- Свистнула. Вы-то откуда про то ведаете? А ежели и ведаете про кражу, давно бы уже стражников позвали. Стало быть, хотите от меня чего-то. Так чего же?
Старикашка потеребил бороду, размышляя, как ему со мной поступить. Я тоже хранила молчание, интуиция подсказывала, что с дедом можно договориться, если предоставить ему право вести разговор. Нашу молчаливую дуэль прервал хриплый стон наемника. Словно опомнившись, мой странный гость крякнул и, звонко хрустнув коленями, вскочил с лавки.
- Бери его за подмышку… Да не за эту, - старичок бодро оббежал охранника, взвалил его на себя.
Я растерялась. Подобрав неподвижного мужика с другой стороны, направилась было к дверям.
- Да куда ты… - проворчал дед, с усилием разворачивая нас обоих. – Знач так, я выведу тебя из замка, вместе с этим, - он мотнул бородой в сторону бесчувственного наемника, - А по дороге ты мне все расскажешь.
Подивившись такому повороту событий, я послушалась мелкого деда. Плавно разворачиваясь вокруг своей оси, как баба с коромыслом, мы странной многоножкой побрели в противоположную от двери сторону. Прогибаясь под тяжестью тела, я косым взглядом рассматривала старичка, стараясь понять, что ему надо.
Дойдя до очага, в котором еще тлели угли, дед оглянулся на меня и тихонько вздохнул. Бормоча про себя что-то вроде "все равно тут больше не появится", он нажал на потайной рычаг. Я не успела разглядеть, что именно старик сделал, от чего неприятно засосало под ложечкой - не люблю чего-то не понимать. Шкаф рядом с камином, тихо звякнув стоявшей в нем посудой, отъехал вбок, обнажив черноту. Маленький проводник потащил нас за собой в открывшийся проем. Навьи меня задерите, он что думает, что я летучая мышь? Тут же ни зги не видно.
Некоторое время мы брели молча, изредка поправляя охранника. В полной темноте я спотыкалась на каждом шагу и набила себе ни одну шишку.
- Кх-кхем, - я деликатно, как мне показалось, прокашлялась, - Ни буя не видно, милостивый сударь, - проворчала я, в очередной раз шваркаясь о холодный камень.
Стражнику на моем плече, судя по звукам, доставалось еще больше. Дед, кряхтя, щелкнул пальцами свободной руки и перед нами появился белый пульсирующий шарик, который тут же поплыл впереди.
Раньше я бы, конечно, очень этому удивилась. Но сейчас тело, висящее на мне мертвым грузом, и общая усталость заменили все эмоции, оставив только желание, поскорее завершить наше шестиногое шествие, так что я просто поставила галочку в мыслях.
- Дед, а ты вообще кто?
Старик, поправляя сползающего мужика, уперся ему головой в подмышку и обхватил, как даму за талию, снимая с меня немного чужого веса:
- Знамо кто, я здешний домовик, - он упорно пер вперед.
- И почему ж ты мне помогаешь? – смахивая пот с лица, поинтересовалась я, лихорадочно вспоминая, все, что знаю о домовых.
- Дык я пекусь о хозяйстве, а ты только людей взбаламутила: работа ж стоит. А так выпровожу вас из замка, сразу от двух бед избавлюся: от тебя и от рубина.
Я ничего не ответила, лишь сосредоточилась на шагах. Меня слегка пошатывало под тяжестью тела, а сырые ступени, которые уводили нас все глубже, грозили выскользнуть из-под ног. Воздух стал спертым, тяжелым, на лице выступила испарина, а капли пота, собираясь в ручейки, скатывались за шиворот. Дышать становилось все труднее: мы были уже глубоко под стенами.
- Почему же просто нас не сдать? – я прикусила язык: незачем подбрасывать домовику умные мысли.
Дорогу перегородил ручей, который проложил себе путь из одной стены в другую. А судя по влажным и заросшим плесенью стенам да нетронутому зеленому ковру мха, люди не пользовались этим ходом уже много лет.
- Ты камень ентот стащила, - старичок прошлепал по воде, таща нас за собой, - Что дивишься? Я все ведаю, что у меня в хозяйстве деется. А рубин тут оставлять нельзя. - Даже в мерцающем свете шара было видно, как занервничал после своих слов дедок.
- Так барон вроде этот камень хотел в местный храм передать? – пыхтела я.
Впереди нас встретил еще один поворот, я сбилась который по счету.
- Не собирается он его отдавать. А я ни в жись не допущу, дабы эта проклятущий булыжник тут хранился. Вчерась собственными ушами слышал: решил наш барин у себя его оставить.
Мне стало любопытно:
- А что с ним не так-то?
- Да все так, вроде: и жрет так же, и девок тайком водит после смерти баронессы, только хворать начал…
- Да не-е, я про рубин.
Мы остановилась перевести дыхание.
- Чуйство у меня плохое, не добрый этот камень. – Домовой поправил сползающего мужика. - А этого на кой ляд с собой тащишь? Ты ведь так и не ответила.
- Так он со мной, в доле, - прохрипела я, мысленно вознося молитвы, чтобы это нелепое путешествие наконец закончилось.
