В школьных учебниках пишут о том, что Землю погубила химическая катастрофа: леса вырублены, источники воды высушены. Единственный живой угол мира будущего - небольшой город, который река разделяет крестом на четыре района. Люди живут поверх старых зданий и построек, автомобили способны передвигаться по воздуху, а всем детям дают странные имена.
Но неужели никто не живет внизу - над вредными испарениями? А что если этот город - не единственное обитаемое, избитое людьми, место на всей Земле?
"Мы - ваши Создатели", - утверждает главная героиня романа Карамель - сладкая и тягучая, увязнувшая в грязи мегаполиса; и именно ей выпадает участь провести читателей по Новому Миру - миру будущего.
На обложке фотография Казанцева Алексея.
Содержание:
День Первый 1
День Второй 10
День Третий 12
День Четвертый 18
День Пятый 27
День Шестой 31
День Седьмой 39
День Восьмой 45
День Девятый 49
Эпилог 51
Кристина Тарасова
Карамель
День Первый
- Мы ваши Создатели!
Вторит голос, и я вижу перед собой воду. Не понимаю, что происходит… Я тону?
- Мы будущее этого мира!
Глубоко вдыхаю - пара секунд - и замираю - пара секунд.
- И если вы живете…
Вода наполняет легкие как сосуд, но чья-то дрогнувшая рука не останавливается, и жидкость льется через край, ощипывает меня и давит.
- … дышите нашим воздухом…
Барахтаюсь и пытаюсь всплыть, вскидываю руками кверху, но не могу более двигаться.
- … едите нашу пищу…
Я хочу закричать.
- … смотрите на наше небо…
Кричу!
- … знайте! без нас не было бы и вас.
Дыхание перехватывает: ощущаю, как ледяная жидкость растекается внутри меня, обволакивает органы и удушливо стискивает их в своих объятиях.
- Вы наши подчиненные, а мы Боги!
Все тело обливается жаром. Я чувствую, что вот-вот - и вспыхну; загорюсь, как спичка, которую в следующий миг потушат и избавятся от нее.
- Восхваляйте же своих Создателей!
Я резко открываю глаза.
Помню, что тонула; вода была ледяной, но все тело жгло - у меня не получается это объяснить.
Я поворачиваюсь к экрану, что висит напротив главного здания комитета управляющих - те всегда включают новости во время школьных перерывов, чтобы ни один ребенок Нового Мира не забыл, благодаря кому он все еще на поверхности.
- Звучит как реклама, - с явным недовольством подмечает Ирис.
- Это и есть реклама, - прерываю ее болтовню я. - Все в этом мире реклама, моя дорогая.
Она сидит напротив меня и пялится своими безжизненными глазами на экран, острые зрачки прыгают с одной вывески на другую, с одного заголовка на другой, но ничего в ее голове не откладывается, посему у меня попросту нет желания разговаривать с подругой.
Она поворачивается ко мне и мягко улыбается, хотя я вижу еще большее недовольство в ее хищном взгляде. Кончик носа как птичий клюв услужливо приопущен, но дуги черных бровей сведены от сосредоточения. Ирис может долго выжидать свою добычу, пока та не начнет биться в предсмертных конвульсиях и не подохнет. Она получала удовольствие от длительной борьбы без прямого участия в ней.
Но я не ее добыча.
- Может, сегодня на Золотое Кольцо? - непринужденно спрашиваю я.
К нам подходит служащий. Он кладет напротив меня тарелку со стейком, а потом взволнованно смотрит на Ирис и еле-еле выдает:
- Простите… - шепчет он, запинаясь, - кажется, мы не можем выполнить ваш заказ.
Мой вопрос остается без ответа, а подруга вспыхивает за секунду - это видно по диким глазам, хищность в которых сменяется на ярость.
Ирис - девочка красивая, но по моим меркам в ней замечалось уродство, какое присуще только низшим людям, однако никто не мог ей ничего сказать в лицо, ровно так же, как и мне.
Все эти люди до безумия просты. Я видела их насквозь, поэтому старалась не смотреть по сторонам.
- Повтори, - рычит она на служащего, который опускает голову и пялится в пол. - Повтори!
Ирис встает, хотя, я думаю, ей бы было предпочтительней швырнуть бокалом со стола в этого недоумка, а вечером нажаловаться папочке. В конечно итоге парень до завтрашнего утра не дотянул бы.
- Кальмары на кухне закончились, мисс…
- Закрой рот, - шипит Ирис - тихо, но властно - и осматривает соседние столы. - Я не хочу, чтобы ты называл мое имя. Не смей осквернять мою фамилию и фамилию моей семьи.
Служащий покорно кивает и переступает с ноги на ногу.
- А теперь скажи, - продолжает девушка, - почему у других я вижу принесенные заказы, а моего нет?
