Глава 15
СТРАЖ СВИТКА
Хемуасет по достоинству оценил дом, который, как ему сказали, принадлежал Табаби.
Пожалуй, один из самых лучших среди тех, что он видел по приезде в Бубастис.
Высокий, в два этажа, огороженный прочной кирпичной стеной. Все правильно, именно в таком и должна жить семья человека столь высокого положения, какое занимал главный пророк богини Баст, дочь которого и была предметом грез и вожделений царевича.
Вспомнил, как впервые увидел ее в Мемфисе. Два месяца назад.
Был храмовый праздник Птаха. Хемуасет, как верховный жрец великого бога, готовился к торжественному шествию и жертвоприношению. Не доверяя своим помощникам, вышел во двор храма, чтобы лично убедиться, что все в порядке и все жертвенные животные доставлены в необходимых количествах. И вот тут он увидел ЕЕ.
Она шла в окружении толпы служанок, прекрасная, как сама богиня Исида. Высокая, стройная, с густой гривой волос, ниспадающих до пят и не прикрытых по придворной моде париком. Тонкие покровы одежд не скрывали всех округлостей и изгибов ее восхитительного тела. Золотые и серебряные украшения, усыпанные драгоценными камнями, равно как и количество прислуги, ловящей каждый взгляд и выдох хозяйки, свидетельствовали о том, что она из богатой и знатной семьи.
Принц в мгновение ока потерял голову. Забыл об обязанностях, семье, о том, что на праздник должен прибыть собственной персоной его божественный отец, владыка Обеих Земель Рамсес Усермаатра, жизнь, здоровье, сила.
- Пойди, выясни, кто она! - послал хему-нечера Джехути.
Тот, немедля, отправился выполнять поручение царевича и вскоре вернулся, сообщив, что это Табаби, дочь главного пророка богини Баст из Бубастиса, прибывшего с семьей в столицу, чтобы предстать перед фараоном.
- Слушай, - схватил он Джехути за плечо. - Она должна быть моей! Предложи ей от моего имени десять слитков золота за час, проведенный со мной. Если у нее есть какие-либо тяжбы или жалобы, я все устрою. Мы встретимся в укромном месте, где никто на земле не отыщет нас…
Помощник трусцой вновь отправился к прекрасной девушке. Служанки сначала не хотели подпускать его близко к своей госпоже, но она знаком укротила их рвение и велела хему-нечеру приблизиться. Выслушав то, что он, переминаясь с ноги на ногу, пролепетал, Табаби повернула лицо в ту сторону, где стоял Хемуасет, и, гордо закинув голову вверх, громко рассмеялась. Затем вытянула руку в направлении принца и что-то сердито ответила.
- Ну, - нетерпеливо топнул ногой Хемуасет, - что она сказала?
"Идите, скажите Сетне Хемуасету, - с закрытыми глазами, втянув голову в плечи, слово в слово передавал ответ девушки Джехути, - что я дочь жреца из высокого священнического рода, а не низкая шлюха. Если он желает сделать со мной то, что пришло ему в голову, пусть приезжает в мой дом в Бубастисе. Он меблирован, и там спокойно можно заняться всем тем, чем обычно занимаются мужчины и женщины, не ища укромного места и не равняя меня с грязной уличной девкой!"
- Да как она смеет?! - поразился царевич. - Так дерзко говорить со мной, наследником трона?! Да я ее…
Все, стоявшие вокруг него, подобострастно кивали головами. Действительно, что это взбалмошной девчонке взбрело в голову? Противиться воле первосвященника Птаха Мемфисского, главного царского архитектора и наследника? Ой, девочка, ой, с огнем играешь.
Доигралась. Вот он стоит, как дурак, собственной персоной на пороге ее дома и с замирающим сердцем ждет: впустит или нет. Он, Сетне Хемуасет, старший сын самого Рамсеса Усермаатра.
Таки впустила.
Пала перед ним ниц, как и положено перед особой царской крови. Он поспешил поднять ее, и молодые люди поднялись в павильон, где уже был накрыт роскошный обед и стояли кушетки, застланные мягкими коврами. В жаровнях курился одурманивающий ладан, стояли чаши с вином и маслами для умащения.
- Не желаете ль перекусить, ваше высочество? - игриво спросила Табаби, с хрустом надкусывая сочное яблоко.
Хемуасет жадно пожирал глазами ее совершенное тело, скорее обнаженное, чем прикрытое тонким царским виссоном.
- Давай побыстрее приступим к тому, ради чего я прибыл сюда. - Его голос сел от плохо сдерживаемого желания.
Девушка рассмеялась и увернулась от его жадных объятий.
- Э нет, не так быстро, - погрозила ему пальчиком. - Не забывайте о моем высоком роде. Если вы желаете сделать со мной то, что я думаю, прежде всего обеспечьте меня так, как это подобает.
- Святые боги! - чуть не взвыл царевич. - У меня при себе только десять слитков золота.
