- Я думаю, это значит, что вы все заблуждались: Мессия вовсе не враг христианства - иначе он никогда не украсил бы свою резиденцию крестами.
- Они такого кровавого цвета, что на них страшно смотреть!
- Уже и на кресты ей страшно смотреть! Тебе, Дженни, не нравится все, что исходит от Мессии.
- Так оно и есть, - вздохнула Дженни. - Мне так грустно, Ланселот!
- Это печаль от усталости. Тебе не мешало бы поспать. Рано утром мы пойдем в город. - Как скажешь, Ланселот…
Но оба они не смогли уснуть в эту ночь: с берега до самого утра доносились барабаны, визгливая ритмичная музыки, залпы и завывания фейерверков. Они так и просидели до самого рассвета, укрывшись одним одеялом, глядя на огни ночного города и изредка переговариваясь. Зато на островке, к которому они причалили, всю ночь стояла полная тишина.
На рассвете они увидели, что весь островок занимает довольно высокая гора, и вся она покрыта садами, среди которых кое-где виднеются белые стены и зеленые крыши, а вверх от причала идет неширокая каменистая дорога. Людей на острове они не видели, вокруг по-прежнему стояла тишина.
- Ланселот, давай пустим Патти немного попастись, - предложила Дженни.
- Пожалуй. Да и тебе, наверное, охота походить по твердой земле, Дженни?
- Да, очень. Столько дней в море! Мы пойдем с Патти и поищем чего-нибудь зелененького ему на завтрак.
- Я поеду с вами, мало ли что… Подозрительный какой-то остров, уж очень на нем тихо.
Дженни опустила сходни и помогла Ланселоту выкатить коляску на старый деревянный причал. Патти быстро нашел себе по-травушку - кусты чертополоха возле стены, идущей вдоль улицы. Дорога наверх была вымощена выщербленными известковыми плитами. Дженни осталась с осликом, а Ланселот тихонько поехал дальше по пустой улице. Он поднялся немного вверх по дороге и вскоре увидел в стене незапертые железные ворота. Он подъехал и заглянул в приоткрытые створки: за ними был тенистый сад, спускающийся к воротам широкими террасами. Вьющаяся пологая дорожка из белых плит перебегала с террасы на террасу, а на самой верхней стоял золотисто-белый храм с золотыми куполами-луковицами и крестами. Ланселот въехал в ворота и покатил вверх по дорожке. На ней он никого не встретил, но ему показалось, что чуть дальше под деревьями прямо на земле спят люди. Он поднялся на следующую террасу и увидел маленький красный огонек перед иконой Божией Матери в деревянном киоте, установленном на столбике из белых камней. А дальше он увидел светлую скалу, увитую плющом, в ней вход в темную пещеру за железной решетчатой дверью. Ланселот подъехал к двери и заглянул в нее. Внутри пещерка была неглубокой, размером с большую комнату. Прямо напротив двери на каменной стене висели иконы, под ними висели горящие лампады, а на каменном полу стояли черные кованые подсвечники. Ланселот тронул дверцу - она была не заперта. Он заехал внутрь. В пещерной часовне было прохладно и пахло ладаном. Самая большая из икон изображала Иисуса Христа в Гефсиманском саду. "Моление о чаше", - вспомнил Ланселот и подъехал ближе. Он долго вглядывался в скорбный лик Христа.
- Опять Ты, - сказал он Христу. - Куда я ни пойду, везде меня встречаешь Ты. Что это значит, а? Христос на иконе молчал.
- Если бы я умел молиться Тебе, - про должал Ланселот, - я бы попросил Тебя помочь моей Дженни. Ее христианское имя Евгения, впрочем, Ты ведь это Сам должен знать. Она в Тебя верит. Но и меня она очень любит. Она такая маленькая, глупая и верная девочка, а Ты такой всемогущий, и всесильный, и Ты, конечно, не станешь ревновать ее ко мне и наказывать за эту простенькую человеческую верность! Если Ты меня слышишь, исполни мою просьбу - побереги нашу Дженни. Для себя я у Тебя ничего не прошу: то, что мне нужно, мне даст Мессия… Я уже не очень верю ему, Тебе я могу в этом признаться. Но я должен ему довериться и пройти свой путь до конца, чтобы исцелиться. А Ты, как там у вас говорится, спаси и помилуй рабу твою Евгению. Ну вот, я сказал Тебе все, что хотел. Аминь.
Ланселот кончил молиться, еще немного посидел, глядя на икону "Моление о чаше", а потом покинул пещерную часовню, аккуратно закрыв за собой дверцу. Он спустился вниз по дорожке и выехал из таинственного сада через распахнутые ворота.
Он вернулся туда, где оставил Дженни с Патти. Ослик все еще хрустел чертополохом.
- Совсем рядом такой шумный город, - сказала Дженни, - а тут так спокойно, так тихо.
- Да, тут хорошо, - согласился Ланселот. - Между прочим, там наверху храм с золотыми куполами и православными крестами, а ниже в саду много людей, они спят прямо на земле под деревьями. Мне на коляске было туда не проехать, да и я все равно не решился бы никого разбудить. - О пещерной часовне и о своей молитве Ланселот не стал говорить Дженни, только добавил: - Мне кажется, в случае чего ты можешь найти тут своих единоверцев. - В случае чего, Ланселот?
