Танк больше смахивал на товарный вагон с нахлобученной круглой башней или на фрагмент бронепоезда, поставленный на огромные гусеницы, до половины затянутые мусором и мхом. Так мог бы выглядеть танк первой мировой, будь инженеры англичан гигантоманами и оголтелыми милитаристами, свято верующими в слепоту и немощь вражеской артиллерии и авиации. Сухопутный броненосец криво вписался в тупик между домами, обвалив на себя часть крыши и стены одного из них. Крупный орудийный ствол бестолково целился в белый свет. На башне красовалась полустертая надпись на русском – "Бравый". Сиротская неприкаянность бронированного Голиафа, призывно распахнутые люки, пятна ржавчины на бортах – навевали печальные мысли. Но выхода не было. Хантер ощутил вполне объяснимую потребность вооружиться.
– Дания, иди сюда. Не бойся. – мужской голос гудел в жаркой утробе танка. Сарай на колесах, да и только. – Ничего не понимаю. Здесь команда должна быть человек двадцать. Ну, или этих, "жукомуравьев". И никого! Только труп командира или пилота, хрен его знает…
Девушка, ничуть не выглядевшая испуганной, забралась через "кормовые ворота" внутрь бронированного монстра. Поглядеть на мумию "жукомуравья" она не решилась, тем более что лезть до трупа предстояло через завалы гильз снарядов и патронов, истлевшей амуниции, помета каких-то животных и песка.
А вот Хантер разглядел останки существа, насколько позволяло маленькое "солнышко" фонарика. Мумия покоилась на подобие кресла с длинной сидушкой и вырезом в спинке. В него свисал какой-то бесформенный мешок, пришитый к наряду мёртвого чуда-юда в районе "заднего кармана брюк".
Шесть тонких длинных конечностей предсмертная агония навсегда прижала к вытянутому телу. Четыре нижние, судя по наличию обуви, служили для ходьбы, пара верхних оканчивалась четырехпалыми почти человеческими кистями. Мёртвая голова, затянутая в мягкий шлем и упавшая на грудь отталкивала своими пропорциями, а так же провалом размером с кулак на затылке. Сквозь прорези в шлеме в разные стороны торчали два отростка толщиной с карандаш, видимо, усы. Любопытство перебороло брезгливость и Хантер присел, чтобы бросить секундный взгляд на огромные пустые глазницы, затянутые бахромой плесени и жуткие крючки раздвинутых в агонии челюстей.
Труп обтягивало некое подобие комбинезона, покрытое слоем пыли и засохшей плесени. На груди комбез свисал лохмотьями, обозначая провал в костяной кирасе странного существа. Вонь от мумии на таком расстоянии проистекала заметная, но вполне сносная. Награда за терпение оказалась более чем достойной – на правом боку мёртвого монстра покачивался запыленный пластиковый футляр.
Хантер поставил фонарик на металлический ящик и взвесил в руках трофейный пистолет, внешностью напоминающий музейный раритет – "Маузер-большевик" м. 712.
– Ты с оружием как? – Мужчина стер на удивление тонкий слой пыли с кобуры-приклада, приставил его к пистолету и в таком виде протянул девушке.
– Разберусь. – Бросила та, принимая оружие. В левую ладошку легли два увесистых прямоугольника. Хантер прикинул по размеру верхнего патрона: выходило не меньше восемнадцати штук в каждом. Дания тут же вогнала магазин в гнездо и дослала патрон – и мысли не возникло, что она видит агрегат впервые.
Хантеру досталось неказистое нечто со складным рамочным прикладом, пистолетной рукояткой, рифленой ложей темного пластика и коротеньким стволом. При ближайшим рассмотрении "уродец" оказался довольно легким и компактным карабином. Ствол покоился в укладке под креслом вместе с тремя коробчатыми магазинами и запаянными в пластик боеприпасами. Пальцы легко выдавили из магазина один за другим шестнадцать остроконечных патронов. В свете фонаря разглядел маркировку на донце: "8х35 mm" и аббревиатуру "1NA". Вернул все патроны назад и после некоторой заминки приладил магазин куда положено. Два других после осмотра заняли свое место в специальных ячейках в прикладе. Удобно.
– Гранаты брать? – мужчина выложил в ящик-тайник часть вещей из рюкзака покойного Дмитрия. Освободившееся место заняли пачки патронов к пистолету и карабину.
Дания безразлично пожала плечами.
– А и то верно. Спина у меня не железная. – пробурчал Хантер, подсвечивая пулеметы из одного лишь праздного любопытства. Казенные части кто-то частично разобрал, ленты отсутствовали. Оружие правого борта заклинило намертво в бойницах, поскольку именно этой стороной танк в печатался в дом. По левому борту и в башне турели пустовали.
– А вообще здесь интересно…
– Нам пора. – Надавила Дания.
Не успел Хантер расправить на плечах лямки рюкзака, как со стороны кормы донесся скрежет чьих-то когтей по металлу. Не сговариваясь, девушка и мужчина затаились по обе стороны силовой установки и прицелились в светлое пятно входа. Хантер поставил фонарь стеклом вниз, чтобы иметь возможность подсветить или ослепить противника.
