Не трудно отделить живых от мертвых, перевязать раны, остановить кровь, напоить и уложить отдыхать - сколько б их не было. Вид каждого выжившего в бою, даже ордынца, в конце концов, басурманин тоже тварь Божья, согревает душу и придает сил. Избавить от мучений, нанести удар милосердия своему, или полоснуть клинком по горлу голомозого, тоже дело не хитрое. Хуже, когда надо принимать решение - отжил тяжелораненый воин свое, или еще имеет шанс выкарабкаться. Все ж Тимофей, хоть и повидал за свою казачью жизнь вдоволь тел и рубаных, и колотых, и развороченных огневым зельем, а все ж - не лекарь. От того и боязно ошибиться: почем зря сгубить живую душу…
С наступлением сумерек, Тимофей разжег костер и стал стаскивать к нему всех уцелевших товарищей и крымчаков. И только когда уже нельзя было разглядеть даже собственных пальцев, Куница вынужденно прекратил поиски тех, кого лошади могли отнести в сторону от места основной сечи, и устало прилег рядом с огнищем. Следовало еще могилу для погребения выкопать, да мертвые товарищи не обессудят за задержку. Подождут до утра - им теперь торопиться некуда… А что басурманские традиции нарушены, так их сюда никто не звал, сами виноваты.
Хорошенько отхлебнув из фляги и кое-как зажевав хмельное зелье куском солонины, Тимофей закрыл глаза и провалился в глубокий сон.
Долго он спал, коротко ли - но когда открыл глаза, на дворе все еще была полночь. Вот только посветлело как-то вокруг. Во всяком случае - Млечный путь сверкал не так ярко, как обычно. Тимофей не сразу понял, из-за чего это происходит, в начале, даже на костер покосился, но тот уже едва теплился под толстым слоем золы. А когда узрел причину - не поверил глазам. Решил, что все это ему пригрезилось с устатку или лишнего глотка "лекарства".
Буквально в нескольких шагах от, постанывающих в забытьи, раненых, не касаясь ногами земли, в воздухе висела ослепительно-белая фигура высокого и крепкого мужчины, с еще более ярким нимбом над головой и огромными крыльями за спиной. Сложенными руками видение опиралось на рукоять большого двуручного меча, острием воткнутого в воздух перед его ступнями и пристально глядело на казака.
Тимофей громко икнул от неожиданности и окончательно проснулся. Но, видение и не думало исчезать. Более того, неуловимо-быстрым движением оно мгновенно и плавно переместилось вперед и теперь зависло прямо над мерцающими краснотой угольками. Отчего по лезвию меча, неведомыми рунами, поплыли зловещие кровавые блики.
- Вообще-то, все верно, - произнес вслух задумчиво Куница. - Это к мужикам-гречкосеям, да бабам с ребятней Костяная Старуха или Черный Косарь должен являться, а за душой запорожца - только Огненному Воину и приходить. Видно - ранившая меня стрела трупным ядом была смазана… Действует хоть и медленно - зато наверняка.
- Ошибаешься, Тимофей… - голос у видения был тихий, но раздавался словно отовсюду. - Ты не умер, а к утру совсем выздоровеешь. Рана у тебя легкая. Крови много потерял, вот и лихорадит. Но ничего - к утру отпустит. И сейчас ты не грезишь, не сомневайся. Я - архангел Михаил.
- Здравствуй, небесный воевода, - попытался подняться Куница, но обессилено прилег обратно. - Извини… Что-то я совсем умаялся. Ноги не держат…
- Не беспокойся понапрасну, - остановил казака архангел.
- Спасибо. Позволь узнать: чем я заслужил на такую честь? Вроде, особой праведностью никогда не отличался…
- Как в каждом деле свой мастер нужен, так и в вопросах веры - порой проповедника слово дороже злата встанет, а иной раз - меч воина доходчивее постулаты объяснить может.
Тимофей кивнул. С таким утверждением он мог согласиться.
- А пришел я к тебе потому, что хочу оказать казакам помощь в святой борьбе за веру и правду. Сильны вы, запорожцы, и телом, и духом, но без благословения небес - не устоите супротив зеленого знамени, да и красный крест на белом поле подомнет ваши земли и покорит живущих на них людей. Большая сила в тех хоругвях скрыта, не одолеть, идущих за ними, воинов одними лишь саблями да пищалями.
Еще пуще удивился Тимофей, но не подал виду. Взвешивая про себя: с лихорадки ему все это чудится, или на самом деле происходит? Заодно и промолчал - интересно, что архангел дальше говорить станет?
А тем временем небесный архистратиг слегка повел головой, и у него из-за спины чинно вылетели четыре бестелесных ангела, удерживая за концы малиновое полотнище, с отчетливо различимым даже в ночной тьме, вышитым на нем золотыми буквами девизом: "ЗА ВЕРУ, ЧЕСТЬ И ВОЛЮ!"
