Неандерталец вел себя мирно. Дал себе связать руки и покорно подошел к Альсино.
- Они намереваются захватить "лунных людей", как они нас называют, - сказал Альсино. - А он послан вперед и считает себя теперь нашим рабом. Просит не есть его сразу. Хочет нам верно служить, как делают все, попавшие в плен.
- Какой ужас! - воскликнула Оля. - Внушите ему, что мы не звери и не пожираем людей! Посмотрите, он похож на того бородача раба, который тащил волокушу приморцев.
- Ему трудно это усвоить, но я попробую внушить ему.
Видимо, попытка Альсино увенчалась успехом, потому что дикарь удовлетворенно улыбнулся, что-то произнеся на непонятном языке.
- Он считает себя убитым и теперь, после смерти, принадлежит нам, - перевел Альсино.
- И у него нет желания убежать? - спросил Кочетков.
- Его одно беспокоит: как бы мы не увезли его к себе на Луну. А ему хотелось бы остаться на Земле.
- Будем милосердны. Сам Господь послал его нам, - сказал лорд.
- Сейчас приготовлю ему поесть. Как мы его назовем? Я предлагаю Лунником. Ведь сегодня полнолуние.
- Не готовьте ему отдельно. Сядем за обеденный стол вместе с ним, - предложил Кочетков.
Дикарь был крайне удивлен, когда ему развязали руки и усадили вместе со всеми за стол, предлагая общую еду.
Он стал что-то говорить короткими отрывистыми словами.
- Он говорит, что "лунные люди" странные и, если они будут возвращаться к себе на Луну, он готов сопровождать их, как раб.
- Вот в этом-то вся и загвоздка! - сказал дядя Джо. - Мы сами бы не прочь в "лунный" рай, да долги не пускают.
- Мне кажется, что наш отважный Иецуке хотел сообщить нам что-то именно по этому поводу, - заметил лорд.
- Сэр Чарльз совершенно прав. У меня есть план, как нам перейти в неомир и добраться до суши.
- Вы серьезно? - спросил Кочетков.
- Вполне серьезно, - ответил маленький физик. - Надеюсь на ваше понимание и рассчитываю, что Альсино подтвердит техническую осуществимость моего плана.
- Вы не боитесь, что дикарь подслушает нас и сорвет ваш план? - с серьезной миной осведомился дядя Джо.
Лорд Стенли расхохотался. Это было так несвойственно для него, что послужило переломом в настроении всех окружающих.
- Он обещает выучить "лунный" язык, - сказал Альсино.
- Однако выслушаем Иецуке. Я думаю, он недаром так долго вынашивал свою идею, - предложил Кочетков.
- Решение пришло внезапно, - признался Иецуке. - Прошу простить меня, но, когда бедняга захрипел, я понял - если можно перехватить горло, можно перекрыть и энергетический луч, и на место неполадки должна вылететь, как я представляю, аварийная бригада.
- Если я не ошибаюсь, - сказал лорд Стенли, - нам предлагают совершить диверсию в выгодных для нас целях?
- Едва ли мы рискнем называться джентльменами, если пойдем на это, - присоединился к возмущению лорда дядя Джо.
- Я не имел в виду диверсию, - оправдывался японец. - Я только обратил ваше внимание на такую возможность.
- Возможность существует, мы можем признать это, - сказал Кочетков, - но…
Оля договорила за него:
- Но мы не вправе пойти на такое, стучась к ним в дверь. Правда-правда! Наш мир и так выглядит в их глазах хуже неандертальского!
Все вопросительно смотрели на Альсино.
- Я должен предупредить, что аварийная бригада может не включать в себя людей, а состоять лишь из биороботов, узко запрограммированных, которые обязаны устранить причину неполадок. А поскольку, тупые и бездушные, увидят эту причину в нас, то, согласно своей программе, должны без раздумий устранить нас.
- Такое программирование не кажется мне вполне гуманным, - заметил лорд Стенли.
- Один джентльмен спросил другого, что такое "гуманность". Тот ответил: "Делать добро другому не во вред себе". "Значит, причинив вред, не жди добра", - сделал вывод первый джентльмен.
- Может быть, это и забавно и даже мудро, но, как мне кажется, не вполне по-христиански.
- А кто сказал, что программисты биороботов исповедуют христианскую мораль? Разве взломать дверь, чтобы войти в гости к хозяевам, это по-христиански? - горячился дядя Джо.
Японец сидел, понуро свесив голову: похоже, переживал критику своего замысла отнюдь не с технической или научной стороны.
- Не огорчайтесь, дорогой наш Иецуке, - утешал его дядя Джо. - Вы пополнили нашу компанию славным парнем, а что касается вашего плана, то во всем виноват Коран. По нему следует поступать наоборот, выслушав совет женщины.
- Я не женщина, - обиделся японец. - И не думаю, что мой план можно было бы выполнить наоборот.
- Я тоже так думаю, - согласился сэр Чарльз. - А что касается Лунника, как назвала его наша выдумщица, то мне представляется актом милосердия отпустить его на волю.