В проходе показалась смазанная распластанная тень. Позже Хантер припоминал, что ему удалось рассмотреть зубастую пасть и когтистую лапу в замахе, но в тот момент мозг не успел обработать поступившую из глаз картинку.
– Бей! – Хантер готов был поклясться, что Дания шепнула ему на ухо, хотя находилась у другого борта бронированного сарая.
– Бах-Бах! Бах-Бах! – пистолет девушки выдал два сдвоенных выстрела – ревущий грохот, многократно усиленный замкнутым пространством, ударил в уши. Тень брызнула темным и рванула внутрь танка.
Хантер крикнул и попытался выстрелить в сторону люка. Палец раз за разом безуспешно нажимал на курок, но оружие оставалось мёртвым куском железа.
– Предохранитель! – Мелькнула запоздалая мысль. Чтобы отсрочить неизбежное, правая рука сама собой метнула горящий фонарь в раззявленную пасть полную мелких острых зубов.
Отпрянув за перегородку, отделяющую мумию пилота от салона мужчина не видел, как тварь замедлилась и одним движением челюстей превратила пластиковый цилиндр в крошево. В эту секунду в бой снова вступила Дания – ее пистолет часто-часто заколотил двойными выстрелами прямо над ухом Хантера. Пули пронизывали хищное порождение этого мира, звонко били в металл, грохот и вспышки рвали душу, вгоняя и без того растерянного человека в ступор.
В оглушающую песнь выстрелов и рикошетов вплелся звонкий визг твари. Девушка грациозно отпрыгнула назад и затаилась за командирской рубкой, побеспокоив мумию муравья – его сердцевидная голова шмякнулась на кучу мусора, потеряв по пути хрупкие усики.
Тварь упорно ползла следом. Взору полупарализованного от страха Хантера показались передние когтистые лапы, следом – развороченная пулями бульдожье-акулья пасть. Наконец, деревянные пальцы нажали на какую-то кнопку, но вместо желанного выстрела карабин уронил магазин в мусор.
Барахтаясь в грязи среди снарядных гильз, мужчина отползал от врага, тыкая стволом непослушного карабина в такую близкую и смертельно опасную пасть с мольбой: Ну, стреляй же, стреляй! Пока не уперся рюкзаком в какой-то ящик. Он не видел, как в ржавой полутьме среди клубов пороховой гари взметнулась гибкая плеть и ужалила его прямо во фляжку.
Точку в этой трагикомедии поставила Дания. Перезарядив свой пистолет, она выдала еще одну серию сдвоенных выстрелов, похожих на очередь. Жуткая гадина содрогнулось в агонии и замерла у ног Хантера навсегда.
В этот момент карабин громогласно бухнул – пуля пробила локтевой сустав правой лапы и заметалась пронзительным рикошетом.
Дания выдохнула и присела рядом. Вместо помощи Хантер получил неожиданно сильную оплеуху.
– Еще раз меня подведешь… – злобно прошипела она и ушла подбирать свой рюкзак.
Здравый смысл подсказывал, что плеть с жалом на конце лучше голыми руками не трогать и Хантер, не мудрствуя, отцепил пробитую фляжку от ремня. На непослушных ногах добрался до оружейного ящика, куда перед нападением выбросил часть лишних вещей Дмитрия и взял фонарик взамен утраченного. Дрожащий луч позволил разглядеть останки мерзкой гадины, чуть было не поставившей точку в жизненном пути человека.
Строение четырех мощных конечностей и туловища указывали на вполне заурядных предков, вроде псовых. Вместо головы на короткой мощной шее зияла пасть из четырех частей: по бокам двух равнозначных челюстей, усеянных двумя рядами острейших зубов, росли крючковатые жвалы, как у насекомого. Четыре глаза, строением схожих с буркалами саранчи рассредоточились попарно над и под жвалами – тварь могла видеть на все 360 градусов и с открытой пастью! Глазам, кстати, досталось от пуль больше всего. Следующей частью тела по количеству попаданий оказался поросший окостеневшей чешуей горб между лопатками передней пары конечностей. Нервный узел, а может даже мозг, решил Хантер, ничуть не замечая того факта, что Дания словно знала, куда следует бить врага.
Как и брюхо у саранчи, тело нового противника от шеи и до пяточных серпообразных когтей поросло чешуей с редкими шипами и толстыми волосками, местами сбившимися в пучки. Хвост, чуть было не погубивший Хантера заслужил более внимательного взгляда несостоявшейся "жертвы". Полуметровая полноценная конечность, растущая над задницей твари, продолжалась плоской лентой больше метра и заканчивалась шишкой размером с два кулака. Черная игла длинной с мизинец, пробив пластиковую фляжку чудом не угодила в ногу. Влажный блеск яда обещал мучительную смерть. Шишка оказалась ничем иным, как пятью или шестью потенциальными жалами. Разумно, подумал мужчина – если основное оружие сломается о кость или броню очередной жертвы, то через некоторое время у твари вызреет новое ядовитое жало.