- Боятся, - ответил Ромкас. - Лежит, никому не мешает, а уберёшь - неизвестно, что будет.
Делать было нечего, пришлось вылезти из машины и идти пешком. Под ногами хлюпала грязь, один раз Кинесс чуть не наступил на огромную бурую крысу. Настроение портилось с каждой минутой. Отовсюду тянуло сыростью и гнилью. Дойдя до конца улицы, путешественники обнаружили, что за углом начинается что- то вроде проспекта, по которому туда- сюда сновали конгары.
- Здесь раньше яма была, - рассказал Румкас. - Огромная, две недели рыли.
- А зачем? - спросил профессор.
- Силы было в избытке. Настроение, опять же, хорошее. Как вырыли, сразу стали падать. Один ногу сломал, другой шею. Когда Румлик, сын вождя нашего, грохнулся, поставили предупреждающую надпись. Яркую, красивую, за тысячу шагов видать: "ОСТОРОЖНО! СМОТРИТЕ ПОД НОГИ!". Сущая для нас диковинка: чтобы посмотреть, народ с окраин ехал. Приедет - упадёт, приедет - упадёт. Выходило, что как только надпись поставили, вдвое больше конгаров падать стало. Убрали надпись - всё равно падают. По привычке. Наконец, вождь плюнул, велел яму засыпать. Куда там - те, кто поблизости жил, взбеленились! "Мы - люди простые, - закричали, - у нас всех радостей в жизни - бабы, драка да жратва. А тут хоть какое- то развлечение: смотреть, как дураки в яму падают. Над тем, кто покалечился - смеёмся, того, кто помер - обсуждаем. Вот время и проходит. Так что нет здесь нашего согласия, и не будет!". Вождь тогда плюнул на это дело. "Хрен с вами, - говорит, - делайте, что хотите". Ну, они на другой день яму и засыпали. "А что? - говорят, - Жалко ведь народишко- то! Иной как упадёт - так стонет, что сердце кровью обливается. Что мы, - звери, что ли?". Как засыпали, другие разговоры начались: "Что ж мы наделали- то? Последнюю радость сами у себя отобрали!". С тех пор сидят - настроения ждут.
- Настроения? - спросил профессор. - Для чего?
- Как это, для чего? Новую яму рыть. Жить, - изрёк Румкас, - надо для чего- то. Если в жизни есть цель, то и до сорока доживёшь.
- А если нет цели? - спросил ассистент профессора.
- Нет? - Румкас почесал в затылке. - Ну, так мы жить не пробовали. Нам, конгарам, душевные терзания необходимы. Без них и жизнь - не жизнь.
- Так вы, значит, хорошо живете? - спросил Кинесс, пристально вглядываясь в наивное лицо своего провожатого.
- Конечно, - ответил тот. - А как иначе- то?
- А почему же мрёте, не дожив до сорока?
- Так ведь жизнь- то поганая, нестоящая у нас жизнь.
- Налицо противоречие, - заметил ассистент.
- А хоть бы и так, - заметил Румкас. - Что оно у нас, единственное, что ли?
Ну а дальше? А дальше вот что: прожили профессор с ассистентом в Дзиру целых две недели. Жилищем им служила просторная, чрезвычайно сырая землянка, куда дзираи в знак уважения принесли огромную чугунную ванну - трофей, захваченный ими в какой- то междоусобице. В этой ванне Кинесс с ассистентом спали по очереди. Ночью в землянке становилось холодно, и, чтобы согреться, тот из них, кто стоял на страже, брал в руки суковатую палку и отгонял крыс, забегавших в землянку из соседней юрты, где заседал совет племени. Крысы были жирные и наглые - однажды среди ночи ассистент Кинесса проснулся оттого, что огромный бурый пасюк обнюхивал его лицо. Утром он пожаловался на это Румкасу.
- А вы в другой раз хватайте его да жарьте, - сказал Румкас. - С хои- хои хорошо пойдёт.
- Эх, Румкас, - сказал ассистент с тоской в голосе, - какое же у вас тут всё тоскливое, грязное, неуютное...
- Зато родное, - отозвался конгар.
За эти две недели профессор Кинесс узнал о конгарах почти всё, что о них можно узнать. Он побывал в их жилищах, наслушался их песен и однажды принял у конгарской женщины роды. Более того: вместе с конгарами он ходил сенонкон , то есть за жратвой. Любой из этих походов был ничем не хуже Ксенофонтова анабасиса; по меньшей мере трижды конгары умудрились заблудиться, находясь в полусотне метров от поселения, ещё несколько раз теряли по дороге добычу, а в большинстве случаев сжирали её прямо на месте, не донеся до дома. Так, объяснил Кинессу Румлик, лучший охотник Дзиру, куда надёжнее.
Чем больше профессор Кинесс знакомился с конгарским образом жизни, тем больше недоумевал. Главной загадкой для него было: почему, имея под рукой плодороднейшие земли, на которых и палка заколосится (так показал анализ почвы возле Дзиру), они едят траву и убивают друг друга из- за кусочка рыбы?
- Представьте себе, сколько хлеба могла бы дать ваша земля, - рассказывал профессор конгарам, каждый вечер собиравшимся его послушать. - Вам ведь только и нужно, что собраться всем вместе и её засеять.
- А смысл? - отвечали ему конгары. - Ну, засеем, а дальше что?
