Билли не причинил ей боли. Он лишил ее девственности с таким хирургическим мастерством, что Нэнси пришла в ужас. А когда все закончилось, он отнюдь не выглядел надменным или гордым. Наоборот, Билли охватило страшное уныние, и он сказал Нэнси:
- Поверь, если бы был другой способ…
Она ответила на это ледяным взглядом - и безмолвными слезами унижения.
Его сообщники откинули койку, крепившуюся к стене, - она оказалась шириной чуть не с книжную полку и держалась на цепях. Нэнси позволила уложить себя на койку, и их с Билли вновь оставили наедине. Крупная и высокая, она чувствовала себя как контрабас на книжной полке - жалкой и глупой вещью. Ее укрыли колючим армейским одеялом. Она взяла один уголок и прикрыла им лицо.
По звукам Нэнси догадывалась, что делает Билли, - впрочем, он почти ничего не делал. Сидел за столом, иногда шмыгая носом, и листал книгу. Потом он закурил сигару, и под одеяло проник вонючий дым. Билли затянулся, и его тут же разбил приступ кашля.
Наконец кашель затих, и Нэнси презрительно сказала сквозь одеяло:
- О, ты такой сильный, такой властный, такой могучий! Наверное, хорошо быть таким здоровым и мужественным!
Билли только вздохнул.
- Я не такая, как вы, - сказала Нэнси. - Мне ни капельки не понравилось, это было ужасно, хуже некуда!
Билли шмыгнул и перевернул страницу.
- Наверно, все остальные женщины были в восторге, никак не могли насытиться?
- Не-а.
Она сняла с лица одеяло.
- Что значит "не-а"?
- Они все вели себя точно как ты.
От удивления Нэнси села и уставилась на Билли.
- И женщины, которые тебе сегодня помогали?..
- Да?
- Ты с ними так же обошелся?
Он ответил, даже не подняв головы:
- Ну да.
- Тогда почему они не убили тебя, а, наоборот, встали на твою сторону?
- Потому что все поняли, - ответил Билли. И мягко добавил: - Они мне благодарны.
Нэнси встала с койки, подошла к столу, оперлась на его край и наклонилась к Билли.
- Я тебе не благодарна! - прошипела она.
- Скоро будешь.
- Кто или что, позволь узнать, сотворит со мной это чудо?
- Время, - ответил Билли.
Он закрыл книгу и встал. Нэнси подивилась его мощному магнетизму: он вдруг снова стал хозяином положения.
- Нэнси… Через то, что ты пережила сегодня, раньше проходила каждая невеста - даже в семьях с самыми пуританскими нравами. Жених, правда, обходился без помощников, поскольку невеста обычно не хотела его изничтожить, но общий дух события почти ничем не отличался. Эту пижаму надел мой прапрадедушка в свою первую брачную ночь на водопаде Ниагара. Если верить его дневнику, невеста рыдала всю ночь, и ее дважды вырвало. Но со временем она стала большой любительницей плотских утех.
Пришел черед Нэнси отвечать гробовым молчанием. Она поняла, что он хочет сказать, и пришла в ужас при мысли, что сексуальное влечение может расти и расти, как бы отвратителен ни был первый опыт.
- Если ты отважишься подумать об этом, то поймешь: ты злишься, потому что я плохой любовник и на вид больше похож на смешную креветку. Теперь все твои мысли будут о достойном партнере, таком же красивом и статном, как ты. И ты найдешь его, поверь: высокого, сильного и нежного. Движение сорвиголов растет не по дням, а по часам.
- Но… - хотела возразить Нэнси и умолкла. Сквозь иллюминатор она увидела восходящее солнце.
- Что "но"?
- Мир погряз в этом хаосе именно из-за сорвиголов. Ты что, не понимаешь? Люди больше не могут позволить себе секс!
- Что ты, секс всегда можно себе позволить. Вот размножение надо прекращать, это да.
- Зачем тогда придумали законы?
- Это неправильные законы, - сказал Билли. - Если вспомнить историю, то люди, которые больше всего хотели властвовать, создавать законы, насаждать их и рассказывать остальным, как на самом деле всемогущий Господь устроил жизнь на Земле, - эти люди спускали себе и своим друзьям любые преступления. Но естественное влечение простых мужчин и женщин друг к другу отчего-то всегда внушало им ужас.
Почему это так, мне непонятно до сих пор. Хорошо бы кто-нибудь задал этот вопрос - в числе многих других - машинам. Но вот что я знаю наверняка: сегодня ужас и отвращение почти победили. Практически все женщины и мужчины на планете чувствуют себя никчемными уродинами. Единственную красоту мужчина видит в лице убивающей его женщины. Секс - это смерть. Вот оно, короткое и поистине страшное уравнение: секс равно смерть, что и требовалось доказать.
- Теперь ты понимаешь, Нэнси, - продолжал Билли, - что я провел эту ночь и много ей подобных в попытке вернуть хотя бы малую толику чистого удовольствия нашему миру, в котором почти не осталось удовольствий.
