Побратимам только-только хватило времени, чтоб вывалиться из смертельной западни, вместе с добычей, как внутри потревоженной ими горы, что-то ужасающе загрохотало, взвизгнуло, надсадно ухнуло, и густое облако пыли шугануло наружу, словно дробью обдав спины убегающих людей мелкими камушками. А вход в волшебную пещеру наглухо запечатало здоровенным валуном. Из-за чего склон стал напоминать рот исполина, с застрявшим в нем слишком большим куском яблока.
Глава седьмая
Пламя небольшого уютного костра, разожженного буквально в нескольких шагах от совершенно безопасного теперь ущелья, бросало отблески на груду украшений из самоцветных камней и разнообразную золотую утварь, небрежно высыпанную на расстеленную попону.
- И вот из-за этих цацек стоит убивать и подвергать свою бессмертную душу вечным мукам и проклятиям? - с недоумением произнес Куница. - Неужто золотая миска настолько лучше глиняной посуды, а ложка - деревянной? Или, может, - нацепив на себя гроздь украшений - уродина превратиться в красавицу, а старуха в молодуху? Нет, не понимаю…
- Это от того, друг, что жил ты в тех местах, где в обиходе другие ценности, - усмехнулся Степан. - Подлинная стоимость вещей не только в том, что видят твои глаза, а в их потаенных возможностях, в том - что за эти предметы роскоши можно выменять или купить.
С этими словами он взял из кучи какую-то безделушку.
- К примеру, вот за этот перстенек, любой вельможа, без раздумий, отдаст десять золотых дукатов. А теперь прикинь, сколько ты на эти деньги сможешь приобрести всего нужного и важного для себя лично?
- За десять золотых-то? - переспросил Тарас. - Даже не стану перечислять - язык устанет.
- То-то и оно… - наставительно произнес богатырь, явно кому-то подражая и тоном, и жестами. - Есть ценности сегодняшние, а есть - вечные. Я сейчас не о духовном… О них пусть церковь печется. Вот, к примеру, еда или одежда для человека важнее украшений, но только пока он голоден или, как я сейчас - раздет. А если он сыт и в тепле обитает? Куда девать лишнее? Впрок запасать? Можно, но лишь до определенных пределов и на короткий срок. Как не копти окорок, а через два-три года его даже псы жрать не станут. Одежда тоже слежится или моль побьет… А вот такой камешек - и год пролежит, и сто. Не занимая места и не требуя ухода… Самому не пригодиться - детям или внукам останется. Которые, в тяжкую годину, вспомнят рачительного предка с благодарностью… Потому и льют люди кровь, свою, а чаще - чужую, чтоб успеть нахапать побольше, на первый взгляд, ни на что не пригодного хлама.
- Да знаю я… - буркнул Куница. - Не с неба упал… Просто: как-то неправильно это. Аж с души воротит! Смотреть тошно.
- Это из-за проклятия, наложенного на клад. Вот отдадим десятину церкви, и тем, кого призрак атамана назвал, сам увидишь - в момент полегчает. Самому себе удивляться станешь: как такая чушь в голову лезла.
- А если не стану? - насупился Тарас.
- Тогда станем мы с тобой, побратим, как два апостола разъезжать по свету и раздавать деньги на благие и добрые дела… - засмеялся Степан. - А для начала - поделись с ближним кафтаном.
- Может, обратно в коня превратишься? - пошутил Тарас. - В его шкуре тебе теплее было?
- Слушай, а ведь дельная мысль! - восхитился богатырь. - Как я сам не подумал. Без узды на морде я все равно смогу говорить, а внешность моя тебе без разницы. Тем более - сейчас, когда нас и так никто не видит.
И не успел Тарас ему ответить, как Степан забормотал что-то невразумительное, пощелкивая пальцами, крутнулся юлой, а мгновение спустя - вместо него у костра возлежал огромный медведь, с потешной белой челкой меж круглых ушей. Не из самых больших зверюг, но достаточно здоровенный, чтобы Куница непроизвольно отшатнулся и потянулся за саблей.
- Тихо, тихо… обойдемся без членовредительства. Свои… - проворчал косолапый, скаля клыки. - Спасибо, что надоумил. Так гораздо теплее… Я оказывается изрядно продрог без одежды. Все-таки человеческий облик причиняет много неудобств. Так - куда сподручнее.
- И долго ты теперь в этой… одежде ходить будешь?
- Во всяком случае до утра, уж точно останусь…
Куница помолчал немного, задумчиво поглядывая на довольную морду своего товарища, столь неожиданно оказавшегося еще и оборотнем. Тогда как память, совершенно не к месту, услужливо рисовала, ощерившуюся в злобном оскале, пасть волкодлака-ротмистра.
- Да спрашивай уж, - добродушно буркнул, почесываясь, Степан. - Чего томишься? Чем быстрее все недомолвки между нами исчезнут, тем прочнее станет доверие. Я ж понимаю: судьба судьбой, а дружбу еще заслужить надо. Не терпится узнать, как я в обучение к чародею попал?
- Не помешает… - кивнул утвердительно Тарас.
