Голос Уила становится громче:
- Он ждёт меня, вместо того чтобы ждать сердце!
И хотя Лев толком ничего не знает, он касается локтя Уила, чтобы привлечь к себе его внимание, и говорит:
- Может быть, он ждёт и того, и другого... Но он согласен и на что-то одно, если второго не будет.
Уил таращит на него глаза, будто впервые видит, а Уна улыбается.
- Хорошо сказано, братишка, - говорит она. - Сдаётся мне, что будь ты одним из нас, твоим духом-хранителем была бы сова.
Лев чувствует, что краснеет.
- Нет, скорее олень, застывший в свете фар.
Лев входит вслед за ними в здание. Они идут в его дальний конец, где находится просторная круглая комната, разделённая на четыре открытых отсека. Создаётся впечатление, что это не больница, а спа. Широкие окна в массивных рамах. Стены украшены цветущими растениями, в центре палаты фонтан: водяные брызги падают на медную скульптуру, очень похожую на стилизованный индейский талисман "ловец снов". В каждом отсеке - медицинское оборудование по последнему слову техники, но оно расположено очень деликатно, не лезет в глаза - чтобы не нарушать царящего здесь уюта.
Из четырёх коек заняты только две. Ту, что ближе к двери, занимает молодая женщина - дыхание её нерегулярно, губы с синюшным оттенком. На койке у дальней стены лежит исхудавший старик. Видно, что он высокого роста. Уил, Лев и Уна медлят на пороге палаты. Но вот Уил набирает полную грудь воздуха и вступает внутрь, вымученно улыбаясь.
Дедушка не спит. Увидев, кто к нему пришёл, он счастливо посмеивается, но смех тут же переходит в кашель.
- Дедушка, это мамин пациент Лев. Лев, это мой дедушка, Точо.
- Присаживайтесь, - приглашает Точо. - Когда вы так стоите вокруг, у меня такое чувство, будто я уже умер.
Лев садится на мягкий бархатный стул, но слегка отодвигается назад - его тревожит вид старика, его мучнистого цвета кожа, осунувшееся лицо и прерывистое дыхание. Лев ухватывает семейное сходство, и ему несколько не по себе при мысли, что этот слабый, больной человек лет шестьдесят назад, возможно, выглядел почти точь-в-точь так, как сейчас выглядит Уил. Старик умирает. Ему нужно сердце. Это напоминает Леву о его собственном сердце - сейчас оно вполне могло бы быть у кого-то другого. Неужели кто-то умер из-за того, что Лев предпочёл оставить своё сердце при себе? Лев даже чувствует себя немного виноватым, и это злит мальчика.
Уил берёт дедушку за руку.
- Дядя Пивани говорит, что добудет пуму завтра.
- Вечно у него "завтра", "завтра", - ворчит Точо. - А играть для меня ты, я так думаю, тоже собираешься завтра?
Уил неохотно кивает. Лев замечает - парень избегает встречаться с дедом глазами.
- При мне сегодня нет гитары. Но завтра - да, сыграю.
Точо наставляет на Уила палец.
- И чтобы никаких разговоров про то, чтобы сменить моего духа-хранителя на свинью. - Он широко улыбается. - Ни за что!
Лев смотрит на Уила.
- Свинью?
- Отец Новы - не единственный, поменявший своего духа-хранителя. Моему папе постоянно приходится писать в Совет племени заявления от имени разных людей с просьбой сменить духа-хранителя на какого-нибудь более... практичного. Ничего особенного.
На лице Точо появляется упрямое выражение.
- А для меня очень даже особенное. Пума сама выбрала меня. - Он поворачивается к Леву. - Мой внук считает, что я должен сменить духа-хранителя на свинью, так чтобы я получил новое сердце быстро и без проблем. Что скажешь?
Уил бросает на Лева запрещающий взгляд, а вот Уна кивает мальчику, без слов разрешая ему высказать своё мнение. Впрочем, какое у него может быть своё мнение?
- Для меня это всё так ново... - говорит он. - Я вряд ли бы вообще согласился на какой-нибудь животный орган... Но, сэр, я думаю, если ваш выбор помогает вам сохранить достоинство, то вы поступаете правильно.
Уил вперяется в него с таким гневом, что Лев тушуется.
- Но с другой стороны, если свиное сердце годится, то почему бы и нет? Если я ем свиные отбивные, как я могу запретить вам использовать свиное сердце, так ведь?
Старик вновь смеётся и вновь смех переходит в кашель.
