Дженни решила запомнить это место: ей хотелось бы встретиться с иерусалимскими христианами и послушать проповедников, но, конечно, не сейчас. Она ускорила шаг и поспешила нагнать Ланселота.
Они прошли весь старый город насквозь и подошли к высокой древней стене с большими воротами. У ворот стояла охрана, но никого не задерживала: в обе стороны беспрепятственно проходило множество народа.
Прошли и они, и сразу же оказались в новой части города, резко отличавшейся от старого и архитектурой, и людьми на улицах. Старый город был построен из особого светлого иерусалимского камня, делавшего Вечный город солнечным в любую погоду, а в новой части Иерусалима дома были такие же, как в кварталах поздней застройки любого города - бетон, стекло, металл. Ни разрушенных, ни заброшенных домов они не здесь не увидели, а люди были довольно хорошо одеты. Дженни с удивлением отметила, что в толпе попадается много нарядных, изобретательно причесанных женщин с ярко накрашенными лицами. Первое, чему удивились Ланселот и Дженни, были мобили, то и дело проезжавшие мимо них по улицам; некоторые были шикарными, с прозрачными купольными крышами и множеством блестящих деталей. Когда один из них остановился неподалеку от них и из него вышел водитель, Ланселот заметил рулевое колесо перед приборной доской: мобиль был перестроен, чтобы ходить без электроники. Но в основном по улицам сновали "современные" виды транспорта - грузовые и пассажирские тележки, запряженные ослами, велосипеды с колясками-прицепами, рикши и даже носилки-портшезы, носимые клонами. Но больше всего было пешеходов, и казалось, что все жители города двигались в одну сторону - к подножию Башни, и когда Ланселот и Дженни подошли к ней, они поняли, что так оно и есть.
Вавилонская Башня стояла на просторной площади, полностью запруженной народом. Основание ее издали казалось темно-красным, но вблизи они разглядели, что оно такое же аспидно-черное, как и вся Башня, и лишь окружено колоннадой тесно поставленных красных прямоугольных колонн. Проходы между колоннами были перегорожены высокими оградами из железных прутьев с охраняемыми воротами. Люди толпились у ворот и проходили в них небольшими группами, что-то предъявляя при входе охранникам. Дженни и Ланселот остановились.
- Неужели там проверяют коды? - удивился Ланселот. - Я думал, что после того, как погибла электроника Планеты, коды потеряли всякий смысл.
- Ланс, - сказала Дженни, - а ведь от моего кода даже следа не осталось. Что будем делать?
- Покажи-ка руку! В самом деле, будто и не было никогда… Нет, ты только взгляни, мой тоже совсем побледнел, еле виден! За пределами Иерусалима никто давно не пользуется персональными кодами, а здесь их а я он спрашивают? Ты постой здесь, Дженни, поеду узнаю, в чем дело. Через минуту вернулся.
- Дженни, люди предъявляют охранникам вовсе не коды, а билеты на исцеление. - А где можно взять такие билеты?
- Сейчас нигде, на очередное исцеление билеты уже давно распроданы, но я могу пройти и без билета: тех, кто хочет получить исцеление, пропускают и так. - Я не отпущу тебя одного, Ланс!
- Подожди, Дженни. Скажи, ты сможешь найти отсюда дорогу на причал, где мы оставили "Мерлина"?
- Думаю, что да. Надо войти в старый город через Яффские ворота, выйти через Львиные, спуститься вниз и взять немного влево.
- А ты сможешь найти тот островок, где мы пасли Патти? - Конечно.
- Возьми катамаран и отправляйтесь туда с Патти. Ждите меня там. Я поеду к Мессии один.
- Ланс, что ты говоришь? Я тебя не оставлю!
- Другого выхода нет, Дженни. Ты только доберись до острова, а там, я уверен, ты будешь в безопасности. Ты станешь смеяться, но я там молился за тебя твоему Христу.
- Я не стану смеяться, - сказала Дженни, и глаза ее наполнились слезами. - Но, Ланс, прошу тебя, давай вернемся!
Ланселот молчал и, кажется, уже не слушал Дженни: он увидел, как экологисты пропустили в ворота человека в инвалидной коляске.
Мимо них прошли два офицера экологиста. Один пристально посмотрел на Ланселота и спросил:
- Ты на исцеление? Участник? Скажи, парень, на какой подъем ты рассчитываешь? Я бы на тебя поставил. Даю полпланеты за информацию.
- Я не знаю, о чем вы говорите, офицер. Извините, - резко бросил ему Ланселот и повернулся к девушке. - Хватит, Дженни. Сейчас не время для дискуссий, на нас уже поглядывают. Не хватало, чтобы нас арестовали перед самым концом пути: не забывай, что печать Мессии на мне почти не заметна. Ступай, Дженни! Поцелуй меня и уходи.
- Стой, Ланселот! Я иду с тобой, и будь что будет, - крикнула Дженни и решительно схватилась за спинку коляски.
И тут Патти вдруг вырвал у нее из рук повод и с криком помчался прочь от ворот.