Она растягивает слова, будто разговаривает с необразованным маленьким мальчишкой, кончик ее языка - как у змеи - раздвоенный и прыскающий ядом, ударяется о зубы. Никто из присутствующих не обращает внимания на ругань - им дела нет. Подобные стычки происходят каждодневно, а люди - они такие - они сосредоточены исключительно на своей персоне.
Служащий поднимает глаза и выговаривает с заминкой:
- Вы попросили кальмаров, мисс… Но на фабрике остались только молодые особи. Они не могут нести потомство.
- Мне плевать на проблемы с кухней, с фабриками и на все это, - медленно, дробью отчеканивает девушка. - Я сделала заказ, и я хочу получить его.
- Пошел прочь, - шепчу я, служащий нервно оглядывается на меня, кланяется и испаряется.
- Я не закончила, - обиженно кидает Ирис и садится за стол.
- Промывать парню мозги? - добавляю я. - Ты слышала его: запарка на кухне.
- Но я хотела…
- Не заставляй меня прогонять тебя.
Ирис закрывает свой рот и, сузив глазки, отворачивается вновь на экран. Иногда мне хотелось, чтобы Ирис была немой, как некоторые попрошайки, ошивающиеся рядом с Золотым Кольцом.
Я задумываюсь о своем здоровье, о том, что в последнее время опять вижу сны - такое случалось лишь в детстве, но и тогда и ныне происходило одно и то же, мои сны были наполнены единым смыслом: я тонула.
Не притрагиваюсь к стейку и не делюсь с Ирис, хотя вижу, как она изводится от голода, периодически поглядывая на мой заказ. Мы вновь возвращаемся к былому молчанию, которое сохраняли с первой секунды нашего прихода на обед.
Я листаю книгу, которую своровала с отцовского шкафа. Он запрещает мне выносить из дома старую печать и другие ценности; но правила для того и созданы, чтобы их нарушать.
Ирис достает зеркальце в серебряной оправе и поправляет макияж, состоящий из красных теней и почти черных румян. Ей всегда хотелось выглядеть худой, поэтому она рисовала скулы, как у всех этих бедняков.
- Подарили? - кидаю я, смотря на безделушку в ее руках.
- Друг, - отвечает она, даже не глянув на меня, и тем самым совершает ошибку - она не имеет право относиться ко мне с таким неуважением.
- Подделка небось, - смеюсь я, перелистывая страницы, но я уже не читая.
Текст расплывается перед глазами; мне все равно на то, что написано в книге - теперь я просто хочу поставить подругу на место.
- Кого удивишь этим серебром? - продолжаю я, быстро пихаю руку в свою сумку и делаю вид, будто что-то ищу там. - Надо же, забыла дома. Знаешь, - я держу рвущуюся улыбку в себе, - это такое зеркало в платиновой оправе, представляешь, да? - Вижу голодный взгляд Ирис и дрогнувший уголок губ, - представляешь такое? Так вот оно усыпано различными камнями.
Я останавливаюсь - даю подруге секунды, чтобы она вообразила в своей пустой голове картинку, которую я ей преподношу.
- Знаешь, - я складываю руки перед собой и скрепляю их на подбородке, - рубины, сапфиры…
Широко улыбаюсь.
- Вот это я понимаю - подарок, - подвожу черту я.
Ирис готова захлебнуться от жадности, ее хищный взгляд опять пересекает меня.
- Тебе отец подарил, - отмахивается подруга и сосредоточенно отводит глаза в сторону, хотя я знаю, что ее теперь волнует: какой микроб разошелся по ее мыслям и что охватило каждый участок сознания - соперничество поджигало ее.
И, пускай, такое зеркало у меня дома не хранилось, почти задушенная от зависти и злости подруга была недурной альтернативой скучному обеду.
- А тебе кто? Попрошайка? Попрошайка, которому оно случайно перепало? - роняю я с досадой и затем с жалостью смотрю на Ирис.
Мы опять молчим.
Глупые. Жизнь - сравнение. Жизнь - борьба. Глупая борьба. Стоим с отцовскими кошельками друг напротив друга и мерим у кого толще.
Проходит наш перерыв, и вскоре мы слышим звонок; на большом экране, парящем в воздухе, появляюсь я.
- Мы ваши Создатели! - громогласно объявляет моя копия.
Повторяется речь про Богов и Мир.
Мне нравится, что камера меня любит, мне нравится, как я выгляжу и смотрюсь со стороны, мне нравится, что другие могут это наблюдать. Отец купил несколько часов на телевидении, чтобы различные компании могли посмотреть на меня и, если что, предложить работу.
Я поднимаюсь, убираю книгу в сумку и беру вилку, после чего ломаю стейк на хаотичного размера куски, кидаю столовый прибор подле и взгляд на служащего, что в открытую пялится на меня, улыбаюсь, а потом ухожу. Ирис отправляется вслед за мной.