- Я протестую! - вскинулся японец. - Этого нельзя делать!
- Конечно, истинные джентльмены не любят, когда на них нападают с копьями со спины, - шутливо заметил дядя Джо. - И долго помнят об этом.
- Я не потому протестую, - продолжал японец, - что он напал на меня и я пленил его. А потому, что если, отвергая мой план, мы остаемся здесь надолго, если не навсегда, и нам предстоит миссионерская деятельность, то иметь рядом с собой местного человека, которого мы можем воспитать, пока он находится у нас, будет благоразумно.
- Я подарю ему свой свисток, - сказала Оля. - Мы дадим ему пустые консервные банки, которые они, я-то это видела, принимают за бесценные украшения. И, честное слово, его можно уже теперь послать парламентарием к своему народу с предложением мира и дружбы. Правда-правда!
Лунник, наклонив свою светловолосую голову, прислушивался, словно понимал, что речь идет о нем.
- А что думаете вы, Альсино? - спросил Кочетков.
- Всякое проявление доброты восхищает меня, - отозвался тот, - но я читаю мысли нашего гостя, назовем его так. Он думает о недавней победе светловолосых над черноволосыми приморскими жителями. Они убили царька в белой шкуре, и шкура перешла к их царьку. А толстого шамана съели во время победного костра. У них теперь много рабов и рабынь. Он беспокоится, как бы мы его не отпустили. Свои жестоко обойдутся с ним.
- Но почему? Почему? - удивилась Оля.
- Потерявший копье в бою - не воин, - вот что о нем подумают.
- Мне кажется, мы могли бы сделать ему новое копье, - предложил лорд Стенли.
- А я все-таки посмотрю, понравится ли ему свисток, - сказала Оля и пронзительно свистнула.
Неандерталец сначала перепугался от незнакомого звука. Но, когда Оля протянула ему свой подарок и тут же научила, как надо в него дуть, он пришел в восторг.
- Мне кажется, он начнет сейчас плясать, как мой Мохнатик, - засмеялась Оля.
И все-таки решено было отпустить пленного, не держать с целью продолжительного перевоспитания.
Альсино внушил ему, что он должен был передать от имени "лунных людей" своему племени. И в следующий вечер после полнолуния, скорее удивленный, чем обрадованный, русобородый посланец с разрисованным красными полосами атлетическим телом зашагал по степи. Новое копье по образцу обломков старого смастерил ему Кочетков.
Оля смотрела вслед уходящему и о чем-то думала.
- Юра, ты знаешь, эта степь кажется мне океаном, через который нам надо перебраться… И Лунник не идет по нему, а плывет.
- На чем? - спросил Кочетков.
- На плоту.
- На плоту?
- Ну да! Помните норвежского путешественника и ученого Тура Хейердала, который на плоту "Кон-Тики" пересек Тихий океан? Он доказал, что таким путем в далекой древности обитатели Южной Америки могли перебраться на Полинезийские острова.
- Полинезийские острова? - переспросил стоявший рядом Иецуке. - Некоторые ученые полагают, что японцы заселили наши острова, приплыв из Полинезии, но, надо думать, не на плотах.
- А мы сможем на таком же плоту, как "Кон-Тики".
- Сэр Чарльз не напрасно называет тебя неистощимой выдумщицей, - улыбнулся Кочетков.
- Нет! Правда-правда! Я совсем не шучу.
Подошли неразлучные англичанин и американец, наблюдая за уже скрывающейся вдали фигуркой парламентария иного мира.
- Интересно, как понравятся первым "гомо сапиенсам" Олин свисток и консервные банки? - спросил дядя Джо.
- Оля считает, что не он несет свисток и банки, а плот несет его.
- Какой плот? - удивился дядя Джо.
- На котором мы могли бы переправиться с платформы волновой станции на сушу.
- Вы шутите? Откуда там возьмется плот?
- Мы сделаем его здесь. Разборным. Вы ведь сумеете его спроектировать, дядя Джо?
- И вы хотите, барышня, вместо того чтобы по моему совету пресекать энерголуч, самим пересечь океан на плоту? - спросил Иецуке.
- Вот именно!
- Одну леди спросили, что она считает пределом забывчивости? Она ответила: "Не взять с собой зонтик перед дождем". Она ошибалась. Оказывается, можно забыть, что в море шторм и по выбору волновой станции самый сильный. А я, несмотря на толщину, не умею плавать.
- Как англичанин, я должен был бы напомнить вам всем, сколько судов было разбито штормовыми волнами и пошло ко дну.
- Позвольте, - возразил теперь японец, беря реванш за недавнее поражение. - Но корабли имеют плавучесть из-за вытесненной их корпусом воды. Плот плавуч сам по себе. Кроме того, мы могли бы привязать себя к мачте.
- Правильно! - подхватила Оля. - К мачте! Мы воспользуемся попутным ветром. И никакая волна не утопит наш плот, если его сделать из "гигантских былинок". А как - это уж вы придумаете.
- Мне кажется целесообразным на сей счет посоветоваться с Альсино, - заметил лорд.