* * *
Мишель де Фокон - высокий красавец с очень светлой, но не бледной кожей, и бархатистыми серыми глазами, импозантно одет по последней ремнийской моде - налил Миденвену и Джакомо по чашке кофе. Сервиз старинный, примерно восемнадцатого столетия, стенки у чашечек тонкие, как бумага. Секретарь поставил на стол плетёнку с печеньем.
- Съешьте хотя бы одну штучку, - сказал Фокон Джакомо. - Тогда ваша кровь станет для жителей квартала запретной вдвойне.
Джакомо торопливо схватил печенюшку, но тут же с недоверием глянул на Фокона и спросил:
- Почему?
Вампир объяснил соответствующий пункт Алого закона.
Джакомо хотел было положить печенье в рот, но отдёрнул руку.
- Повелитель Мишель, - медленно сказал он, - ведь тогда получается, что вампиры не могут брать кровь тех человеков, которые сами будут рады стать донорами - друзей, родственников, собратьев по оружию?
- Да, - ответил Фокон.
- Но это глупо! Зачем ходить на Охоту, когда полно тех, кто сам хочет поделиться с вами Жизнью?
- Это закон крови. Как и все изначальные правила, его устанавливали не Источники жизни и, тем более, не вампиры.
От изумления и без того огромные глаза Миденвена распахнулись едва ли не во всё лицо, растерянно дёрнулись верхушки ушей.
- Такого не может быть! - воскликнул он. - Нет. Повелитель Мишель, словохранители вас обманули, когда рассказывали об истории вашего народа! Это не закон крови. Ведь изначальные правила установили Предрешатели. Они мудры и добры. Всесовершеннейшие не могли сделать такой запрет законом. Наказанием - да, возможно. Но только не законом! Великие Учителя иногда бывают слишком строги со своими детьми, но это всего лишь наказание, а не правило. Его можно отменить. Если ваш народ попросит Сотворителей о прощении, они обязательно отменят этот запрет. Вас простят и освободят!
Фокон досадливо вздохнул.
- Виальниен-шен, в триста пятьдесят семь лет нельзя быть таким… наивным. Вы прекрасно знаете, что вампиры были сотворены вместе со своей Жаждой. А если так, то одновременно были и сотворены законы для её регулирования.
Миденвен теребил прядь волос. Пальцы дрожали. Уши обвисли, а в глазах блестели слёзы. От истинного облика Тройственной Триады их первосотворенец увидел лишь краешек, но даже такая малость оказалась сильнейшим потрясением.
- Если позволите, повелитель Мишель, - сказала я, - мы пойдём. Все детали обговорены, к работе синьор Сальватори приступает завтра. Не будем больше отнимать ваше время.
- Печенье-то съешьте, синьор Сальватори, - сказал Фокон.
- Нет, - твёрдо ответил Джакомо.
- Вы боитесь нас. А это станет надёжной защитой.
- Нет. Такая защита мне не нужна. А страх… Как-нибудь справлюсь и с ним.
- Если Виальниен-шену угодно, то он может сопровождать вас и по праву телохранителя взять с собой любое оружие.
Джакомо отрицательно покачал головой.
- С этим я должен справится только сам.
Миденвен обиженно дёрнул верхушками ушей, но ничего не сказал. Джакомо попрощался с Фоконом.
На основицу мы тоже возвращались пешком.
- В воскресенье отец приезжает в город, - сказал Миденвен. - Он хочет посмотреть большой мир. Для начала хотя бы дом, где я живу, пройтись по улице. Она ведь тихая и старомодная, особых трудностей быть не должно. Только я с таксистами связываться не хочу. Джакомо, ты не мог бы встретить нас у щели? Аренду машины я оплачу.
- Конечно.
