Нил Шустерман - Беглецы стр 28.

***

В ту же ночь, лежа на пальто в маленькой верхней комнате, СайФай решается задать во­прос, мучивший его, видимо, уже давно:

- Слушай, Фрай, а почему родители решили принести тебя в жертву?

Одной из черт характера СайФая, импони­рующих Льву, безусловно, является способ­ность без конца рассказывать о себе. Льва это устраивает - некогда думать о своей собствен­ной жизни. Естественно, до тех пор, пока Сай не начинает спрашивать. На этот раз Лев реша­ет прикинуться спящим и промолчать, но если и есть на свете что-то, чего СайФай не выно­сит, так это тишину, поэтому он продолжает разговор в форме монолога:

- Тебя подбросили? Поэтому родители хотят от тебя избавиться? Они тебя не хотели?

Лев продолжает лежать с закрытыми глаза­ми, стараясь не двигаться и не дышать.

- Меня самого подбросили, - продолжает Сай. - Папаши нашли меня на ступеньке перво­го июня. Они не расстроились - сами хотели расширения семьи. Подумав, они решили, что это знак, и в результате даже пошли и подженились.

Любопытство берет верх, и Лев открывает глаза, чтобы показать, что не спит.

- Но... разве после Хартландской войны бра­ки между мужчинами не запретили?

- Так я и не сказал, что они поженились, я сказал - подженились.

- А в чем разница?

СайФай смотрит на Льва с подозрением, ве­роятно считая, что он издевается.

- Дело в букве "д". Кстати, на случай, если ты меня в чем-то подозреваешь, я не такой, как па­паши, - мой компас всегда указывает на дево­чек, если ты понимаешь, о чем я.

- Да, понимаю. Мой тоже.

Льву не хочется рассказывать, что самое тесное общение с девочкой, когда-либо случав­шееся в его жизни, происходило на празднике, посвященном жертвоприношению, да и то он не целовался, а только танцевал медленные танцы.

Воспоминания так расстраивают Льва, что хочется кричать от неожиданно пронзившей его тоски, но он сдерживается и, сжав зубы и закрыв глаза, изо всех сил старается прогнать горькие чувства.

Воспоминания, оставшиеся в душе Льва с тех времен, когда он жил с родителями, пре­вратились в своего рода бомбу с часовым меха­низмом. Таймер тикает в голове, но неизвест­но, когда выйдет все время. Забудь о той жиз­ни, твердит сам себе Лев. Ты не имеешь больше отношения к тому мальчику.

- Что за люди твои родители? - спрашивает СайФай.

- Я их ненавижу, - отвечает Лев, удивляясь не только тому, что сказал это, но и тому, что в его словах нет даже намека на преувеличение.

- Вопрос был не об этом.

Лев, успев понять, что молчание Сай в каче­стве ответа не рассматривает, решает расска­зать приятелю, что думает о родителях.

- Мать с отцом, - начинает он, - всегда по­ступают так, как нужно поступать. Платят нало­ги. Ходят в церковь. Голосуют за тех, за кого уже проголосовали друзья, и отправляют детей в такие школы, где их растят в том же ключе и учат быть такими же конформистами, как и са­ми родители.

- Не вижу в этом ничего плохого, - замечает Сай.

- В этом и не было ничего плохого, - согла­шается Лев, которому все труднее и труднее го­ворить. - Но Бога они любят больше, чем ме­ня, и я их за это ненавижу. Наверное, я попаду в ад.

- Гм... Тогда я хочу кое о чем тебя попросить. Когда попадешь туда, забей для меня местечко, ладно?

- А тебе-то зачем? С чего ты взял, что туда по­падешь?

- Я этого не знаю, но так, на всякий случай. О будущем нужно заботиться, верно?

***

Через два дня мальчики приходят в город под названием Скотсбург, штат Индиана, и Лев наконец узнает, границу какого штата они пе­ресекли несколько дней назад. Лев пытается понять, сюда ли стремился СайФай, но при­ятель ничего на этот счет не говорит. С желез­ной дороги по просьбе Сая путешественники сошли, чтобы, по его словам, двинуть на юг по проселочным дорогам, пока не набредут на рельсы, ведущие в нужном направлении.

С Саем что-то не так.

Это началось накануне вечером.

Что-то чужое появилось в голосе. Взгляд то­же изменился. Сначала Лев подумал, что ему показалось, но при тусклом свете осеннего дня стало ясно, что товарищ действительно сам не свой. Он отстает от Льва, а раньше шел впере­ди, шатается из стороны в сторону, хотя преж­де шагал твердо. Лев начинает волноваться, че­го с ним не было с того момента, когда они с Саем познакомились в торговом центре.

- Ты расскажешь мне, куда мы идем? - спра­шивает Лев, предположив, что, возможно, на приятеля влияет близость пункта назначения.

СайФай молча размышляет над его вопро­сом, решая, видимо, стоит ли сказать или луч­ше хранить молчание.

- Мы идем в Джоплин, - наконец произно­сит он. - Это на юге штата Миссури, поэтому идти еще далеко.

Про себя Лев отмечает, что СайФай полно­стью отказался от своего старого доброго чер­ного диалекта и разговаривает, как любой дру­гой школьник его возраста. В изменившемся голосе появились какие-то странные низкие обертона. Льву становится страшно - СайФай говорит, как вервольф, готовый в любую секун­ду обернуться волком.