- Э-э... может, я лучше подожду на улице... - Лев приподнимается со стула, готовый вылететь в дверь, но Уна удерживает его:
- Не вздумай. Очень полезно узнать мнение постороннего. Не так ли, Уил?
Уил отвечает не сразу.
- Мы можем многое узнать от посторонних, так же как и они могут многое почерпнуть от нас. И если древняя традиция способствует тому, чтобы твоя жизнь кончилась до времени, то зачем нужна такая традиция? - Он поворачивается к Леву, ещё раз делая его третейским судьёй: - Пум в резервации осталось маловато, Лев. Зато свиней, мустангов и овец - сколько угодно. Не вижу смысла в том, чтобы настаивать на органе от собственного духа-хранителя. Простая логика подсказывает: выбери другое животное. Разве не должен разум побеждать косность?
Лев понятия не имеет, что ответить. И тут он вдруг соображает, что, пожалуй, сможет выкрутиться из щекотливой ситуации.
- Нет, - говорит он. - В игре, основанной на чистом везении, всегда побеждает казино.
Мгновение молчания... а потом Уна вскидывает голову и заливается смехом:
- Ну, точно вам говорю - сова!
Точо сердито смотрит на Уила.
- Я хочу, чтобы ты сыграл мне завтра. Ты поможешь мне умереть спокойно и с достоинством. Своим отказом ты навлекаешь на меня позор. И ты позоришь себя тоже.
- Я буду играть тебе только для исцеления, дедушка, - говорит Уил. - После того, как ты получишь новое сердце.
Старик замолкает и лишь испепеляет внука взглядом, от его хорошего настроения и следа не осталось. Он отворачивается к окну, всем своим видом показывая, что визит окончен.
•
- В то время как ваша наука и экономика сосредоточилась на развитии технологии разъёма, наши учёные работали над методами пересадки органов от животных к человеку, - рассказывает Уил Леву по дороге домой. Уна на прощание поцеловала Уила с некоторой прохладцей в щёку и вернулась в мастерскую лютье. Уил подождал, пока она не скрылась из виду, и только потом достал гитару из-за камня. - Мы справились с проблемой отторжения органов и со многими другими трудностями, связанными с междувидовой пересадкой органов. Единственное, чего мы пока не можем пересаживать - это мозговую ткань животных. Животные думают не так, как мы, вот потому из этого ничего и не выходит.
- Но почему же вы не поделитесь этими знаниями с другими учёными? - спрашивает Лев.
Уил смотрит на него так, будто Лев только что дико сглупил. Может, так оно и есть.
- Мы поделились. Они не заинтересовались. Фактически, ваши учёные заклеймили наши методы как неэтичные, аморальные и вообще отвратительные.
Лев вынужден признать, что часть его сознания - та, что прониклась идеологией мира, где десятина и разъём считались делом нормальным - согласна с этим мнением. Удивительно, как мораль, которая, как ему казалось, всегда чётко разграничивает чёрное и белое, подвержена влиянию того, что тебе внушают сызмала.
- Ну и вот, - продолжает Уил, - для того, чтобы эта технология работала, наши умники-законники изобрели целый свод законов, основанный на нашей традиционной системе верований. Когда Люди Удачи достигают определённого возраста, они отправляются в духовное искание и находят своего духа-хранителя. Он может быть чем угодно: птицей, насекомым, любым другим животным. Само собой, после того, как Совет принял законы в связи с трансплантацией органов, вряд ли стоит удивляться, как много детей с подачи своих родителей назвали своим духом-хранителем свинью!
До Лева не совсем доходит, так что Уил объясняет, что самым биологически близким человеку животным помимо приматов является свинья.
- Пумы - самый худший случай, - говорит он. - Вид редкий, малочисленный, физиология сильно отличается от человеческой; к тому же хищники не созданы для долгой жизни, как травоядные, поэтому их сердца быстро изнашиваются.
- А кто у тебя дух-хранитель? - спрашивает Лев.
Уил смеётся.
- Со мной вообще завал, если мне понадобится орган! Мой дух - ворон. - Он на мгновение замолкает. Погружается в себя. Таким он становится, когда играет. - Все называют мою музыку божественным даром, но рассматривают её как обязанность. Я, видите ли, навлекаю на себя позор, если не отношусь к своей игре так, как им хочется! - Он сплёвывает на придорожный камень. - Я бы никогда не согласился на человеческий орган, братишка... однако в твоём мире есть много чего такого, отчего бы я не отказался.
- Как, например, аплодирующая толпа?
Уил на секунду задумывается.
- Как, например... когда тебя оценивают по достоинству.