- Да ты не волнуйся, - Миденвен взял Джакомо под руку, улыбнулся. - Мой отец совсем не такой, как все те Перворождённые, которых ты видел. Он другой. Отец работает в бесплатной больнице для бедных в приграничье, это десятикилометровая нейтральная зона вокруг входа в нычку. В больницу приходят разные люди - человеки, эстрансанги, стихийники… Отец одинаково приветлив со всеми. По-настоящему приветлив, искренне. Для него все люди одинаковые, а всё это деление на ступени и касты он всегда презирал и презирает. Прежде я стыдился его простоты, в Виальниене такое поведение очень многим не нравится. Теперь понимаю, насколько прав отец и неправы все остальные.
Миденвен быстро взглянул на Джакомо и сказал:
- Ты ни о чём не беспокойся, вы очень легко сумеете поладить.
Суть затеи ушастого интригана стала понятна до полной однозначности. Под наскоро выдуманным предлогом я отправила Джакомо в мелочную лавку за покупками.
- Даже и не пытайся, - сказала я Миденвену. - У него есть собственная семья. В своих отношениях с отцом Джакомо сумеет разобраться и без твоей помощи. У тебя нет права разрывать его семейные узы.
Миденвен упрямо и зло растопырил уши.
- Все узы давно разорваны. Его старик сам отказался от сына! А мой отец будет только рад, если Джакомо войдёт в нашу семью, станет моим братом и его сыном. Отец никогда его не обидит так, как обидел тот недоумок. Никогда не предаст, как предал он.
- Вы всё уже обсудили и решили?
- Да, - кивнул Миденвен. - Я обо всём написал отцу ещё до суда, когда вы с Каварли летали в Прагу. Эльфы частенько выходят на основицу, я передал с ними письмо в Виальниен. Отец ответил в тот же день. Он сомневался, что Джакомо захочет принять мой вассалитет. И предложил другое решение. Я не знаю, как отец догадался, что у него нет семьи. Но теперь Джакомо будет настоящим ар-Даллиганом, моим братом. Больше никто и никогда не назовёт его обезьяньим отродьем. Отец хотел приехать сразу после суда, но тогда я не осмеливался думать о Джакомо как о друге и брате. Мне потребовалось время, чтобы понять - для таких людей, как он, все эти вассально-сюзеренские традиции и глупы, и невозможны.
- Ты любишь его? - спросила я.
- А вы как думаете, Нина?
- И что будет, если кто-нибудь уведёт Джакомо прочь, заставит забыть о тебе, назвать чужим?
- Нет. Нет! - Миденвен побледнел резко и сильно, уши застыли в неподвижности. - Нет!!!
- Что, больно стало? (Хелефайя кивнул). А ведь точно такую же боль ты собрался причинить его родителям.
- И мать, и отец Сальватори давно отказались от сына!
- Это они тебе сами сказали? А может, ещё и скрепили отказ изначальной клятвой?
Миденвен ответил лишь быстрым злым взглядом.
- Вот и не лезь в его личную жизнь, - сказала я. - Сейчас ты ничем не лучше Сальватори-старшего, который пытался распоряжаться сыном как вещью. Ведь он тоже любит его, и был уверен, что делает всё исключительно на благо Джакомо. Но только сам Джакомо может и должен решать, что будет ему благом, а что - злом. От родителей он сбежал, потому что их любовь и забота превратилась в удавку. Дейлирин, ты хочешь, чтобы Джакомо ушёл и от тебя?
Хелефайя испуганно помотал головой.
- Нет. Всё, что у меня есть, это отец и Джакомо. Потерять одного из них всё равно, что лишиться половины сердца. Ещё не смерть, но уже и не жизнь.
- Так вот и не прогоняй их. Не становись для них источником страха и боли. Жить рядом с тобой и для тебя любимые люди смогут, только если ты дашь им возможность жить так, как они сами того хотят.
Миденвен ответил долгим прямым взглядом, верхушки ушей развернулись вперёд.
- Посмотреть бы на мужчину, - сказал он, - который захотел жениться на такой женщине как ты, Хорса. Это всё равно, что прыгнуть в штормовое море.
- Скоро ты с ним познакомишься. Егор ведёт переговоры с одной из римских клиник, летом должен приехать на работу.
Пришёл Джакомо. Пора было возвращаться в большой мир.