- Я поверю вашей расписке, - скромно потупилась красавица.
На щелчок ее пальцев в павильон вкатился писец с набором для письма. Обмакнув калам в чернильницу, он с поклоном подал наследнику его и большой лист папируса.
Хм, предусмотрительная, удивился Сетне. Он начал быстро читать документ, с удивлением обнаруживая, что цена, запрошенная жреческой дочкой за ночь любви, была просто непомерной. Фактически он отдавал ей почти две трети своего состояния. Уже хотел бросить калам наземь и разорвать папирус, но тело сковала какая-то странная болезнь. Хемуасет почувствовал, что словно раздвоился. Одна часть его бодрствовала и всеми силами сопротивлялась тому, что происходило вокруг. А вторая была безвольной куклой в руках хищно и зловеще улыбавшейся Табаби.
Рука с каламом вывела внизу папируса его имя. Рядом был оттиснут в расплавленном красном воске перстень-печатка царевича.
- Да, кстати, - холодным тоном произнесла хозяйка. - Тут как раз оказались твои дети. Вели их привести.
Дети? Откуда они здесь? Ведь их место в столице, во дворце фараона!
Точно. Они. Его мальчики. Его гордость, Танедоюем и Сатра.
- Пусть подпишутся в мою пользу, отказываясь от любых претензий на имущество, отдаваемое мне сейчас вами.
"Как это можно?!" - вопила одна часть Хемуасета в то время, когда его голова утвердительно кивала.
- Отлично! - захлопала в ладоши Табаби. - Теперь еще, самое последнее, и мы возляжем с вами на ложе страсти.
Она принялась развязывать пояс стыдливости. Прозрачные одеяния распахнулись. Царевич судорожно сглотнул слюну. О таком совершенстве он даже не мечтал.
- Итак, если вы хотите сделать со мной то, что хотите, вы должны… убить своих детей! Не хочу, чтобы они боролись с моими будущими детьми из-за вашего наследства!
- Госпожа! - затрепетал Сетне. - Мысль, пришедшая вам в голову, чудовищна!..
Девушка спустила одежды до пояса, явив взору наследника великолепной формы грудь алебастрового цвета, алевшую двумя нежными нераспустившимися лотосами сосков.
- Однако сделайте это! - сдавленно вскрикнул Хемуасет. - Ибо я больше не в силах сдерживаться.
Слуги схватили малышей и занесли над ними острые кинжалы. Царевич закрыл глаза и словно сквозь вату услышал два громких жалобных вскрика-всхлипа.
А потом две нежные руки легли ему на плечи, а к губам приникли жаркие уста. С него начали совлекать одежды. Мгновение - и он уже лежит на кушетке из слоновой кости и черного дерева, а с его телом слилось другое - трепетное, горячее, страстное…
- Сетне!! - раздался над головой строгий знакомый голос. - Что это у тебя за вид? Тебе не стыдно?!
Принц открыл глаза и увидел, что над ним склонился сам его величество Рамсес Усермаатра, жизнь, здоровье, сила.
Птах Заступник! А он сам в бесстыдно голом виде валяется перед ликом повелителя Верхнего и Нижнего Египта! Куда бы скрыться от позора?!
- Дайте ему одежду! - приказал его величество храмовым служкам, испуганно жавшимся к стеночке. - Срамник! И это за два часа до начала торжественной церемонии! Сейчас сюда зайдут твоя мать, братья, жена, дети, двор!
Дети? Какие дети?! Разве они не…
- А мы где? - спросил принц слабым голосом.
Ужасно раскалывалась голова.
- В Мемфисе, где ж еще? - удивился его величество. - Сколько раз я тебя просил, не злоупотреблять финиковым вином! И не читать всякую гадость!
Брезгливо ткнул пальцем в древний свиток папируса, лежавший на небольшом столике у изголовья ложа царевича.
- Гляди мне, передам права наследования твоему младшему брату Мернептаху.
Фараон грозно нахмурился.
- И вообще, пора тебе делом заняться. Задумал я тут строить новую столицу. В Дельте. Так что как только закончится праздник, отправляйся-ка, сынок, осматривать место работ. И учти, это твой последний шанс.
- Обещаю, отец, - пал перед владыкой на колени Хемуасет, - что равного по красоте города не будет во всем мире! Я назову его Пер-Рамесес, Дом Рамсеса!
Усермаатра милостиво улыбнулся.
"Боги! Неужели это был всего-навсего дурной сон?!"
…О Феб! Когда же все это прекратится?!
Жуткие видения одолевали Стира днем и ночью. Он уже просто боялся сомкнуть глаза. Едва смыкал вежды, как перед внутренним взором всплывали картинки из жизни чужого, совершенно незнакомого рапсоду человека, которого звали Хемуасетом. И был этот Хемуасет ни много ни мало наследным принцем Египта, сыном Рамсеса Великого, главным архитектором государства.