* * *
Братья Грюнштайны очень похожи, только у старшего волосы каштановые с рыжими прядями. Ипостась - ягуар. По-русски Эрик говорит бегло, но с сильным акцентом.
Мы все пятеро ужинаем в отдельном кабинете китайского ресторана. Эрик настолько возмущён, что какая-то жирная обезьянышня и презренный кровохлёб осмеливаются, как ни в чём ни бывало, сидеть в присутствии кудесника, что даже есть не может, хотя после тренировки наверняка проголодался до полуобморока.
С Поликарповым мы говорим на "вы" и по отчеству, держимся как люди малознакомые и связанные только служебными отношениями - так оказалось легче нам обоим. Бывший серодвороц Роберт ведёт себя с подчёркнутым безразличием равновесного соединника. У вампиров свои представления о чести и достоинстве, а потому разорванную дружбу они считают несоизмеримо большим позором, чем знакомство с наказателем.
Эрик на Поликарпова смотрит как на икону. Тот делает вид, что ничего не замечает, но чувствует себя неловко и потому сердится. Роберт зол и напряжён. Если общество вампира Эрик ещё согласен терпеть, то на простокровку смотрит с брезгливым отвращением и цедит сквозь зубы уничижительно холодную вежливость. Выглядит при этом альянсовец нелепо до карикатурности, смотреть на его чванство смешно. Я прикусываю губу, но скрыть улыбку не получается, и Грюнштайн-старший едва не дымится от ярости. Дитрих смотрит на него умоляющим взглядом.
"- Роберт", - спрашиваю я, "- в Альянсе настолько жёсткая кастовая система?"
"- Не хуже, чем в средневековой Индии. Но в Альянсе не только касты как таковые. Там всё гораздо сложнее… На самой низшей, первой ступени находятся человеки. Следующий уровень - эстрансанги или, как их чаще называют, грязнокровки, волшебнородные потомки смешанных браков. При этом надо помнить, что нормой считаются союзы магов и перекидней, старших волшебников и высших хелефайев, младших волшебников и рядовых хелефайев. Мезальянсы типа "хелефайский аристократ - ведьма" или "волхва - простой хелефайя" не приветствуются, но и не осуждаются. Происхождению матери придаётся большее значение, чем отцовскому. Потомков от брака аристократки с плебеем примут в высшем обществе, а детей аристократа и плебейки - нет. Брак человеков и волшебников считается нормой при условии, что человеки постоянно живут в большом мире. Союз с потайничными поселенцами невозможен".
"- Интересная закономерность", - отметила я. "- Человеков везде пытаются делить на большемирских и тех, кто живёт в мире волшебном, причём волшебномирских всегда стараются ограничить в правах".
"- После низших каст идут мелкие", - продолжил Роберт. "- Третья ступень - вампиры. Четвёртая - перевертни. Пятая - стихийники. Теперь высокие касты. На шестой ступени находятся маги и перекидни младших волшебнических рангов и рядовые хелефайи, самая привилегированная раса искусственников. Седьмая - старшие волшебники и хелефайская аристократия. Над ними находится высшая каста, восьмая ступень - кудесники и чародеи. Девятая, наивысшая - чаротворцы. Но это ещё не всё. Внутри каждой ступени есть подуровни в виде принадлежности к аристократии, степени чистокровности, должностного звания и прочей дребедени. Причём в зависимости от ситуации происхождение может перевесить все чины и ступени, а может быть и наоборот, когда должность перевешивает и происхождение, и кастовую принадлежность. Одно всегда неизменно - высшие маги и перекидни находятся вне категорий. Они наиболее влиятельная часть общества, которая обладает правом исключительности и стоит над обычаем и законом".
"- Могу себе представить, каков тогда статус чаротворцев", - ответила я.
"- Их очень мало. Они самовластно правят Альянсом и этим всё сказано".
"- Теперь понятно, почему Эрик так почтителен с Поликарповым. Дело не только в благодарности, но и в статусе".
"- Да", - согласился Роберт. "- Кудесник ещё туда-сюда, а с чародеем он бы от пиетета и говорить не смог. Для бедняги стало слишком громадным потрясением, что высший приехал за тридевять земель специально ради того, чтобы обучить какого-то лагвяна, да ещё мелкой касты".
У меня запиликал мобильник. Павел прислал эсэмэску. Вопрос с нарушением Уложения о высшей мудрости решался легко - надо всего лишь наделить Эрика истинным именем, и Департаменту магоресурсов он станет неподсуден.
Поликарпов помрачнел.
- Я могу стать назывателем только для серодворца, - сказал он Эрику виновато. - Это скреплено первоосновной клятвой. Прости.
- Что вы, учитель! - испугался извинений Эрик. - Не надо… Я и без того ваш вечный должник. Ваш слуга.
Он хотел поцеловать Поликарпову руку, но тот отстранился.
- В Троедворье таких привычек даже в азиатских регионах нет, - хмуро сказал кудесник.
- Дитрих, - спросила я, - у вас действительно истинное имя ценится столь высоко?
- Намного выше, чем в Троедворье. Несоизмеримо выше.
- Но ведь у вас почти никто не умеет видеть чакры, - усомнилась я.
- Истинника легко узнать и без этого. У нас истинное имя - редкость. Оно даже не у всех чаротворцев есть, не говоря уже о кудесниках. У вас же высших наделяют истинным именем в обязательном порядке. Да и всех прочих снабжают им слишком часто, чтобы люди по-настоящему могли оценить его величайшую ценность.
Я вздохнула. Какое-то всеобщее помешательство с этими истинными именами, от которых ровным счётом никакого реального толка. Ну да это заботы магородных. Гораздо важнее, что истинное имя защитит Эрика от претензий департамента.
- Силой и властью изначалия, - на ладони у меня засияли "звезда Хаоса" и "розы" первооснов, - нарекаю Эрику фон Грюнштайну истинное имя Мартин. Дитриху фон Грюнштайну нарекаю истинное имя Альберт.
Чакры у братьев на мгновение сжались и раскрылись уже восьмилепестковыми. Всё в порядке. Я развеяла "звезду" и "розы".
- А Дитриху-то имя зачем? - удивился Поликарпов. - Ему учиться высшему мастерству письменно разрешил сам верховный предстоятель. Знал, что в Троедворье без этого не обойдёшься.
- Для страховки. Теперь, даже если предстоятель отменит собственное разрешение, ничего не сможет с Дитрихом поделать.
- Тоже верно, - согласился Поликарпов. - С именем будет безопаснее.
- Почему Альберт? - ошарашено пролепетал Грюнштайн-младший.
- Вы ведь сами говорили, что это имя вам нравится больше, чем Дитрих.
Грюнштайн-старший с безразличным видом ковырялся палочками в тарелке. В имянаречение он не поверил, но, поскольку учитель не посчитал нужным одёргивать простокровку, Эрик делал вид, что ничего не произошло.
- Для истинного наречения нельзя брать бытовое прозванье, - возразил Дитрих. - Только лишённый смысла звукоряд, который придумает называтель.
- Не обязательно, - ответил Поликарпов. - Люцин означает "светлый". Имя его назывателя Дидлалий, это соединение имён Дид и Лала. В дохристианскую эпоху так звали супружескую пару младших богов, которые покровительствовали домашнему очагу. Их культ был особенно распространён в новгородских землях, где и проходил церемонию имянаречения белодворский большак. Есть у нас и Темнокрасы, и Серовзоры, и Кызылгюли. Множество осмысленных имён на разных языках как для мужчин, так и для женщин.
- Но все они - придуманные! Ни одно из них не используется в простеньском мире как бытовое.
- Да, - вынужден был согласиться Поликарпов. - Но это традиция, а не закон. При желании истинными именами можно сделать бытовые прозвания Мартин и Альберт. Кстати, Нина Витальевна, почему Мартин?
- Потому что сейчас идёт март месяц. У меня не особо богатое воображение, увы.
- Имя красивое, - ответил Поликарпов.
Грюнштайн-старший зло отшвырнул палочки.
- Учитель, это возмутительно! Чтобы какая-то простокровка издевалась над священнейшей церемонией…
- Мартин, Хорса - не только истинница, но и мастер имён. Она может проводить наречение так, как ей заблагорассудится. К сожалению, Нина Витальевна невысоко ценит истинные имена, но это беда всех самоназванцев.
- Учитель? - Грюншайн смотрел на Поликарпова с обидой и недоверием.
- Я совершенно серьёзен, мальчик. Посмотри на её чакры и сам всё увидишь. А на будущее запомни - сканировать на дополнительных режимах надо любой новый объект, который попадет в твоё поле восприятия. Нина Витальевна, встаньте, пожалуйста.
Я поднялась со стула - Грюнштайн ещё слишком неопытен, чтобы сосканировать ауру сидящего людя. Побледнел от увиденного Грюнштайн резко и сильно - комбинации гойдо-начертатель-палач никак не ждал.
Вскочил со стула и Поликарпов, схватил меня за плечо.
- Ты что сделала?!
Я стряхнула его руку.
- Сядь.
Он подчинился. Заметил активированную нижнебрюшную чакру и Роберт.
- Зачем? - спросил он звенящим от напряжения голосом.
- Хотя бы затем, что теперь мне никогда и никого не придётся просить о прощальном милосердии. Это, герр фон Грюнштайн, - пояснила я Эрику, - когда добивают безнадёжно раненых, таких, что даже на озомбачку не годятся.
- Учитель? - растеряно переспросил Грюнштайн.
- Война жестока, Мартин. Зачастую смерть там милосердней жизни.
- Ты спятила? - разъярённый Роберт вскочил со стула. - "Вольная смерть" лишает возрождения. Теперь озомбачка невозможна, если тебя убьют, то уже навсегда, ты это соображаешь?! Зачем, Хорса? Из-за Люськи с Вероникой? Да засранки и плевка твоего не стоят!