Нэнси сидела молча, склонив голову.
- Давай я расскажу тебе, что сделал мой дедушка на рассвете после брачной ночи, - сказал Билли.
- Я не хочу слушать.
- Но в этом нет ничего плохого или грязного. Это… очень нежно.
- Может, потому я и не хочу слушать.
- Он прочел своей жене стихотворение. - Билли взял со стола книгу, раскрыл на нужной странице. - В его дневнике написано, какое именно. Хоть мы с тобой не жених и невеста, да и вряд ли еще когда-нибудь увидимся, я хочу прочесть тебе эти строки, чтобы ты поняла, как я тебя любил.
- Прошу… не надо. Я не выдержу.
- Хорошо, я оставлю книгу здесь - на случай если ты все-таки захочешь его прочесть. Стих начинается так:
Как я тебя люблю? Люблю без меры,
До глубины души, до всех ее высот,
До запредельных чувственных красот,
До недр бытия, до идеальной сферы.
Билли поставил на книгу маленький пузырек.
- Еще оставляю тебе эти таблетки. Если принимать по одной в месяц, детей у тебя не будет, но ты по-прежнему останешься сорвиголовой.
С этими словами он ушел. Все ушли, кроме Нэнси.
Она подняла голову и увидела на пузырьке этикетку с надписью: "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ОБЕЗЬЯННИК".
1968
Долгая прогулка в вечность
Перевод. Екатерина Романова, 2012.
Они росли по соседству, на окраине города, а рядом расстилались поля, леса и сады. Из окон их домов виднелась красивая колокольня, принадлежавшая школе для слепых.
Недавно им обоим исполнилось по двадцать. Они не виделись около года. Им всегда было радостно, тепло и уютно в компании друг друга, но ни о какой любви и речи не шло.
Его звали Ньют. Ее - Кэтрин. Как-то ранним утром Ньют постучался в дверь ее дома.
Открыла сама Кэтрин. В руках она держала толстый глянцевый журнал, целиком посвященный невестам.
- Ньют! - изумленно воскликнула она.
- Прогуляемся? - с ходу предложил он.
Вообще-то Ньют был очень застенчивый, даже с Кэтрин. Свою застенчивость он скрывал за отсутствующим тоном, как будто мысли его витали где-то высоко-высоко: у собеседников складывалось впечатление, что они разговаривают с тайным агентом, находящимся при исполнении некоего важного и благородного задания. Ньют всегда так разговаривал, даже если живо интересовался предметом беседы.
- Прогуляемся? - переспросила Кэтрин.
- Ну да. Шаг один, шаг второй, по лесам и долам, по мостам…
- Я не знала, что ты вернулся.
- Да вот сию минуту прибыл.
- Служба еще не кончилась? - спросила Кэтрин.
- Семь месяцев осталось, - ответил Ньют. Он служил рядовым первого класса в артиллерии. Мятая форма, пропыленные насквозь сапоги, щеки заросли щетиной. Он потянулся к журналу: - Какой красивый журнальчик, дай посмотрю.
Кэтрин дала.
- Я выхожу замуж, Ньют, - сказала она.
- Я понял. Пойдем гулять.
- У меня страшно много дел, Ньют. Свадьба уже через неделю.
- Прогулки - это полезно. Придешь веселая и румяная. Будет у твоего жениха румяная невеста. - Он принялся листать журнал, показывая на фотографии невест: - Как эта… и вот эта… и эта.
При мысли о румяных невестах Кэтрин залилась краской.
- Это будет мой свадебный подарок Генри Стюарту Чейзенсу, - продолжал Ньют. - Сходив с тобой погулять, я подарю ему румяную невесту.
- Откуда ты знаешь, как его зовут?
- Мама написала. Из Питсбурга, значит, приехал?
- Да. Он бы тебе понравился.
- Может быть.
- Ты… ты придешь на свадьбу, Ньют?
- Вряд ли.
- Такая короткая побывка?
- Побывка? - переспросил Ньют, любуясь разворотом с рекламой столового серебра. - Я не на побывке.
- Как? - удивилась Кэтрин.
- Это называется "самоволка", - пояснил Ньют.
- Ой, Ньют, что ты такое говоришь? Я тебе не верю! - воскликнула Кэтрин.
- Я сбежал из армии, - сказал он, все еще листая журнал.
- Зачем, Ньют?
- Хотел узнать, как называется узор на вашем столовом серебре. - Он стал читать названия узоров из журнала: - "Альбемарль"? "Хизер"? "Легенда"? "Рэмблер-роуз"? - Он поднял глаза и улыбнулся. - Хочу подарить вам с мужем ложечку.
- Ньют, Ньют, я серьезно!
- Давай погуляем, очень тебя прошу.
Она заломила руки в шуточном гневе.
- Ах, Ньют, да ты просто дурачишься, ни в какой ты не в самоволке!
Ньют тихо изобразил вой полицейских сирен и поднял брови.
- Откуда… откуда ты сбежал?
- Из Форт-Брэгга.
- Это в Северной Каролине? - спросила она.