- Они не хотят садиться на болота. Ясное дело, холода.
Большая белая птица стремительно восходила по немыслимой кривой, она кричала: "Snow, snow"…
- Слышали? - усмехнулся Джон.
- Насчет снега еще посмотрим, - рассудил мистер Баттеркап. И философски добавил:
- В конце концов, это ничего не изменит. Завтра погрузят мебель, которой нельзя зимовать, а послезавтра я и сам приеду в Лондон.
Джон хотел было скрасить вынужденное одиночество хозяина парочкой утешительных слов, но так ничего и не придумал.
- Послушайте, что это? Донесся торопливый стук молотка.
- Ну и дела! - удивился мистер Баттеркап. - Похоже, Уинджери уезжает. Он заколачивает окна своей виллы.
- В таком случае, - покачал головой Джон, - вы останетесь совсем один. Как только уйдет последний поезд, начальник станции тут же смотается в деревню.
Баттеркап насупился и проворчал:
- Вот что зарабатываешь, устраивая сезон в этой восточной дыре, вместо того чтобы солидно расположиться в Маргете или в Фолкстоуне.
- Однако дела не так уж плохи, - робко возразил Джон, ощупывая карман, где покоился бумажник.
- Н-ничего, - процедил мистер Баттеркап. Свисток далекого локомотива вытянулся в тонкую скрипучую жалобу.
- Поезд, - засуетился Джон. - Будьте здоровы, мистер Баттеркап.
- Еще есть минутка, выпейте на дорожку.
- Ладно, выпью последний, мистер Баттеркап. В мои годы тяжеленько бежать за поездом.
Мистер Баттеркап остался один в пустом и темном холле; стук молотка замер. Из окна он видел, как приливная волна смывает песочные домики, которые дети Сталкера равнодушно строили утром на одиноком и ветренном пляже.
- Фии-ни, фии-ни, - жаловался кулик, улетевший с родного болота.
- Сезон, сезон, - дополнил мистер Баттеркап, желая показать двенадцати плетеным креслам, что он еще не потерял чувства юмора.
Однако ни кулика, ни двенадцать кресел не заботила бодрость его духа.
Потом он посмотрел в сторону вокзала и увидел отчаянно бегущего человека.
Призыв локомотива подстегнул кандидата в пассажиры: он попытался увеличить скорость, аффектированно размахивая руками, словно кукла в театре марионеток.
Мистер Баттеркап загоготал от удовольствия.
- Уинджери точно не поспеет на поезд. Отлично!
Телефонный звонок нарушил эту маленькую буржуазную радость. Дежурный с электростанции предупреждал об отключении тока в связи с окончанием сезона.
- Но я-то еще тут! - заорал мистер Баттеркап.
- Продолжайте сезон в темноте, - посоветовал дежурный.
- Это мое дело!
- А здесь наше. Понимаете, идиот-электрик не желает крутить динамо-машину из-за вашего карманного фонаря.
- Карманного фонаря?! - взвыл хозяин отеля, который совсем недавно велел повесить роскошные люстры в столовой.
- Ну да, карманного фонаря, ты, дырявая калоша!
Третий голос вмешался в разговор, на сей раз голос начальника вокзала:
- Алло, алло! Телефонное сообщение прерывается. Закрывается линия, а также телеграф.
- Да ведь он хочет отключить ток, - захныкал мистер Баттеркап.
- Это все равно, - объявил начальник. - Ночной службы не будет, а вокзал освещается ацетиленом. Прерываю разговор.
Мистер Баттеркап мгновенно утратил солидную флегму владельца отеля и сравнил двух своих обидчиков с известным сантехническим приспособлением.
- Послушайте! - взбеленился начальник вокзала. - Вы оскорбляете важное должностное лицо, вы, живоглот, спекулянт!
- Треска вонючая! Дохлый червяк! - вопил электрик, который в свободное время любил удить рыбу.
