Я облизнула губы и почувствовала на языке солёный вкус. Оказалось, что и губы и подбородок вымазаны в текущей из носа крови. Дрожащей рукой я вытерла её, но она тут же полилась снова. Нужно было применить магию, но я чувствовала себя слабей котёнка, а броллахан и не думал уходить. Сперва нужно как-то исхитриться и прогнать его, а уж потом тратить силы на приведение себя в порядок.
"Уходи! - мысленно приказала я твари. - Убирайся!"
Глупо, конечно, было думать, что он послушается простого приказа. Я ведь только что с превеликим трудом справилась с ним при помощи магии. Броллахан и в самом деле только глумливо взвыл, закрутился ещё быстрее, "дым", составлявший его тело, стал ещё гуще… и вдруг рассеялся. Совсем. Словно его и не было. Причём у меня возникло чёткое впечатление, что на прощание мне отвесили насмешливый поклон.
Я была настолько потрясена, что не услышала звука открывшейся двери. И только повернувшись в ту сторону, увидела, что она распахнута настежь. На пороге стояли господин Равикович, госпожа Голино и сиделка со второго этажа.
- Студентка Чернова заговорила о применении чёрной магии ещё вчера, - госпожа Голино смотрела только на ректора, не удостаивая меня взглядом. - Я запретила ей и думать об этом, но на всякий случай решила проследить, чем она займётся после своего ухода. Вскоре у меня не осталось сомнений, что она решила пренебречь моим запретом.
Господин ректор слушал её стоя. Рядом с ним расположился его заместитель, а господин Равикович подпирал входную дверь. Я, угрюмо насупясь, сидела на стуле у стены. Спасибо, хоть стул предложили, на ногах я сейчас держалась с изрядным трудом. За окнами кабинета гремела, смеялась, играла новогодняя ночь.
- Я пошла к господину Равиковичу с просьбой образумить его подопечную, но он сказал, что будет лучше, если мы подождём, пока Чернова не приступит непосредственно к колдовству. К сожалению, пока оно происходило, мы оказались не в состоянии попасть в комнату и как-то вмешаться.
Я удивлённо вскинула голову. А это ещё почему? Я вроде дверь не запирала. Впрочем, оно и к лучшему, войди они, и броллахан подзакусил бы ими за милую душу.
- Это правда? - спросил ректор у господина Равиковича.
- Да, господин Эйдлин, - подтвердил тот. - Именно так всё и было.
- А почему же вы, позвольте спросить, не попытались предотвратить готовящееся преступление?
- Моя вина, господин ректор. Я думал, мы с лёгкостью сможем прервать колдовство в самом начале, пока оно никому не успело причинить вреда. Вина же студентки Черновой должна была быть доказана. Если помните, ещё госпожа Фримэн предупреждала…
- Я помню, о чём предупреждала госпожа Фримэн, - прервал его ректор и впервые повернулся ко мне. До сих пор они вели себя так, словно меня в комнате не было.
- А вы что можете сказать в своё оправдание?
- Ничего. Мне не в чем оправдываться.
- Вот как? - прищурился господин Эйдлин.
- Да. Я сделала то, что должна была сделать. Вернее, то, что должна была сделать не я. И моё колдовство, чтобы там не говорил господин Равикович, никому не принесло вреда.
- Никому?! - взорвался Равикович. - А медсестра Пройс? Даже если отбросить судьбу мальчика…
- Господин Равикович, - мягко прервал его ректор, и мой наставник сразу замолчал, а господин Эйдлин снова повернулся ко мне.
- Откуда это у вас? - спросил он, указывая на лежащий на столе "Полуночный сбор".
- Взяла в библиотеке.
- В какой библиотеке?
- В здешней, штернштадтской. Она была среди книг, которые я разбирала в прошлом году по поручению господина Кокса.
- Очень интересно. Там были и другие книги по чёрной магии?
- Нет. Только эта.
- Почему же вы не отдали её библиотекарю?
- Не сочла нужным, - буркнула я.
- Вы её уже использовали?
- Нет, это было в первый раз.
- И то хорошо, - господин ректор качнул головой. - Милая девушка, неужели вы и в самом деле не понимаете, что натворили?
- Я спасла жизнь ребёнка.
- Спасли, быть может. Но кто знает, как это скажется на мальчике в дальнейшем? Воздействие тёмных Сил в столь юном возрасте… К счастью, Дара у него нет, но он и без него может натворить бед, обнаружив тягу ко злу. И всё в результате вашего неразумного - хочется думать, что только неразумного, а не преступного - поступка.
- О да, - со всем доступным мне сарказмом сказала я. - Вот если бы он умер, то не смог бы вообще ничего натворить, ни плохого, ни хорошего.
- Что с ней говорить, господин ректор, - вмешался Равикович. - Преступные наклонности налицо. Госпожа Фримэн, надеясь на лучшее, ошибалась.
Господин Эйдлин не ответил, задумчиво листая "Сбор". Потом положил книгу на место.
- Вот что, госпожа Чернова, покажите нам те книги, которые вы разбирали в прошлом году. Только, - он с брезгливой гримасой провёл рукой перед своим лицом, - прежде приведите себя в порядок.
