- Ну и благодать здесь, а не жизнь! - восхищался Горохов. - Дичи всякой, рыб - сколько хочешь, не то что на нашей бедной тундре!
- Теперь понятно, почему перелетные птицы стремятся сюда, не боясь перелета через льды и снега океана: здесь им приволье, - сказал Горюнов.
- Странно, что не все слетаются сюда, а многие остаются по всей северной тундре.
- При перелетах птицы руководятся только инстинктом, передаваемым из поколения в поколение, - пояснил Горюнов. - Сюда летят только те, которые родились здесь, а те, которые родились в тундре, остаются там и не летят дальше на север, хотя видят, что другие улетают.
- Да, кабы птицы были умнее, нам в тундре плохо стало бы жить. Пролетная птица и ленные гуси нас часто спасают от голодания, когда улов рыбы или промысел зверя плохой, - сказал Горохов.
- Замечено, что местами птицы не летят по прямой линии, а делают большой крюк только потому, что так летали их предки, огибая местности, неудобные для спуска на отдых, например покрытые ледниками или сплошными лесами, которые вырублены.
В это время среди озера вода медленно начала подниматься бугром, но не одним, а двумя - на некотором расстоянии друг от друга. Оба бугра выпустили по клубу пара и осели.
- Нужно подождать следующего извержения, чтобы определить периодичность, - предложил Ордин.
- Что ж, подождем, а пока сварим чай.
Выбрали удобное место, развели огонь и повесили чайник. Горохов, захватив двустволку, стал подкрадываться к стайке уток, плававших по соседству вблизи берега. Вскоре раздался выстрел, после которого утки взлетели, оставив двух на месте. Но затем послышался второй выстрел и вслед за ним крик Горохова:
- Скорее сюда, помогите!
Все трое, схватив ружья, побежали к месту происшествия, но тростник и кусты задержали их немного, и когда они добрались, то увидели Горохова, лежащего на брюхе возле воды, по которой расходились большие круги, словно туда только что погрузилось крупное тело.
- Что такое? В чем дело?
- Эх, опоздали, милые! - огорченно сказал Горохов, поднимаясь на ноги. - Она ушла!
- Кто она? Рыба, что ли?
- Нерпа, настоящая нерпа! - со вздохом ответил промышленник.
- Не может быть! - заявил Костяков. - В пресной воде нерпа не живет. Это, вероятно, была речная выдра.
- Ну вот еще что скажете! - возмутился якут. - Мало я добыл нерп на своем веку!
- Где же она была?
- Вот здесь, между кочками. Когда я пальнул в уток, она приподнялась из травы и глядит на меня, словно очумелая. Я не утерпел и утиным зарядом в нее бухнул. Она завертелась - я к ней, навалился и заревел вам. Да покуда вы бежали, она вырвалась из рук - скользкий зверь ведь, не за что уцепиться.
- Что же, большая она была?
- Нет, поменьше наших: может быть, молоденькая.
- Как же очутилась нерпа в озере? - недоумевал Костяков. - Не верится мне все-таки.
- Вы ошибаетесь, Павел Николаевич! - сказал Ордин. - Вспомните, что в Байкале, тоже пресном, водится особый вид нерпы, Phoca sibirica. Говорят, что она живет и в озере Орон, составляющем расширение реки Витима между двумя его порогами. А здесь, так близко от Ледовитого моря, ее присутствие еще более понятно.
- Но как она могла проникнуть в это сравнительно маленькое озеро?
- Это доказывает, что озера Санниковой Земли прежде были больше и имели более свободное сообщение с морем. В то время нерпы и забрались сюда; может быть, вся эта земля представляла морской залив и имела соленую воду, а затем отделилась, и залив, превращенный в озеро, постепенно опреснился, так что нерпы мало-помалу, может быть, в течение целых поколений приспособлялись к пресной воде.
Вернувшись к чайнику, который уже кипел, путешественники вскоре были свидетелями вторичного извержения пара в центре озера. Промежуток оказался в сорок минут.
После чая, огибая озеро по самому берегу, путешественники убедились в правдивости слов Горохова.
В одном месте они увидели высунувшуюся из воды голову небольшого тюленя, который глядел на людей своими бархатными круглыми глазами. Но собаки, узнав добычу, бросились с громким лаем к берегу, и тюлень, презрительно фыркнув, скрылся.
- Ваша правда, Никита, это, конечно, нерпа! - сознался Костяков.
Первые признаки человека
За поляной снова начался лес, в котором опять шли по звериной тропе, пустив собак вперед.
Среди леса вдруг послышался отчаянный лай последних. Приблизившись с ружьями наготове, путешественники увидели, что собаки остановили целый табун лошадей, бежавших, очевидно, к озеру на водопой. Собаки, поджав хвосты, лаяли и визжали, а лошади смотрели с изумлением на этих храбрых карликов, осмелившихся загородить им дорогу.
Они били копытами землю, храпели, но не решались двинуться вперед.