Началась дружная беседа, небезынтересная в смысле фразеологии: оба функционера посоветовали мистеру Баттеркапу поскорей очистить морской курорт и отправиться в Лондон или еще подальше, если он не хочет увидеть превращения своих белых фланелевых брюк в половую тряпку. Злополучный собственник услышал, как электрик предлагал начальнику вызвать врачебный поезд, набитый хирургическими инструментами, дабы раскромсать на куски каналью отельщика; начальник посетовал на отсутствие под рукой хорошего кирпича: наконец, оба друга, сплоченные общей ненавистью, порешили встретиться в ближайшем кабачке, известном своим крепким пивом, отличным виски и жареной рыбой.
Мистер Баттеркап собрал немного оплывшего зеленого стеарина с канделябров, что украшали рояль, смастерил светильник в лимонадной бутылке и, тяжко вздыхая, налил стакан виски.
Смуглеющие пальцы закатного света все медлительней перебирали бледные перламутровые четки.
В геометрии песчаных скатов и слоистого тумана вечерние тени принялись строить химерические храмы.
Пламя зеленой свечи металось по углам, населяя холл рваными, угрожающими призраками.
Кто-то ввалился в дверь и со стоном рухнул в плетеное кресло.
* * *
Мистер Баттеркап недоверчиво разглядывал пришельца.
Сначала он спутал его с одним из призраков, бесцеремонно шатающихся по холлу: однако новый, еще более отчаянный стон обнаружил безусловное человеческое присутствие.
Только в двух шагах пламя свечи скользнуло по лицу сидящего в кресле.
- Мистер Уинджери! - вскрикнул успокоенный коммерсант. - Вот так штука!
Он даже забыл на секунду корректную лексику образцового владельца отеля.
- Что случилось? Я видел вас у станции.
- Опоздал… поезд… - задыхался посетитель.
- Неужели! Вы так хорошо бежали. Боже, да вы не в силах отдышаться!
- Грудь… очень плохо… легкие поражены… хотел уехать…снег.
- Снег? Вы ошибаетесь, уверяю вас.
Вместо ответа мистер Уинджери протянул исхудалую руку в сторону окон: хозяин отеля изумленно воззрился на падающие в темноту крохотные белые бутоны.
- Ба, - фыркнул он. - Ба… допустим… ну и что?
- Невмоготу мне, - пожаловался больной.
- Я отведу вас домой. Посетитель замотал головой.
- Бесполезно. Вилла пуста и закрыта на ключ. Я останусь здесь, с вашего позволения, если найдется комната и чашка горячего чая.
- Нет-нет, в отеле так не принято, - воодушевился мистер Баттеркап, вернувшись к привычной роли респектабельного хозяина. - Вам необходимо поужинать. Имеется холодная говядина, паштет, рыбные консервы и сыр к вашим услугам.
- Благодарю, меня вполне устроит чашка чая с двумя каплями выдержанного рома.
Мистер Баттеркап немного повеселел.
- Вы составите мне компанию. Представьте, я остался совсем один на бальнеологическом курорте, все разъехались, вы - последний. Не с кем перекинуться словечком в октябрьский вечер, под боком - ревущие волны, дикие гуси дудят, как фанфары; разве это подобающая обстановка для порядочного человека?
Но компаньон оказался ничуть не веселее октябрьского вечера. Мистер Баттеркап с ужасом заметил, как багровеет прижатый к его губам носовой платок. Более того: в тусклом желто-зеленом мерцании свечи платок казался черным, как сапожная вакса.
Простонав жалостное "доброй ночи", мистер Уинджери поднялся в свою комнату: зеленый огарок трясся в его пальцах, как факел в руке пьяного пилота.
Остаток стеарина в лимонадной бутылке бросал лихорадочные отсветы на стены холла. Мистеру Баттеркапу стало совсем тоскливо: он нашел виски более горьким, чем обычно, и выпил стакан торопливо, большими глотками, время от времени злобно посматривая на одно из кресел, где ему мерещился ненавистный начальник станции.
Нет. Стояло пустое кресло, прыгали капризные тени и дрожащие отражения снежинок смущали темноту оконных стекол.