- А тут и тайны никакой нет… Я, видишь ли, с детства рос не по годам крупным и очень ленивым. И хоть уродился самым старшим из братьев, ничего меня не интересовало, все было безразлично и никакое порученное дело, даже самое пустяковое, я никогда не доводил до конца. Многие мастера поначалу, видя мой рост и силу, охотно брали к себе учеником-подмастерьем, но из-за упомянутой лени довольно быстро прогоняли. Матушка с отцом бились со мной, бились, но все их усилия были тщетны. А жили мы, надо сказать, бедно, почти впроголодь. Как отец не старался, но прокормить восемь ртов ему одному было, ой как не просто. Особенно, когда вошедший в лета и силу сын-первенец жрет за троих, а помощи от него совершенно никакой. И вот однажды батяня не выдержал. Велел матушке собрать небольшую котомку, вывел меня за порог и выпроводил с подворья увесистым пинком в зад. Сопровождая свое родительское благословение следующим напутствием:
- Мир перед тобой, сынок. Сейчас сентябрь, до зимы не так и далеко. Но, если поторопишься - еще успеешь обрести крышу над головой. А теперь: иди куда хочешь, ищи себе место в жизни. Учись, к чему душа ляжет, но знай: обратно в дом пущу, только если настоящим мастером станешь. А нет - так и пропади ты пропадом. Кормить мне тебя нечем, да и вообще - чем иметь такого непутевого сына, лучше сироту на воспитание взять. Тот хоть нашу с матерью заботу оценит и к старости помощь окажет…
Потом, правда, догнал меня в воротах. Обнял, заплакал и благословил уже по-настоящему. Да мне, веришь, все это как-то без разницы было. Словно, и не обо мне речь… - белобрысый "медведь" вздохнул так, что над углями в кострище вновь заплясали алые язычки, и продолжил.
- Так вот… шагал я, значит, шагал цельную неделю, а может и две, куда глаза глядят, пока не забрел в такую глушь, что даже вообразить трудно. Главное - как сюда шел, тропка была. А когда понял, что заблудился и захотел воротиться - одна непроходимая топь кругом. Только тот островок, на котором я стоял сушей и оказался. А вокруг вонючая жижа булькает, и будто манит кто-то из глубины. Оценивающе так на меня поглядывая. Испугался я до жути. Сел, где стоял, и заплакал от жалости к себе. Тут вдруг слышу, кашляет кто-то рядом. Оглянулся: старичок рядом стоит. Махонький сам из себя, а взгляд цепкий, что у ястреба.
- Далече путь держишь? - спрашивает.
- А куда глаза глядят… - отвечаю. - Тебе то что?
- Что ж они у тебя так плохо смотрят, что в трясину завели? - смеется. - Или ты зрение бережешь, и в дороге глаза руками закрываешь?
- Ну и завели, мое дело… Если так и так погибать, то какая разница - сегодня или завтра?
- Вот как? - удивился старичок. - А с чего это ты, отрок неразумный, погибать собрался? Если не секрет…
Ну, я и выложил ему всю свою историю. Видно, соскучился по разговору. Ведь столько дней словом не с кем перемолвиться было.
- Хе-хе! - восхитился странный старик, оглаживая длинную бороду. - Вот так мы все и мечемся по миру, словно слепые кутята, не понимая ни своего резона, ни - предназначения. А потом - раз, и судьба свершилась… Не поверишь, но как раз сегодня, впервые за много лет, я вышел ученика себе подыскать. А тут ты сидишь, помирать собравшись… Считаешь, случайно так? Ну-ка, отвечай: ты согласен, пойти в обучение к чародею?
- Почему бы и не согласится… - пожал я плечами, даже не вникая в смысл вопроса, настолько мне все было безразлично. - Да только все прежние учителя прогоняли меня уже на вторую седмицу. Больно ленивый я к наукам… Никакое умение ко мне не пристает. Ни к рукам, ни к голове…
- Не бойся, - отвечает старичок. - Я не прогоню. Мне как раз самый ленивый и нужен. Чтоб весь день лежал, ел, пил и ничегошеньки не делал. Так как - по рукам, отрок?
Я и согласился. Подумав при этом, что сбежать всегда успею. А пока, в тепле, да сытости до весны пересижу…
- Любопытная история… - помотал головой Куница, под отчетливо насмешливое фырканье сивка. - Мне бабушка даже сказок таких затейливых не рассказывала. Зачем же волшебнику столь никудышный ученик понадобился? Ведь это, как я смекаю, тот самый чародей, который тебя в коня оборотил. Я правильно догадался?
- Тот самый, да не тот самый… - еще раз вздохнул Степан. - И не ученик ему был нужен, а просто молодой и здоровый юноша… Одряхлел он совсем, вот новое тело себе и подыскивал. Но прежде, чем совершить обмен, хотел, чтоб я еще немного повзрослел и подучился, заодно, кое-чему. Вот только благодаря этой задержке я и смог спастись от столь страшной участи… Успел понять, что к чему - и вовремя сбежать. Превратившись, для этого, в лошадь одного из гостей чародея. Очень редко, но заглядывали к нему разные люди. За зельем колдовским или еще чем-то. Вот только, впопыхах, не сумел я разглядеть, что на ней заговоренная уздечка оказалась… Досадная случайность, а мне из-за нее больше года в конском обличии довелось побыть… Спасибо тебе - освободил от заклятия.