- Патти! Непослушный! Вернись сейчас же! - закричала Дженни.
- Не бросай его одного, Дженни! - сказал Ланселот, видя, что она не знает, что ей делать - бежать за осликом или оставаться с ним. - Я не пропаду, а его могут украсть и пустить на мясо. Ты же не хочешь, чтобы Патти съели? - Патти, вернись!
- Беги за ним! Со мной все будет в порядке, не волнуйся, дорогая моя!
- Я потом разыщу тебя, Ланселот! - крикнула Дженни и помчалась сквозь толпу за осликом.
Глава 10
Ланселот еще немного постоял, глядя вслед Дженни, бегущей против движения по запруженной народом улице, потом потерял ее из виду и только тогда направился к воротам.
- На исцеление? - спросил экологист в воротах. - Да. - Однако ты здоровенный парень. Откуда? - Из Скандинавии.
- Оно и видно. Говорят, у вас там еще хлеб растет. А как зовут? - Ларе Кристенсен.
- Ты, верно, хочешь полного исцеления, Ларе Кристенсен?
- Конечно!
Наконец-то хоть один человек сказал ему что-то вразумительное. Но тут же все опять запуталось.
- Я на тебя поставлю, Ларе Кристенсен, - сказал охранник и похлопал его по плечу. - Ты до какого финиша идешь?
Ланселот ничего не понял, но решил ответить так, чтобы не рассердить экологиста. - Я еще не решил.
- Жаль. Поставлю на тебя, когда объявят твой финиш. Смотри, не подведи! - Постараюсь. - Удачи тебе, Ларе Кристенсен!
Все еще оглядываясь в ту сторону, где скрылись Дженни с Патти, Ланселот проехал в ворота.
За оградой и красными колоннами вся территория оказалась еще теснее запружена народом: коляску толкали со всех сторон, его просто несло в потоке людей, и Ланселот боялся, что ее вот-вот опрокинут. Каким-то образом он оказался у одного из широких входов на первый ярус Башни, где толпа крутилась водоворотами, кричали придавленные в тесноте и давке, повсюду звучали резкие команды экологистов.
- Давай твой билет! - потребовал у него экологист, стоявший в проходе между колонн, и протянул руку.
- Какой билет? - одернул его напарник. - Ты что, не видишь? Это же участник! Проезжай и кати сразу направо - там тебя встретят.
Ланселот поехал направо, куда вместе с ним охранники направили еще несколько человек. Двое из них шли на костылях. Тут их встретил человек в зеленой форме с красной повязкой на рукаве: на повязке был нарисованы белые скрещенные костыли, а ниже шла надпись - "ГОНКИ".
- Сюда, паломники, ко мне! - скомандовал распорядитель. Ланселот и его попутчики подошли к нему.
- Никто не передумал? - спросил распорядитель, оглядывая небольшую группу больных и увечных. - Еще не поздно. Вы можете отказаться от исцеления и уйти отсюда. Если толпа вас пропустит, конечно. Люди не любят, когда их лишают любимого развлечения. Кандидаты на исцеление молчали.
- Молодцы, ребята, - одобрил распорядитель. - Ну, спортсмены, двигайте за мной!
Ланселот уже стал прозревать истину, хотя она была ему неприятна: неужели люди собираются на исцеление, как на зрелище? Он вспомнил, что когда в новостях показывали исцеления больных Мессией, они всегда проходили при большом скоплении народа, чаще всего на стадионах. А может, он излишне подозрителен, и все эти люди полны не только любопытства, тоже, впрочем, извинительного, но и сочувствия? Может, они просто хотят разделить со страждущими ожидание и восторг чуда - отсюда и толпа, и ее энтузиазм.
Распорядитель провел всех прибывших на исцеление сквозь дальние ворота, за которыми оказался обширный холл уже внутри Башни. Этот холл шел вокруг всего первого яруса и был перегорожен на отсеки стеклянными стенами, так что можно было заглянуть далеко в обе стороны: и все же кривизна стен Башни была совершенно незаметна, и длинный стеклянный коридор казался прямым.
Паломников завели в огромный грузовой лифт и спустили вниз на несколько этажей. Там они вышли в серый коридор, освещенный голубоватыми светильниками, а оттуда распорядитель провел их в большой зал с низким потолком и металлическими скамьями вдоль стен. На скамьях по периметру зала и в середине его на своих колясках сидела добрая сотня паломников - инвалиды, увечные, слепые, больные. Между ними ходили люди в зеленой форме с эмблемой гонок на рукаве, что-то у них спрашивали и заносили ответы на большие разграфленные листы. За ними семенили клоны.
К Ланселоту тоже подошел распорядитель, бодрый и дружелюбный на вид. Он спросил его имя, записал и объявил, что Ланселот выступает под номером 33 033.
- Смотри-ка, друг, у тебя счастливый номер, - сказал он Ланселоту. - А может, это тебе подсказка - остановись на тридцать третьем ярусе.
- Для чего эти номера? - спросил его Ланселот.