- Ну, в случае чего-нибудь неожиданного. Я боюсь за тебя, Дженни.
- А я за тебя. Может, вернемся? Разве так уж плохо нам было в Бабушкином Приюте, Ланс? Дети тебя любят… Мы могли бы пожениться.
- Дженни, прошу тебя, не начинай все сначала! У меня есть реальный шанс встать на ноги, неужели я теперь от него откажусь, в трех шагах от цели? - Ох, Ланселот… - Пойдем к "Мерлину", Дженни.
Они спустились к катамарану, завели на него Патти и отчалили от чудесного острова.
Возле непрерывной цепи иерусалимских причалов им пришлось изрядно покрутиться, лавируя между других мелких судов, весельных, парусных и моторных, пока они, наконец, нашли платный причал для паломников и пришвартовались. На причале дежурил пожилой еврей, собиравший плату за стоянку продуктами и золотом. Расплатились с ним двумя банками рыбных консервов - по одной за неделю. Сторож клятвенно заверил, что не пустит на палубу катамарана посторонних. Он же подтвердил: да, Мессия по-прежнему творит исцеления.
- Если тебе повезет, парень, ты можешь не только исцелиться, но и заработать на этом хорошие деньги! - сказал он Ланселоту. - Я бы на тебя, во всяком случае, поставил. А идти к Башне отсюда надо через старый город. Пройдете мимо источника - в нем, кстати, вода очень чистая, можете ею запастись, потому что вода в городе стоит дорого, и она плохая. Потом поднимитесь к городской стене, войдете через Львиные ворота, пройдете через весь старый Иерусалим и через Яффские ворота выйдете в новый город. А там любой покажет вам короткий путь к Башне. Да вы и так не заблудитесь, ее отовсюду видно.
На торговых улицах старого Иерусалима сновали, суетились, толпились горожане в пестрой, но почти одинаково бедной одежде. Группами по двое, по трое сквозь толпу проходили экологисты, перед ними молча расступались.
Дженни шла рядом с коляской Ланселота, одной рукой держась за его руку, а другой ведя в поводу Патти.
Торговцы умоляюще и назойливо зазывали прохожих в свои лавчонки, возле которых на столах были разложены вяленые финики, бобы, травы, сушеная и копченая саранча, рыба подозрительных пород, явно выловленная в отравленных водах Средиземного океана. Ланс удивился: он знал, что в пищу людям годится только рыба из северных морей: рыба с генетическими изменениями из внутренних морей и Средиземного океана, конечно, давала некоторое ощущение сытости, но организмом усваивалась плохо и нередко вызывала отравления и болезни.
Попадались на улицах и мясные лавки, у дверей которых на прилавках лежали мелкие ободранные тушки.
- А что это у вас за мясо? - полюбопытствовал Ланселот, проезжая мимо прилавка мясника. - Дичь, - коротко ответил тот. - Какая дичь?
- Обыкновенная. Вороны, крысы, суслики, ящерицы… Берите, все свежее, с ночной охоты.
Продавалась поношенная одежда, плетеная обувь, тростниковые циновки и разнообразный домашний скарб. Попадались и вовсе несуразные вещи - обручи для Реальности, персоники, старинные компьютеры, запасные части для мобилей. Покупатели были подстать торговцам и их товару: с темными лицами и голодными глазами, в ветхой одежде, они бродили между лавочек, изредка останавливаясь и торгуясь. Между прохожими шныряли мальчишки, предлагая из-под полы батарейки Тесла, в которых, по их заверениям, якобы еще оставалась энергия, и просто выпрашивая подачки.
Толпа шумела на разные голоса, а громче всех кричали продавцы воды. Питьевая вода пользовалась неизменным и постоянным спросом, ее продавали стаканами и кружками, зачерпывая или наливая из бидонов, чайников, из пластиковых канистр и бутылок. Большинство торговцев водой носило воду на себе, но некоторые расхаживали по рынку с ослами, нагруженными пластиковыми контейнерами с кранами. Патти на таких осликов косился с любопытством.
- Если нам придется тут задержаться, - сказала Дженни, - мы тоже можем торговать водой. У нас на катамаране достаточно пустых канистр.
- А воду будем брать в источнике, - рассеянно сказал Ланселот, лавируя между прохожими. Но он, кажется, почти не слушал Дженни.
Дженни попал камешек в туфлю, и она на минуту остановилась, чтобы нагнуться и вытряхнуть его и чуть отстала от коляски Ланселота.
- Если ты идешь слушать пророков, сестра, то тебе сюда - направо, - услышала она над собой тихий голос. Она подняла голову и увидела женщину в длинном покрывале, глядевшую на нее искоса, слегка отведя от лица темную ткань. - Каких проповедников? - спросила она.
- Илию и Эноха, конечно, - ответила женщина. - Если хочешь, можешь идти со мной.
Дженни поглядела направо и увидела, что некоторые прохожие покидают толпу и уходят в узкий, похожий на щель, проход между двух глухих стен.
- Нет, я иду к Башне, - ответила Дженни. - Далеко это?
- А мне показалось, что ты христианка, - не ответив на вопрос, сказала женщина, над винула на лицо покрывало и быстро скрылась в воротах.