приблизительно через час Кирилл распрощался с хозяевами, сославшись на то, что ему надо "привести дела в порядок, ну, там, завещание написать", и пообещал приехать рано утром. Ленка отправилась в ванную, а Макс, взяв стопку газет, пришедших за последнюю неделю, плюхнулся на диван и собрался спокойно почитать. В последние дни у него явно не хватало на это времени. И тут зазвонил телефон.
– Олег Максимов, если не ошибаюсь? – произнес холодный голос.
– Да, я, – ответил Макс, физически чувствуя, как натягиваются струны нервов.
– Я звоню вам по поручению Юрия Николаевича.
– Слушаю.
– Юрий Николаевич просил передать – то, что вам нужно, будет находиться на вокзале, в камерах хранения рядом с кассами. Ячейка 241, код В-307. Повторите.
– Ячейка 241, код В-307,– послушно повторил Макс и, спохватившись, почти крикнул в трубку. – Эй, подождите секунду!
– В настоящий момент я не уполномочен беседовать с вами, – все так же бесстрастно отозвалась трубка.
– Можете вы что-то передать Юрию Николаевичу?
– Да. Говорите.
– Дело в том, что я должен на пару дней уехать из города. Буквально на несколько дней. Честное слово, ненадолго, – Макс поймал себя на том, что, оправдывается, как школьник, и ругнулся про себя. – Короче, я могу забрать вещи не раньше чем через неделю.
– Хорошо, – без интонаций ответила трубка.
"А что хорошего?" – подумал Макс.