- Я не советую вам, святой отец, так отзываться о моей жене. Что же касается платы за которой я пришел, то говорить о ней я буду не с вами, а с почтенным Даймоном.
- Ты околдовал его, эльф! Ты околдовал всех здесь, - зашипел на него, брызгая слюной, священник и ткнул пальцем в сторону Ники. - Как и эту заблудшую.
В его взгляде была такая неприкрытая ненависть, что Ника насторожилась. Тут попахивало фанатизмом, а для нее это было пострашнее сумасшествия.
- Для своего же блага, покинь деревню, эльф, - потребовал он с угрозой.
Дорган усмехнулся, не двигаясь с места.
- Ты пожалеешь… - прошипел священник, глядя на него немигающими глазами.
Перепуганная Ника тихонько дернула Доргана за руку. Ну ее эту деревню. Не стоило связываться с фанатичным священником. Лучше уйти.
- Ты бы, попридержал язык, святой отец, чем грозиться и попусту ругаться, - раздался позади Ники низкий, рокочущий голос. - Лучше вспомни кто оставил мою Мэрион умирать без помощи, внушая бедняжке, что так угодно Вседержителю. А всего-то и нужно было, чтобы выпустить ей кровь, да напоить травяным отваром. Кто произносил нам бесполезные проповеди о смирении и терпении, когда душегуб, словно кровожадный зверь, мучил и обирал добрых людей? Ты призывал нас терпеливо дожидаться часа божьего возмездия вместо того, чтобы предать злодея проклятию и благословить нас на поимку изверга.
- Это вы убийцы и душегубы! - потрясая кулаками, взвизгнул священник с искаженным от гнева лицом. - Это вы совершили убийство, скатившись в пропасть греха еще глубже! Огонь Бездны пожрет ваши души и милосердие Вседержителя не спасет вас от мук. Это вас! Всех вас, нечестивцы, следует предать проклятию!
Смотря на него, Ника вспомнила как на психологии им говорили о пограничных состояниях, когда человека отделяет от безумия лишь тонкая грань. Такие люди еще воспринимают реальность, но видят и слышат в ней только то, что хотят, а если прибавить к этому еще и фанатизм… Ника невольно поежилась.
- Успокойтесь, отец Ансельм, - потребовал другой голос: твердый и властный. - Это я пригласил лорда Доргана в деревню. Он оказал нам честь, приведя к нам свою супругу.
И священник притих, присмирел. Опустив голову так, что капюшон полностью скрыл выражение его худого бледного лица и, спрятав руки в широкие рукава рясы, не проронив больше ни слова, он удалился. И только после этого Дорган обернулся и крепко пожал руки двум мужчинам. Ника, робко улыбнувшись, разглядывала его друзей, по-видимому, обладавшими здесь непререкаемым авторитетом и, не задумываясь, вступившиеся за темного эльфа.
Один из двоих мужчин, обладатель богатого низкого тембра был здоровяком и его раскатистый голос был под стать ему. Поверх длинного зеленого камзола, что доходил до колен с пузырящимися на них кожаными штанами была надета безрукавка из потертой замши. Объемное брюшко обхватывал кожаный ремешок на котором, в деревянных ножнах, висел широкий охотничий нож с полированной костяной рукоятью. Крепкую шею здоровяка обхватывал шелковый шнурок, но то, что свисало с него было спрятано за складками рубахи, видневшейся из-за не зашнурованного ворота камзола. Длинные взлохмаченные волосы опускались до плеч, а широкое простое лицо с грубыми чертами, смягченное добродушным выражением, украшала неровно подстриженная борода. Ника не ошиблась с ходу угадав в нем первого деревенского драчуна и силача. На это указывали распухшие костяшки внушителных кулаков и отсутствие двух передних зубов. С видимым удовольствием разглядывая Нику, он по-бычьи, наклонив голову так, будто хотел боднуть ее, расплылся в широкой щербатой улыбке и вежливо поздоровался.
- Зовите меня Сайкс, леди и добро пожаловать к нам, в Дубы, - после чего счел нужным добавить: - А отца Ансельма вам боятся не след. Он и буйствует потому как знает, что мы все стоим за лорда Доргана, не погнушавшегося за нас ради, грязной работой, - он кивком показал на висельника. - Я-то сам охотник и уже давненько выслеживал этого злодея, и непременно сцапал бы его, если бы в ту пору мне стало ни до чего на этом свете. Моя Мэрион сильно занедужила, а брат Ансельм все дожидался когда она отдаст Вседержителю свою чистую душу, чтобы потом над ее могилой лишний раз напомнить и укорить нас в наших грехах. А лорд Дорген в то тяжкое для всех нас время не только злодея выследил и поймал, но и мою Мэрион излечил. Вот с тех самых пор отец Ансельм никак не может успокоиться, что не по его вышло и всякий раз напоминает нам, что мы де приняли спасение из рук отродья демонского.
Ника быстро взглянула на Доргана с улыбкой слушавшего простодушного парня.
- Сайкс, верно, говорит, не следует принимать поведение отца Ансельма близко к сердцу, госпожа. Мы все уже привыкли к его несносному характеру ,- мягко произнес, стоящий рядом с ним мужчина.