- Чёй-то не верится, - пыхтел рядом дед.
- Мы с ним еще до службы в замке сговорились. Всё. Больше не могу. – Я остановилась. Сил на сочинение правдивой истории не осталось, поэтому пришлось просто сменить тему. – Далеко еще до выхода?
Словно алконост пропела в ответ, и вскоре я почувствовала, как потянуло свежестью. Еще один поворот туннеля и ночное небо затянутое низкими облаками обрушилось на меня свободой. Домовой рядом бубнил что-то про проклятья, потом про замковые дела, но я давно перестала его слушать. Свалив наемника, блаженно выпрямилась. Жадно втянув свежий воздух, огляделась кругом. Замковая стена виднелась неподалеку, но расстояние было достаточным, чтобы спокойно, без суеты уйти. За спиной темнел нестройным рядом лес. Сложив всю картину вместе, решила, что все прошло довольно удачно, хотя с самого начала терзали сомнения по поводу этого дела: уж больно все гладко выходило. И в замок-то меня сразу взяли, и камень-то не в сокровищнице хранили, и охранник-то только один был. Я достала камень из-за пазухи, внимательно приглядевшись к нему. Рубин был идеален. Без вкраплений, чистый и яркий, как молодое вино. Без сомнений, это не подделка. Выходит, все мои подозрения оказались надуманными? Или нет? Хм, поживем-увидим.
От мыслей меня отвлек сердитый голос:
- Так ты отдашь платье или нет?
Я с удивлением обнаружила, что дедок все это время мне что-то рассказывал.
- Платье служанки верни, казенное ведь, - опять потребовал он.
Я, ничуть не смутившись, кое-как стянула наряд через голову и протянула старику. Домовик схватил одежду и, бормоча, что-то о порванном подоле, повернул обратно.
- Ты расскажешь обо мне кому-нибудь? – спросила в удаляющуюся спину.
Маленький хозяин повернулся и покачал головой:
- Если найдут тебя, найдут и эту проклятую штуку, - он ткнул пальцем в выступающий под балахоном камень. – Так что я – молчок. И еще. Совет один дам, по доброте душевной: коль и дальше этим лихим ремеслом промышлять будешь, то учись врать, чучундра.
Поворчав еще что-то про себя, старичок развернулся и растворился в темноте подземного хода.
Я немного постояла, осмотревшись вокруг, поправила меч наемника, который все это время тащила на себе вместе с хозяином, и ухмыльнулась обстоятельствам. Все складывается как нельзя лучше. Мне до смерти надоело кочевать из села в село, из города в город, перебиваясь редкими кражами. Ничего не поделаешь, жизнь вора – сплошные побеги. Но тут подвернулся шанс задержаться в Триннице: в краже рубина обвинят сбежавшего охранника, а про пропавшую служанку, проработавшую без году неделю, быстро забудут. Камешек этот можно втридорога продать и пожить, наконец, хоть какое-то время в свое удовольствие, не улепетывая посреди ночи от стражи.
Чуть ли не вприпрыжку от радости, поправив лежащий за пазухой рубин, направилась на восток в город, крыши которого уже начали освещаться первыми лучами восходящего солнца. Я шагала навстречу своим деньгам, вырученным от продажи камня, навстречу своему золоту, еще звенящему в чужом кармане, но уже такому родному, навстречу отдыху и вкусное еде.
Сзади, словно на прощание, раздался тяжелый вздох приходящего в себя стражника. Я оглянулась. Что ж, когда ты окончательно очухаешься, я уже буду далеко, возможно нежиться на пуховой перине в лучшем постоялом дворе Тринницы и сорить деньгами. Ну, а что будет с тобой, мне, в общем-то, без разницы.
Глава 3.
375 год от наступления Тьмы
Месяц Хлеборост
7 день
Брест сидел за столом, положив голову на сжатые кулаки, и напряженно думал. Морщины на лбу сложились в глубокие ущелья, а желваки от напряжения едва не прорывали натянутую кожу. Лешик молча наблюдал за думками друга, периодически плеская себе в кубок кваса. Молчание затягивалось, и хозяин дома, обнаружив, что квас в кувшине уже закончился, решил все-таки поинтересоваться причинами столь неожиданного визита.
- Та-а-ак… - протянул он.
Наемник вынырнул из своих мыслей и уставился на собеседника, в хату к которому он бесцеремонно ввалился пару часов назад.
- Ты же знаешь, что тут я могу доверять только тебе.
Лешик хмыкнул и, тихонько скрипнув лавкой, поднялся, бросив пустой кувшин в бадью с водой. За стеной тихонько заплакал ребенок, но скоро замолк. Мужчина бросил встревоженный взгляд на дверь и потер виски:
- Слушай, Брест, ты, правда, не вовремя. Я обещал жинке не встревать в мутные истории, а эта басня чистотой с болотную жижу. За твою голову назначили много золота. Очень много. И если тебя тут поймают, то еще и меня до едреной матери загребут. На кой тебе вообще этот рубин сдался?!
Наемник вскинулся и зашипел: