Петр Пильский. С. Р. Минцлов. Чернокнижник (Таинственное)
Изд. Дидковского, Рига, 1928.
С. Р. Минцлов - талантливый беллетрист типично реалистической складки, крепко любящий, хорошо знающий и остро чувствующий быт, его корни, дух и запахи. Минцлова особенно прельщает и притягивает историчность. Он весь на земле, с землей и даже в земле, роясь в ней, как знаток-археолог.
Вообще, он кажется необыкновенно ясным и здоровым повествователем и у него простой, хороший язык, неторопливый темп рассказа, внутренняя авторская уверенность, лексиконное богатство, тоже отражающее его бытовую и историческую осведомленность.
Словом, с первого взгляда представляется писателем без всяких загадок, надломов и, конечно, чуждым мистики.
Но удивительно: рядом с этим здравомыслом, реалистом живет еще и другой Минцлов с его глубокой, редко выражаемой верой в таинственное, в несказанное, в неразгаданное.
Решусь допустить одну догадку.
Очень может быть, что давние и очень страстные увлечения археологией, курганами, орудиями схороненных эпох, их молчаливым наследием, хранящимся в могилах дальних предков, немая, загадочная и в то же время красноречивая старина ему дороги, для него притягательны и над ним властны, как ключ, открывающий входы в занавешенный и молчащий мир живых и владычествующих тайн, и Минцлов-археолог - только дополнение, следствие и вывод; за ними стоит мистик.
Следы мистики, ее голоса изредка, но явственно прорываются в его книгах, отдельных главах, в раздумьях над тем, "Чего мы не знаем", в отдельных лицах, в описании чувствований, охватывающих человека в пустыне, в степи, наедине с самим собой, в старых усадьбах, и, наконец, в частом, если не постоянном ощущении какой-то потусторонней, непобедимой силы, распоряжающейся нашими судьбами, пророчествующими о концах и трагедиях жизни, подстерегающих нас на ее путях.
В свете этого понимания только что вышедшая книжка Минцлова "Чернокнижник" ни в каком случае не является литературно-психологическим сюрпризом. В цепи его наблюдений и переживаний она логичное, законное и даже неустранимое звено. Не все и не всегда спокойно в книгах Минцлова. Без труда в них слышится и чувствуется тревожность. Она не слишком мучительна, она не создает неврастенических настроений, не расшатывает духовного стержня, но она существует, и если все-таки не побеждает, то потому, что ее носитель не захотел ей уступить, не пожелал сладострастно ее выращивать.
Словом, при несомненной вере в таинственность, при глубокой убежденности в существовании иной, незримой, нездешней силы, Минцлов сумел противостоять этой борьбе, мутящим, волнующим и беспокойным чарам, и в этом сказался еще раз его здоровый инстинкт человека, стоящего на земле.
В сущности, и последняя книжка, - этот "Черкокнижник", - двойственна. Она выдает оба минцловских начала. Предание "Волчонок" - земля, ясность, история, здоровые и сильные души, здесь цветет бодрость и в лице героического Алексея и в лице черноглазой, смуглой красавицы, его жены Маши, спасительницы "свято-русской земли".
Здесь Минцлов - реалист.
Затем начинается Минцлов - мистик, рассказывающий о "черной книжке", о горнах, алхимиках, кипящих жидкостях, исчезновении покойников ("Чернокнижник").
Этот второй Минцлов верит в мистическую душу природы, ее предчувствия бед и несчастий, - знающий, что "реки и деревья перед землетрясением шумят по-особенному", потому что "земля всегда шлет свои предостерегающие радио человеку" ("Осеннее").
Как он сам, его герой Мошинский "верит в потустороннее", в "невидимые существа", слышит "тысячи звуков", видит даже "сцены из жизни других планет" ("Кресло Торквемады")! Для него галлюцинации - реальность и этого не признают только "слепые".
В "Чуде" отомщают мертвые, и скончавшийся отец Иван явился поругателям храма, и они погибли. Великое красноречие и таинственную, губящую и озаряющую силу имеют камни и "опал - камень страданий", но и вообще, "горе, радость, страданья - все чувства я порывы людей превращаются в алмазы, рубины" ("Бред").
Настояний интерес этой книги заключается даже не в ее сюжетах, не в ее литературной форме, а в оригинальной личности автора, редко встречаемом сочетании как бы не мирящихся начал его души, в особом тонком запахе, исходящем всегда от запертых сокровищниц: аромат кипариса, старины, музеев и еле уловимой мистики настороженного сердца.