- Ну что нам делать? - недоумевал Костяков. - Путь загорожен.
- Придется стрелять, - предложил Горохов.
- Но только не пулей! - заявил Горюнов. - Мяса у нас достаточно. Стоят они неудобно, и раненый вожак бросится на нас, а за ним весь табун. Стреляйте утиной дробью - она щелкнет по всем ближайшим и испугает их.
Гром выстрела, прокатившийся по узкому зеленому коридору тропы, и мелкая дробь, осыпавшая передних лошадей, произвели удивительный переполох.
Дикое ржание огласило воздух, лошади взвивались на дыбы, поворачиваясь в тесноте, опрокидывая друг друга и ломая кусты и молодые деревья по бокам тропинки. Сплоченной массой табун наконец повернул и помчался обратно.
- Теперь можно идти спокойно - никого не встретим в лесу, - сказал Ордин.
Дикая скачка табуна действительно распугала не только животных, но и птиц, которые на некоторое время замолкли. Беспрепятственно дошли до следующей поляны, на которой внимание немедленно привлек к себе снежно-белый холм, возвышавшийся в центре и резко выделявшийся на зеленом фоне луга и леса.
- Вот те раз, какой большой сугроб! - воскликнул Горохов.
- Скорее наледь, не успевшая растаять, - поправил Горюнов.
- Разве тарыны бывают такие высокие? - спросил Костяков.
- Нет, не бывают. Разве что это наледь очень сильного источника, образовавшегося вокруг его устья.
- Тогда что же это такое?
Миновав луг, путешественники убедились, что холм возвышается среди небольшого озера, так что предположение, что это наледь или сугроб, отпадало. Вблизи холм представлялся в виде поднимавшихся друг над другом уступов, и в бинокль можно было рассмотреть, что по ним струйками стекает вода.
С недоумением все рассматривали это странное возвышение, как вдруг из его вершины со свистом и шипением вырвался фонтан, сопровождаемый клубами пара; он поднялся метров на десять и рассыпался дождем по уступам. Интересное явление продолжалось не более одной минуты, по истечении которой холм принял прежний вид и только слегка дымился.
- Теперь все понятно! Это гейзер - горячий периодический источник, какие часто бывают в вулканических областях Земли, - сказал Ордин.
- Вы правы, а холм - отложение кремнистого туфа, осаждающегося из выбрасываемой воды, пока она стекает по уступам.
Смерили температуру воды в озере - она оказалась 35 градусов по Цельсию и опущенной руке казалась горячей.
- Вот почему на озере не видно птицы, - сказал Костяков.
- Вероятно, нет и рыбы: всплесков нигде не видно, - прибавил Ордин.
Но озеро не было совершенно безжизненным. На дне его были видны странные красноватые водоросли, между которыми сновали массами мелкие ракообразные, очевидно, чувствовавшие себя прекрасно в теплой воде. Но высшим животным она была не по вкусу - несколько уток, севших на озеро, с испуганным кряканьем снова поднялись, едва только коснулись воды.
- А не пора ли нам подумать о ночлеге? - спросил Горюнов.
- Да, солнце уже собирается сесть за горы, а впечатлений мы за день получили довольно, - согласился Ордин.
- И нужно выбрать удобное место, защищенное от хищников, - прибавил Костяков.
- Такое место мы не найдем - разве влезем на дерево и будем спать, сидя на ветках, как птицы, что едва ли будет приятно.
- Я думаю, что нужно спать не в лесу, а на чистом месте и поочередно караулить, - заявил Горохов.
- Конечно, и все время поддерживать огонь, который пугает хищных зверей, - сказал Горюнов.
Так как возле озера топлива не было, то прошли вдоль ручья, вытекавшего из него, к опушке леса, вблизи которой расположились под одиноким тополем. Засветло нарубили дров на всю ночь и разложили два костра; в промежутке между кострами и легли после ужина, разделив время на двухчасовые дежурства. Ночь прошла не совсем спокойно: по временам то ближе, то дальше раздавались разные звуки - мычание быков, ржание лошадей, рев носорогов, крики сов, а собаки отзывались на них ворчанием или лаем. С полночи туман начал окутывать поляну, и свет луны на ущербе еле пробивался; туман медленно полз на юг, по временам разрываясь, и луна на несколько минут ярко озаряла поляну, а белый холм среди озера иногда казался плавающим в молочном море. Его извержения повторялись каждые двадцать минут и также нарушали тишину легким свистом и шумом падающей воды.
На рассвете подул довольно сильный северный ветер, и туман быстро рассеялся. Солнце, поднявшееся над восточной окраиной котловины, имевшей вид черного острозубчатого хребта с полосами снега по уступам и морщинам, застало путешественников уже готовыми для работы. В этот день решили идти на восток до окраины котловины и вдоль нее вернуться на базу у сугробов, чтобы проведать Никифорова, сообщить ему о существовании крупных медведей и носорогов и посоветовать не охотиться на них.