- Вручаю тебе сей штандарт, казак, дабы ты доставил его в Сечь, - промолвил торжественно Михаил. - Он не сделает вас непобедимыми, но умножит силы многократно. Особенно, когда казаки будут сражаться за те идеалы, что на нем начертаны.
Наверное, следовало что-то ответить, хотя бы из вежливости, но какое-то сомнение все еще не давало Тимофею окончательно признать, что он не бредит, а наяву, словно в Судный День, с архангелом беседует.
- Возьми, казак, не бойся, - по-своему оценил нерешительность Куницы архистратиг Михаил. - Ты удостоен большой чести, но, храбростью и умением своим, как никто другой заслуживаешь ее.
В молодые годы хватило бы одного упоминания о трусости, чтоб Тимофей без раздумий взялся за самое невыполнимое задание, но теперь, когда зрелость прожитых лет научила казака думать, прежде чем действовать, он преклонил колено, поцеловал край небесного знамени, но в руки не взял.
- Коль так велико к запорожцам благословение небес, почему ангелы не доставят хоругвь прямо в храм Покровы? Уж на Сечи-то, наверняка, найдется множество рыцарей гораздо более достойных принять ее из рук самого небесного архистратига. Зачем подвергать столь бесценный дар всевозможным случайностям? Запорожье далеко… Да и я - не Низового войска товарищ. Конечно, не мне судить о Божьем промысле, но даже страшно подумать: чего может лишиться казачество, всего лишь из-за одной шальной стрелы или пули…
Архангел ответил не сразу, а когда заговорил, озабоченности в его голосе было гораздо больше, нежели торжественности.
- Ты прав, казак Тимофей, и проявленная прозорливость лишь подчеркивает, что не зря мы с братьями именно тебя избрали для исполнения этой миссии. Прямое вручение оберега такой силы, не пройдет незаметно, а по Уложению - Правь не должна вмешиваться в людские дела. Поэтому штандарт этот, небесное воинство передает православному войску без ведома Господа нашего.
Ангелы тем временем упаковали бесценное полотнище в небольшой тюк и аккуратно положили его рядом с седлом казака.
- Неужто? - засомневался Тимофей.
Наблюдая слаженные действия крылатых детских лиц, казак окончательно решил, что бредит и разговаривает сам с собой. Отчего и осмелел не по чину. - Даже детям известно, что Господь наш - Всеведущ! Как же можно что-то сделать тайком от него? Опять темнишь, архангел?
- Истинная правда, чтоб мне Рая не видать… - побожился Михаил. - Ну, как тебе объяснить, попроще? Он, как будто бы ничего не знает. Вот, к примеру, ты сына своего часто ругал, узнав, что он в реку с дерева сигал или дрался на улице? Хотя все это ему было строжайше воспрещено…
- Так запреты все бабские, мне-то парня за что ругать? - искренне ответил Тимофей. - Чего перед самим собой лукавить? Сам таким был, вот и делал вид, что не заметил… А-а, я понял к чему ты клонишь, небесный архистратиг. Самому вмешиваться нельзя, но - если кто втайне казакам поможет, то и ладно. Так, что ли рассудили?
- Именно, - подтвердил архангел Михаил. - А чтобы тебе, казак, легче было исполнить предназначенное, от себя лично дарю тебе это оружие… - меч архистратига на мгновение исчез, а вместо него в руке небожителя возникла ладная сабля. - Оно, хоть и не серебряное, но в бою с нечистью очень даже пригодиться. Только понапрасну им не размахивай…
- Спасибо тебе на добром слове, ангельский воевода, - от всей души поблагодарил архангела Тимофей, торжественно принимая оружие и чувствуя при этом, как его тело наполняется силой и здоровьем. Потом немного помолчал в раздумье, и с сожалением закончил: - Жаль только, что когда утром я проснусь, то ничего этого, не только не увижу - но, даже, и не вспомню… Чай, не первое ранение - знаю, что от лихорадки, вызванной потерей крови, казаку может еще и не такое пригрезится.
Глава восьмая
Громко потрескивал в костре жирный сок, скапывающий с упитанной заячьей тушки, распространяя вокруг изумительные ароматы жарящегося мяса, - подпорченные тяжелым душком, предупреждающем о неотвратимом превращении аппетитного жаркого в совершенно несъедобные угли. Но ни Тарас, ни вновь принявший человеческий облик Степан, в задумчивости не обращали на это неприятное обстоятельство никакого внимания.
- А я еще был уверен, что ничего более невероятного, нежели моя история, с человеком и произойти не может, - наконец нарушил затянувшееся молчание несостоявшийся ученик чародея. - В такую диковину и в самом деле трудно поверить…
- Хочешь сказать, - отозвался Тарас, - что приснившийся мне сон, обычное сновидение. А на самом деле ничего подобного не происходило?