Борис Оречкин. 9 лет беженских скитаний (Беседа с С. Р. Минцловым)
"На поселении" в Норвегии. - Страна, не знающая ни виз, ни паспортов. - Как сербы отказались раскапывать свою Помпею. - Русская библиотека в прусском книгохранилище. - Назад, на Восток!..
Пути русского беженства, поистине, неисповедимы. Когда слушаешь рассказ переехавшего в Ригу маститого писателя С. Р. Минцлова о том, как на протяжении последних девяти лет беженская судьба бросала его из стороны в сторону, как бы претворяя в жизнь путь, начертанный стихами Игоря Северянина, "из Москвы в Нагасаки, из Нью-Йорка - на Марс"… поражаешься терпению и выносливости человека.
С. Р. Минцлов за д лет объездил полмира. После большевицкого переворота он оказался в Финляндии, где оставаться, однако, не мог. Ликвидировав свое имение, он решил пуститься в дальний путь.
- Куда ехать? - это было безразлично. Он узнает случайно, что Норвегия принимает 300 русских беженцев, записывается в эшелон и попадает в Христианию. Здесь оказывается, что гостеприимство норвежцев сильно смахивает на ссылку на поселение: русским беженцам было предложено расселиться по определенным норвежским деревням, так сказать, на "полном пансионе" у крестьян с платой по 300 крон в месяц с человека.
- За семью из трех человек мне пришлось бы платить 900 крон в месяц, - огромная сумма, на которую я мог позволить себе совершить путешествие по Европе.
С легкостью, с которой С. Р. решился отправиться в Норвегию, он принимает решение покинуть эту страну. Снова встает тот же самый вопрос:
- Куда ехать?
Война еще продолжается. Русским виз не дают никуда. Положение во сто крат худшее, чем теперь.
С. Р. Минцлов решает ехать в единственное из государств, куда ему удается получить визу - в Испанию. Но как туда попасть? Франция наотрез отказывается дать русскому беженцу даже транзитную визу. К счастью, С. Р. узнает, что есть на свете страна, в которую русских пускают без виз. Немногие, вероятно, и теперь знают, что такой благословенный уголок на земном шаре существует и даже не где-нибудь за тридевять земель, а здесь же, в Зап. Европе. Для въезда в это государство не нужно не только визы, но даже паспорта. Эта страна - Португалия.
И вот, чтобы попасть из Норвегии в Испанию, оказывается необходимым использовать окружной путь - через Португалию. С. Р. Минцлов проводит некоторое время в Испании, затем с транзитной визой пробирается во Францию, где, несмотря на приказ о высылке, проходит курс лечения в Виши, оттуда попадает в Италию. Случайная встреча с одним сербским инженером, убеждающим писателя, что ни в одной стране русским беженцам не живется так хорошо, как в Сербии, нуждающейся в культурных силах, и С. Р. Минцлов отправляется в Белград. Сербия оказалась самой продолжительной "станцией" на беженском пути С. Р.: он получил там место директора русской гимназии в Новом Саду и прожил там 3 года.
- Рассказы о стремлении сербов использовать культурные русские силы, очутившиеся на их территории, правильны лишь отчасти, - говорит С. Р., - труд русских эксплуатируется в Сербии, и квалифицированные работники, которые могли бы быть действительно использованы в полной мере, вынуждены влачить жалкое существование. Сербы как будто нарочно уклоняются от представившегося им случая использовать русские силы.
И в подтверждение своих слов С. Р. Минцлов рассказывает действительно характерную историю. Выдающийся археолог, он обратил внимание сербских властей на богатые возможности, имеющиеся в Нише, где находятся развалины Никейского собора и гробница византийского императора Константина Великого.
- Я предложил свои услуги по организации археологических раскопок в Нише. У вас, сказал я сербам, своя Помпея. Но правительство отказалось отпустить мне средства. Тогда, увлеченный счастливым случаем, представившимся мне, как археологу, я заявил, что готов произвести раскопки на собственный счет.
- Пожалуйста, - ответили мне сербы, - но с тем условием, чтобы все, что вы извлечете, стало собственностью государства.
Я не имел ни средств, ни желания выступать в роли благотворителя сербского королевства и вынужден был, поэтому, от идеи заняться раскопками в Нише отказаться и посвятить себя педагогической работе.
Следующий этап беженского пути С. Р. Минцлова - этап трагический.
Он вынужден продать свою известную всей России историко-этнографическую и археологическую библиотеку. 15.000 томов, собранных на протяжении многих лет с исключительным трудом и любовью, были увезены С. Р. Минцловым в Гельсингфорс для того, чтобы, в конце концов, стать собственностью прусской государственной библиотеки.