- - Я староста Старых Дубов и не покривлю душой, если скажу, что вы здесь желанные гости и добро пожаловать, - с достоинством поклонился он.
Улыбнувшись уже смелее, Ника ответила ему благодарным поклоном.
- Зовите меня Даймоном, леди, - назвался староста. - А как нам следует обращаться к вашей милости?
Нике понравился этот осанистый мужчина, с аккуратно остриженными в кружок, густыми волосами в которых щедро поблескивала седина. Загорелое лицо было гладко выбрито. Он смотрел на Нику темными глазами и она никак не могла определить их выражение. Одет он был в камзол и штаны грубого коричневого сукна. Из-за шнуровки камзола виднелся ворот льняной рубахи. У Даймона были широкие мозолистые руки землепашца.
- Если, леди Дорган, не побрезгует нашей убогостью, то я почту за честь предоставить для дорогих гостей свой кров.
- С удовольствием, - ответила Ника, смущаясь пристальным вниманием кумушек, все еще стоящих у колодца и не пропустивших ничего из того, что происходило на их глазах.
И в то же время она испытывала огромное облегчение от того, что здесь никого, казалось, и не волновал цвет кожи Доргана, как и то, что он эльф. Сквозь почтение, какое ему выказывали как знатной особе,проявлялось невольное уважение. Страха же не было и в помине. "От чего люди, жившие в опасном соседстве с дроу, не боятся Доргана?" - жирным вопросом повисло перед ней, дразня ее, и разжигая любопытство. Но не будет же она, кидаться к незнакомым людям с расспросами о своем муже. И она решила держаться правила здравомыслящей Наташи, что гласило: "день ответит на все вопросы".
Они подошли к дому, над крышей которого вытянули свои ветви старые яблони. В загоне довольно хрюкала свинья с повизгивающим, выводком поросят, а за домом виднелись аккуратно вскопанные капустные грядки. Из дверей, навстречу гостям вышла дородная черноглазая женщина, в полосатой юбке. Рукава ее домотканой рубахи из небеленого холста были подвернуты, а голову укутывал платок, обрамлявший круглое миловидное лицо. Поклонившись, она радушно пригласила их в дом, с радостью узнала Доргана, и с любопытством взглянула на Нику. Едва, они переступили порог, как хозяйка принялась усаживать их за стол, торопливо накрывая его. Со сдержанной учтивостью, Дорган занял предложенное ему место. Сев рядом с ним, Ника огляделась.
Непритязательный уют человеческого жилья, словно врачевал ее душу, снимая тоску по дому. Она заметила нож, воткнутый изнутри в дубовый косяк двери. На полу, у очага, поблескивала рассыпанная соль. Подобный беспорядок, по-видимому, вовсе не беспокоил хозяйку. Над детской колыбелью, вместо игрушки свисали с потолка темные от времени, тупые ножницы. Ника сообразила, что все это были обереги от злых духов. Судя по тому, с каким открытым любопытством хозяйка поглядывала на нее и, ставя перед ней глиняную кружку теплого молока, приветливо улыбнулась ей, Ника решила, что, видимо с честью выдержала испытание ими. Когда перед ней, на деревянную тарелку, положили ломоть ржаного, свежеиспеченного хлеба, Ника, не сдержавшись, накинулась на угощение. Ничего вкуснее в своей жизни, она не ела. Пока мужчины вели неспешный разговор за нехитрой трапезой, потягивая свое пиво, хозяйка, сев, напротив Ники и подперев кулачком щеку, наблюдала за гостьей.
- Очень вкусно, - улыбнулась Ника, заметив ее пристальный интерес к себе и, как бы, извиняясь за свою несдержанность.
- Рада всегда услужить вам, - охотно отозвалась хозяйка. - Зовите меня ежели понадоблюсь. Салли, так меня зовут. А как мне прикажете величать, вашу милость?
- Фиселлой - немного поколебавшись, отчего-то назвалась Ника.
- Это эльфийское имя, - покачала головой Салли. - А вы, госпожа, человек и не в обиду будет сказано вам и вашему супругу, достопочтенному лорду Доргану, имя у вас должно быть людское.
Ника посмотрела на свои руки поняв, что ее эльфийское имя никого уже не введет в заблуждение и кивнула. Так тому и быть. Салли права - не следует больше отказываться от своего имени.
- Меня зовут Ника, что значит - победа.
- Желаете еще молочка, госпожа Ника?
- Да
Пока они болтали, Ника поймала себя на том, что она никак не могла наговориться с Салли - их беседа ни на миг не прерывалась. Как это здорово, вот так, запросто, болтать ни о чем. Салли то же была рада поговорить с человеком, пришедшим из неизведанных и далеких мест. Такие гости редко заходили в Старые Дубы и останавливались в их доме, привнося, хоть какое-то, разнообразие в монотонность и предсказуемость их деревенской жизни.
- Нелегко вам, видать, в дороге пришлось, что вы решились в мужское платье облачиться? - осторожно, чтобы не обидеть гостью, спросила женщина.
- Я была бы вам очень признательна, Салли, если бы вы нашли мне какую-нибудь старенькую юбку. Разумеется, я заплачу за нее.