- А что там, в Джоплине? - спрашивает Лев.

- Да ничего страшного, не волнуйся.

И все же Лев волнуется - ведь когда Сай­Фай достигнет пункта назначения, он сам, ве­роятнее всего, снова окажется в одиночестве. Мириться с этой мыслью было легче, когда Лев не знал, куда они держат путь.

Он продолжает наблюдать за СайФаем и за­мечает, что его мысли, видимо, блуждают где-то далеко. Может быть, в Джоплине? Что там такое может быть? Неужели он узнал, что там живет его биологическая мать? Шагая вперед, Лев придумал десятка полтора причин, по ко­торым СайФай мог отправиться в далекое путе­шествие, и пришел к выводу, что мог бы приду­мать еще столько же, если бы захотел.

Жители Скотсбурга явно хотели бы, чтобы главная улица выглядела оригинальной и при­тягательно старомодной, но выглядит она про­сто обшарпанной. На дворе утро, и, когда маль­чики оказываются в центре, кроме служащих, открывающих двери ресторанчиков, чтобы встретить тех, кто придет завтракать перед ра­ботой, на улице никого нет.

- Ну, что? Будешь воздействовать на местных своим знаменитым обаянием или моя очередь пробовать? - спрашивает Лев, поворачиваясь к Саю, но того нет на месте. Лев окидывает взглядом местность и видит, как за кем-то непо­далеку закрывается дверь. Кто-то только что вошел в магазин, где, судя по витринам, убран­ным зелеными и красными гирляндами, прода­ют подарки к Рождеству. Помимо гирлянд в од­ной из витрин, в сугробе, сделанном из ваты, стоит северный олень. Что в таком месте могло понадобиться Саю, Лев даже представить себе не может. Однако, заглянув внутрь, он ви­дит приятеля в магазине. Сай стоит перед при­лавком, оглядываясь, как покупатель. Впрочем, последнее время он вел себя странно, поэтому Льву не остается ничего другого, кроме как войти в магазин вслед за ним, чтобы посмот­реть, что он будет делать.

Внутри тепло и пахнет хвойным освежите­лем воздуха. Таким составом обычно пропиты­вают картонки, которые водители порой веша­ют в салоне автомобиля. Вдоль стен стоят акку­ратные рождественские елочки с хвоей из фольги, обвешанные всевозможными гирлян­дами, игрушками и серпантином. Каждая елоч­ка украшена по-особому, в своем неповторимом стиле. При иных обстоятельствах Лев и сам бы с удовольствием походил по такому красивому магазину.

За прилавком стоит продавщица и смотрит на мальчиков с подозрением.

- Пойдем, - говорит Лев, хватая Сая за ру­кав. - Нам пора.

Но Сай стряхивает его руку и направляется прямиком к елке, украшенной позолоченными игрушками. Похоже, игра света на блестках и мишуре в сочетании с мерцающими огоньками гирлянды произвела на него гипнотическое воздействие.

- Сай, - шепчет Лев, - пошли. Нам нужно по­пасть в Джоплин. Ты что, забыл?

Но Сай недвижим, как изваяние. Продав­щица, нацепив дежурную улыбку, наконец ре­шается подойти к ним.

- Чем я могу вам помочь? - спрашивает она. - Вы что-нибудь ищете?

- Нет, - говорит Лев. - Спасибо. Мы просто зашли посмотреть.

- Мне нужен Щелкунчик, - заявляет Сай. - Я хочу купить Щелкунчика, чтобы подарить маме.

- А, замечательно, - говорит продавщица. - Щелкунчики у нас здесь, за прилавком.

Она оборачивается, чтобы показать нуж­ную полку, и в этот момент Сай срывает с елки сверкающую позолоченную игрушку и кладет в карман пальто.

Потрясенный Лев не может двинуться с места.

Сай, не удостоив товарища даже взглядом, отправляется за продавщицей и вступает с ней в дискуссию о достоинствах Щелкунчиков.

В душе Льва зарождается и медленно разрастается паника. Сай разговаривает с продавщи­цей, потом благодарит ее и возвращается к вы­ходу.

- Нужно будет захватить дома побольше де­нег, - говорит он своим новым странным голо­сом. - Я думаю, маме понравится голубой.

У тебя же нет мамы, хочет сказать Лев, но конечно же сдерживается, потому что сейчас все зависит от того, как они выйдут из мага­зина.

- Чудесно, - говорит продавщица. - Желаю хорошего дня!

Сай выходит из магазина, и Лев следует за ним по пятам, опасаясь, как бы приятелю не взбрело в голову вернуться и прихватить что-нибудь еще.

В тот момент, когда за ними закрывается дверь, Сай срывается с места. Он не просто бе­жит, а мчится пулей, словно хочет убежать от собственной тени. Пролетев квартал, он броса­ется наперерез движению и перебегает на другую сторону улицы, а потом на такой же скоро­сти возвращается назад. Водители сигналят, мимо проносится грузовик, лишь чудом не сбив мальчика. Сай мечется по мостовой как воздушный шар, из которого выходит воздух, потом, выбрав наконец направление, исчезает в боковой улице.