- Осенью соберёте урожай.
- Собрали. Дальше?
- А что дальше? Муки смелете, хлеба напечёте.
- Муки. Хлеба. Понятно. Расходимся, ребята, тут ловить нечего.
И конгары разошлись. От толпы человек в двести остался один: занять у Кинесса четыре драхмы до получки.
- Как на работу устроюсь, сразу отдам, - пообещал он.
- Врёт, - сказал профессору ассистент. - Не отдаст, даже если устроится.
Но профессор не слушал:
- Ничего не понимаю, - говорил он, - Ну, сам посуди: как можно так жить? Спать в вонючих юртах, в землянках, пить какую- то бурду, жевать траву...
- А может, им нравится? - предположил ассистент. - Эй, ты, Конкас или как тебя там! - окликнул он проходящего мимо конгара. - Отвечай, устраивает тебя твоя жизнь или нет?
- Да в гробу я её видал! - ответил конгар. - Маракчи бы сейчас сушёной. Нет у тебя сушёной маракчи?
- Нет.
- Тогда чего пристал? - и пошёл восвояси.
- Ничего не понимаю, - повторил Кинесс. - Может, вождь что- нибудь прояснит?
Пошли к вождю. Вождь жил в огромной юрте по соседству с выгребной ямой. Когда профессор с ассистентом вошли, он сидел за столом из неструганых досок и мрачно наблюдал, как из лежащего перед ним сморщенного бурдюка капает на пол мутная жидкость. Увидев профессора, вождь поднял голову.
- Пей, - сказал он.
- Прошу прощения, но мне не хочется, - вежливо ответил Кинесс.
- Не хочешь пить? Тогда иди.
- Куда идти?
- Куда хочешь.
Подумав, профессор опустился на соседний с вождём стул.
- Скажи, Конкас...
- Кирсен я.
- Неважно. Скажи, Кирсен, почему вы, конгары, так плохо живете? Должна же быть какая- то причина.
- Ты пить будешь? - исподлобья посмотрел на него конгар.
- Нет, не буду. А - надо?
- Да нет, я так спросил. Всё равно кончилась.
- Что кончилось? - спросил ассистент.
- Настойка из форы. Ягоды такие синие рядом с юртой растут, видел? Ядовитые. Два месяца отмачиваешь, а всё равно живот пучит.
- Так вы бы из зерна гнали, - посоветовал ассистент. - Сподручнее.
- Он у тебя дурак совсем, - сказал вождь Кинессу. - До сорока не доживёт, и не надейся.
- Кирсен, - сказал профессор, - ты мне объяснишь или нет?
- Что объяснять- то? - удивился Кирсен. - У нас разве плохо? У нас обычно. Жизня такая. Утром встаёшь - жрать нечего. Ходишь весь день, ищешь - корешки ищешь, травы. Живность попадётся - ловишь. Так изо дня в день, скучать некогда.
- А по- другому вы не пробовали?
- А как - по- другому?
- Сеять зерно, - терпеливо начал Кинесс, - Разводить скот. Налаживать торговлю между племенами. Развивать письменность. Двигать вперёд науку.
- Выпей, - сказал Кирсен.
- Я же сказал: не буду!
- Не выпьешь - не скажу.
- Чёрт с ним, профессор, выпейте, - сказал ассистент.
Скрепя сердце, Кинесс взял бурдюк и отхлебнул. Настойка оказалась такой кислой, что у него свело скулы.
- Ну, - сказал он, отложив бурдюк, - говори.
- Пойдём, - сказал Кирсен. - Это показывать надо.
Он встал, потянулся, поправил сползающие штаны и взял валяющуюся под столом штуковину. Несмотря на ржавчину, Кинесс узнал в ней то самое серебристое устройство, с помощью которого конгары творят совершенно невообразимые вещи.
- Это рикайди , Кирсен? - спросил профессор.
Конгар кивнул.
- Сейчас, - сказал он. - Выйдем на пустырь - покажу.
Вышли на пустырь. Кирсен поднял рикайди, сплюнул себе под ноги и нажал на кнопку. Кнопка была большая и красная - такая, какая только и может привлечь внимание конгара. Первые несколько минут ничего не происходило. Затем земля задрожала, и в самом центре пустыря проклюнулось что- то непонятное. Какая- то птица, петух...
- Флюгер! - удивлённо выдохнул ассистент. - Это же флюгер!
И верно - это был флюгер. Вслед за ним из земли показалась крыша, и через какую- то минуту перед изумлёнными учёными стоял высокий красивый дом, который не портила даже набившаяся туда- сюда земля.
- Фабрика, - сказал Кирсен. - Специализируется на народных ремёслах. Теперь смотрите сюда.
Он вновь поднял рикайди и нажал на кнопку. Слева от фабрики, словно из воздуха, появилось огромное сооружение, мерцающее тысячью огоньков. От здания исходило мощное гудение.
- Электростанция, - объяснил Кирсен. - Восемьсот гигаватт. Посмотрели?
- Ага, - в один голос сказали профессор с ассистентом. Оба были ошарашены.
- Тогда хватит, - сказал Кирсен и в последний раз нажал на кнопку. Всё исчезло: и фабрика, и электростанция. О том, что они только что были здесь, напоминали лишь две огромные ямы.
Не счесть вопросов, которые профессор Кинесс готов был обрушить на Кирсена. Однако его опередил ассистент: