Я выключила плеер и невольно прикоснулась к шрамам на ладони. Ось координат, на которой ноль становится точкой отсчёта, главнейшей цифрой и началом начал.
Прятаться от очевидного бесполезно - решение принимать придётся мне и никому иному. Знать бы ещё - какое.
"- 5"
Завтра утром Грюнштайн уезжает, срок его посольства, как и моего командорства, заканчивается. А сегодняшний вечер посвящён тренировкам в кроми. Ходит альянсовец по ней пока неуклюже, но уже вполне прилично, чтобы допустить к проходкам без инструктора.
- Только зачем мне это, - говорит Грюнштайн. - В потайницах ведь нет кроми, только нигдения.
- Лишнего мастерства не бывает, - отвечает Роберт. - Кстати, высокочтимый фон Грюнштайн, когда переходите с основицы прямо в нигдению, минуя кромь, не забывайте - переключаться на срединное восприятие нужно до перехода, а не после.
- И по сторонам смотрите, - напоминаю я. - Только на упырей наткнуться и не хватает. Тем более, что мы на их любимом четвёртом уровне.
Роберт насторожился, а Грюнштайн предупреждение проигнорировал.
- Нина Витальевна, - сказал он, - вы не переменили решение?
- Нет.
- Но почему? Я не понимаю. Троедворье присвоило статус ранговиков обезьянородным, но при этом отвергает волшебные расы.
Я рассмеялась. Грюнштайн посмотрел на меня с удивлением.
- Высокочтимый посол, вы говорите с человечицей, - ответила я.
- Что? - растерялся Грюнштайн. - Но вы ведь волшебница, пусть и нулевого уровня. Волшебница!
- Но волшебница человеческой расы.
Посол окончательно сник. Почему-то Грюнштайн постоянно забывает о моей расовой принадлежности. В голове альянсовца никак не может уместиться тот факт, что простокровки способны волшебничать ничуть не хуже магородных, что среди нас есть не только колдуны, но и кудесники с чародеями. Ему легче внушить себе, что он не в силах распознавать расу собеседника, чем назвать коллегами обезьянышей.
- Высокочтимый посол, объясняю вам ещё раз - я не говорю Альянсу ни "нет", ни "да", потому что вести переговоры о переселении Троедворье будет только с общинами стихийников. Решать свою судьбу должны они сами, а не верховный предстоятель.
Темнело, и Грюнштайн воспользовался случаем разбить неловкую ситуацию, зажёг "светень" не палочкой, как принято в Альянсе, а по-троедворски, щелчком пальцев. Огонёк завис над его левым плечом.
- Опору надо делать не на мизинец, - сказала я, - а на безымянный палец. Так вы экономите микроволш.
- Что можно сотворить из микроволша? - пренебрежительно фыркнул альянсовец.
- Много чего. Например, "троеклинку". Самое употребительное волшебство.
- Что это?
- Магическая наклейка на обычную пулю или наконечник стрелы. При попадании взрывается так, что голову разносит в труху.
- Зачем вам это? - ошеломлённо проговорил Грюнштайн.
- Чтобы противник не мог вернуть бойца в строй, сделав озомбачку, - пояснила я. - Из любого оружия - и волшебного, и технического - стрелять надо только в голову. Размазанные по асфальту мозги не то что некромансеры, но сам господь бог до рабочего состояния не восстановит.
- И вы тоже делали "троеклинку"? - еле вымолвил потрясённый развернувшейся перед мысленным взором картиной Грюнштайн. Богатое у мужика воображение, до меня долетело только ментальное эхо, но и оно оказалось ярким и впечатляющим.
- Делаю почти ежедневно, - сказала я. - Это одно из немногих волшебств, доступных нулевикам.
Грюнштайн содрогнулся. Я пожала плечом. Война есть война, и требовать от неё эстетики бессмысленно.
- Уходим, - сказал Роберт. - Упыри идут, не меньше двух стай.
- Да что за упыри такие? - с раздражением спросил посол. - Почему все всегда от них удирают?
Я выхватила пистолет, передёрнула затвор.
- Сейчас узнаешь.
Уйти мы не успели - из-за угла выскочило сразу три упыря. Похожи они на больших, размером с овчарку, белесых ящериц с длинной мордой. Только упыри бесхвостые. Зато зубищи в три ряда, как у акулы. Скверные твари - хитрые, наглые, прожорливые. Часто ходят стаей не меньше пяти штук, но не редки и крупные, мощнотелые одиночки.
Я пристрелила двух, Роберт одного. Резко развернулся и убил ещё трёх, выскочивших из-за другого угла. Я пристрелила четвёртого, схватила посла за руку и вытащила на основицу. Выскочил Роберт, на ходу положил ещё двух зверюг. На основицу упыри, как правило, не выходят, но сейчас их расплодилось слишком много, бескормица погонит ненасытных тварей наверх.
- Там ещё одна стая, - сказал Роберт.
- Трупы они сожрут не быстрее, чем за пять минут, - ответила я. - Бежим к тёмным, они ближе всех.
Добежать до "Чёрного коня" мы не успели - из кроми выскочили два упыря. Грюнштайн обрушил на них магично-стихийные молнии. Зрелищно, но бесполезно, упыриная шкура экранирует любое волшебство. Однако внимание зверюг Грюнштайн отвлёк, и лишь потому мы с Робертом успели их пристрелить.