В туалет, смывать остатки крови со лба и подбородка, я отправилась под конвоем госпожи Голино и господина Равиковича. Никогда раньше не замечала в нём особой враждебности ко мне, госпожа Фримэн временами бывала строже, но теперь, подумала я, дай ему волю, он надел бы на меня наручники. Когда я вышла из туалета, к нам присоединились ректор с заместителем, и все вместе мы вышли из больничного корпуса.
- Вот, - я махнула рукой на стопки книг в задней комнате, - вот они, те книги.
- Они все учтены? - спросил господин Равикович.
- Разумеется. Даже "Сбор".
Это была правда. Я собиралась вернуть книгу на место при первой же возможности, и потому не стала уничтожать карточку.
- Где эти карточки?
- В главном зале. Левый нижний ящик стола.
Равикович вернулся в зал, остальные молча наблюдали за ним. Мой наставник пробежал пальцами по верхушке бумажной пачки, и над ней вспыхнула искра. Какой-то незнакомый мне вид поискового заклятия. Не прошло и секунды, как над стопкой карточек на букву "л" появилось призрачное изображение бумажного прямоугольника с неразборчивой надписью.
- К сожалению, юная леди нам соврала, - сообщил Равикович. - Тут была, по крайней мере, ещё одна книга. Да… Что-то об оборотнях. Куда она делась, любопытно?
Ах ты, чёрт. Ну кто бы мог подумать, что уничтожая карточку, я не уничтожаю память о ней? О чём я вообще думала, когда её писала?
- Так куда она делась? - повторил Равикович, глядя на меня.
- Не знаю, чём вы говорите.
- Прекрасно, - ровно сказал наставник. - А теперь снимите ментальную защиту и повторите сказанное.
Я молчала, понимая, что моё молчание красноречивее любых слов. Если я сниму щит, они тут же определят, что я вру. Но теперь это и так ясно. Сумеют ли они догадаться, куда я дела книгу? А что тут догадываться, оборотень был в Штернштадте совсем недавно. Ой, как бы не получилось, что я крупно подставила Кристиана. Если "Ликантропию" найдут у него, спустя столько времени он уже не сможет отовраться, что он, мол, не знал, что это такое.
- Что ж, студентка Чернова, - не дождавшись ответа, сказал ректор. - Сейчас вас отведут в комнату, куда доставят всё необходимое. И я убедительно прошу вас не пытаться самовольно её покинуть.
- Это что, арест?
- Если угодно, да.
Комната находилась в административном корпусе и была окружена такой магической аурой, что и кошка бы почувствовала. Размером она была чуть поменьше, чем те, в которых жили студенты, тоже с туалетом и душем, но рассчитана на одного. Вскоре туда принесли и мои вещи. Я не думала, что смогу заснуть, но упадок сил дал себя знать, и стоило моей голове коснуться подушки, как я провалилась в сон и проснулась далеко за полдень.
Кто-то, пока я спала, принёс завтрак, но дверь была заперта. Поев, я осмотрела свою тюрьму, пытаясь оценить наложенные на неё заклинания. Пожалуй, ректор мог бы и не предупреждать меня, одолеть такую защиту моих сил не хватит. Чтобы чем-то заняться, я принялась листать учебники, хоть и сомневалась, что меня теперь допустят к экзаменам. Вскоре пришла незнакомая женщина, принёсшая обед и забравшая грязную посуду. На вопрос, долго ли мне здесь сидеть, она только пожала плечами.
Тревога за Кристиана не проходила. Почему-то за него я боялась куда больше, чем за себя, до меня ещё не дошло, насколько крупно я вляпалась. Неколебимая вера в свою правоту делала меня смелой.
Моё заключение подошло к концу на другой день, ближе к полудню. За мной пришли двое незнакомых мне магов и повели наверх, в небольшой зал рядом с кабинетом ректора. Там обнаружилось целое собрание. Ректор, проректор, господин Равикович, госпожа Фримэн, госпожа Голино, ещё несколько преподавателей, и с полдюжины гостей, одного из которых я, кажется, видела - он был среди тех, кто приезжал за Кристианом. Я не была в этом уверена, но во мне впервые шевельнулась тревога. Мне предложили стул, одни из моих конвоиров сел с краю за длинный стол, за которым расположились ректор и гости, второй остался стоять рядом со мной.
- Вот она, - сказал господин Эйдлин. - Можете поговорить с ней самой.
- Что ж, госпожа Чернова… Студентка Чернова… - черноволосый человек рядом с ним наклонился вперёд. - Я думаю, вы понимаете, почему оказались здесь.
- Нет, не понимаю.
- Так позвольте вас просветить. Вы совершили одно из самых тяжких преступлений, какое только возможно в магическом сообществе - применили тёмную магию. Тем не менее, принимая во внимание вашу молодость и неопытность, а также отсутствие дурных намерений, мы готовы проявить к вам снисхождение. Именно поэтому, кстати, вы сейчас находитесь здесь, а не в зале суда. Но снисхождение возможно только в случае вашего раскаяния и добровольного сотрудничества с нами.