- Спасибо, Дитрих, - пожала я Грюнштайну руку.
- У меня опять ничего не получилось, - досадливо ответил он.
- Против упырей помогает только пуля, - объяснила я, - да и то не всегда. Стрелять надо в глаз, череп слишком крепкий, не пробьёшь. А тело регенерирует мгновенно. Сдохнет, только если мозг повредить. Правда, размером он с теннисный мяч, всё остальное - кость.
- А если сделать "огненный дротик" и метнуть в глаз? - спросил Грюнштайн и половчее взял палочку. - Это сожжёт мозг?
- Не знаю, попробуй. Только "дротики" сделай заранее. И бегом к чёрным, пока новое зверьё не повылезало.
Последний упырь выскочил у самого порога резиденции - матёрый зверюга-одиночник размером с телка. Грюнштайн засадил ему в глаза сразу два "дротика". Помогло. Дохлый упырь свалился на асфальт, а мы успели заскочить на КПП. Охрана мгновенно взяла нас на прицел. Увидели мои наказательские татуировки и опустили оружие, вытянулись по стойке "смирно", прожигая ненавидящим взглядом. Я убрала пистолет, скомандовала "Вольно!", достала мобильник и вызвала директора.
- Люцин Хамидович, упыриная чистка нужна немедленно, иначе они сожрут весь Камнедельск. Объявляйте аварийное перемирие.
- Подробности! - потребовал Люцин. Я доложила. Он ругнулся и сказал:
- Перемирие объявляю сейчас же. А вы до утра из тёмной резиденции ни шагу! Тенурариана я предупрежу.
- Кого?
- Всетемнейшего, - пояснил Люцин и оборвал связь.
Предупреждение не понадобилось, чернодворскому большаку уже свои успели донести. Нас провели сразу к нему в кабинет. Грюнштайна начала бить дрожь, пришло осознание пережитого. Тенурариан налил ему водки, заставил выпить.
- Ничего, парень, - сказал он. - Ты молодец. С боевым крещением тебя. Упыри - это ничем не слабее битвы военной. - Тенурариан дал Грюнштайну вторую стопку, хотел налить третью.
- Хватит с него, - остановила я.
Тенурариан глянул на Грюнштайна, кивнул.
- Пожалуй, что и хватит.
Выглядит чернодворец довольно привлекательно - большеглазый и светлокожий азиат лет двадцати пяти на вид. На самом деле ему восемьсот пятьдесят. Плавная, текучая грация движений, свойственная только обратникам. Одежду Всетемнейший предпочитает спортивно-рокерскую - вишнёвые или коричневые кожаные куртки с клёпками, водолазки в тон, джинсы, мокасины. Длинные волосы собраны на темени в хвост, налобная повязка в гуннском стиле. По слухам, он действительно родился в одном из племён, кочевавшим по Внутренней Монголии.
- Если не сложно, Тенурариан Каримович, - сказала я, - то распорядитесь содрать шкуру с того упыря, которого высокочтимый посол завалил. Законный трофей.
- Да, экземпляр недурной, - согласился тёмный маг. Обращение по истинному имени ему не понравилось, но спорить с мастером имён большак не отважился. На командорство Тенурариану плевать, а вот мастеров имён Всетемнеший, как и большинство жителей волшебного мира, побаивается.
В кабинет вошла Людмила Беркутова. Я не видела её две недели, и за это время Люся стала какой-то другой. Я глянула магическим и срединным зрением. Так и есть, чакры трансформировались.
- Да ты чародейкой стала, минуя кудесницу! - обрадовалась я за подругу. - Сразу через ступень перескочила. Какая же ты молодчина! Поздравляю!
- И в придачу - истинница, - похвасталась она. - Позавчера церемония была.
- Умница, - обняла я Люсю, поцеловала.
- Осенью попробую сдать экзамен на чаротворицу, - сказала она.
Я достала из кармана зеркальце, бросила на ковёр и раздробила каблуком стекло. Осколков получилось много, Люся довольно улыбнулась.
- Это обычай такой, - пояснила я Грюнштайну. - Если хотите, чтобы удачно получилось какое-то дело или надо отвратить неприятность - разбейте зеркало.
- Но разбитое зеркало приносит несчастье, - ответил посол.
- Это примета незнаннического мира, - с лёгким недоумением проговорил Тенурариан. - У волшебников другие обычаи.
Судя по ошарашенной физиономии Грюнштайна, суеверия Лиги и Альянса ничем не отличаются от простеньских.
- Людмила Николаевна покажет вам церемониальные залы и музей Тьмы, - сказал Тенурариан.
У Роберта зло дёрнулись крылья. Людь он не злой, в общении всегда приветлив и доброжелателен, но почему-то на дух не переносит Люсю и Веронику.
"- Это ревность", - ответил на ментальное эхо Тенурариан. "- Банальнейшая ревность и досада на чужую удачливость. Ваши ближайшие подруги оказалась проворными девицами и увели у Коха прямо из-под носа то, что он уже считал своей главной и неотъемлемой драгоценностью".
"- Не поняла, Тенурариан Каримович".